Эхо Второй мировой
Память о Второй мировой войне за рубежом
Спецпроект РСМД «ЭХО ВТОРОЙ МИРОВОЙ»
Польша
Память о Второй мировой в Польше
Автор
Начало проведения Польшей исторической политики, направленной на пересмотр «нюрнбергского консенсуса» и сложившегося общеевропейского канона памяти о Второй мировой войне, следует отнести к самому началу 2000-х гг. Именно в это время в Польше впервые возникает термин «историческая политика», а ведущие политические силы начинают обращать пристальное внимание на вопросы польской истории и идентичности. Активный пересмотр места и роли Польши во Второй мировой войне начинается, однако, только после завершения евроинтеграции. В начале 2010-х гг. становится ясно, что принятие Польшей, как и другими «младоевропейцами», космополитического и критического подхода к собственной истории не произошло. После того, как в 2015 г. к власти пришла национал-консервативная партия «Право и справедливость» Я. Качиньского, политика памяти, направленная прежде всего на борьбу с «очернением доброго имени Польши», становится одной из ключевых целей партийной программы. Одним из факторов идейно-политической мобилизации правоконсервативных польских кругов вокруг именно такой исторической политики стали публикации Я.Т. Гросса о соучастии поляков в Холокосте. Кроме того, важную роль сыграли внешнеполитические представления «Права и справедливости» (ПиС) о необходимости «встать с колен» на внешнеполитической арене и в отношениях с соседними странами, сделать Польшу одним из лидеров как новой, так и старой Европы. Вторая мировая война естественным образом оказывается в центре новой польской политики памяти как наиболее значимое событие и в польской, и в европейской культурной памяти.
Декоммунизация. Историческая справка
Существенную роль в актуализации памяти о Второй мировой войне сыграла нараставшая с начала 2010-х гг. политическая конфронтация с Россией. Происходившая на ее фоне эскалация мнемонического конфликта между Польшей и Россией проявлялась не только в «войне с памятниками», но и в секьюритизации памяти о войне через разработку специальных «исторических законов», цензурирование исторического нарратива, увеличение господдержки Института национальной памяти (ИНП) — основного «мнемонического воина» в борьбе с российскими историческими нарративами.
В сформировавшемся в Польше за последнюю четверть века официальном нарративе о Второй мировой войне центральное место занимает теория «равной ответственности» гитлеровской Германии и СССР за начало войны. Подкрепленная декларацией Европарламента «О важности сохранения исторической памяти для будущего Европы» 2019 г., которую в Польше справедливо считают победой собственных подходов к истории войны, она позволяет не только уравнивать коммунизм и нацизм, но и обелять польскую историю 1939–1945 гг. Польше отводится роль невинной жертвы «двух тоталитарных режимов», СССР и нацисткой Германии, и одновременно —героического борца с ними.
Одним из важнейших элементов формирования нового нарратива о войне стало проведение декоммунизации общественного пространства. В статье ИНП, опубликованной 9 мая 2020 г., отмечалось,что установленные в Польше памятники благодарности Красной армии за освобождение Польши были лишь «частью последовательной и преднамеренной пропагандистской программы по созданию имиджа СССР как страны-освободителя», и все они были установлены по приказу советского руководства для имитации благодарности местного населения с целью «маскировки советского империализма».
В 2014 г. власти Польши заявили о том, что рассматривают памятники советским воинам-освободителям, находящиеся вне воинских захоронений, как «символические объекты, пропагандирующие послевоенное советское доминирование в Польше», на которые не распространяются гарантии неприкосновенности в соответствии с межправительственным соглашением 1994 г. о воинских захоронениях и местах памяти. Юридической основой декоммунизации стал закон «О запрете пропаганды коммунизма или иного тоталитарного строя», принятый в 2016 г. в Сейме практически единогласно голосами ПиС и либеральной оппозиции. 22 июня 2017 г., в годовщину начала Великой Отечественной войны, были приняты поправки в т.н. «закон о декоммунизации», которые запрещали нахождение в публичном пространстве всех памятников, «пропагандирующих коммунизм». К таковым были отнесены все объекты советского мемориального наследия, находившиеся вне территорий воинских захоронений. Все они, в том числе посвященные освобождению польских земель от нацистской оккупации или польско-советскому братству по оружию и расположенные вблизи мест крупнейших боев за освобождение Польши от нацистской оккупации, были признаны польскими властями в качестве «символических объектов», которые пропагандируют коммунизм, и уничтожены. По последним данным за 2025 г., из 561 подобных памятника советским воинам, которые находились на территории Польши в 1997 г., к 2022–2023 гг. в результате планомерного сноса осталось несколько десятков.
Памятники, находящиеся в пределах территорий воинских захоронений и на кладбищах, пока что подпадают под действие российско-польского межправительственного соглашения 1994 г. Но вряд ли можно утверждать, что они находятся «под защитой» этого соглашения — все чаще памятники этой категории становятся жертвами как вандализма, так и попыток их «переформатирования» со стороны властей. Мемориальные таблички на подобных памятниках снимаются или переписываются так, чтобы в тексте не упоминалось об освобождении Польши Красной Армией.
Однако декоммунизация коснулась не только советского мемориального наследия, но и других объектов общественного пространства — улиц, площадей, школ и т.п. Смена топонимов не только приносила ощутимые неудобства проживавшим по этим адресам людям, но и в абсолютном большинстве случаев проходила без каких-либо консультаций с горожанами. «Пропагандой коммунизма» ИНП и местные власти стали считать не только топонимы, напрямую отсылавшие к истории СССР или Польской Народной Республики (ПНР), но и имена собственно польских выдающихся исторических героев, деятелей науки и искусства, которым «не повезло» жить в период существования ПНР или которые придерживались левых взглядов. Скандалом закончилась, к примеру, попытка представить в качестве пропагандиста коммунизма Ю. Левартовского — одного из лидеров восстания в Варшавском гетто, еврея-коммуниста, погибшего в 1942 г. от рук гестапо. При этом в процессе переименования улиц власти не только избавлялись от «коммунистической идеологии», но и продвигали собственную мемориальную повестку — в Лодзи Площадь Победы, а в Варшаве аллею Армии Людовой переименовали в честь Л. Качиньского (оба решения были позднее отменены в судебном порядке после протестов представителей муниципальных властей и местных жителей). В десятку наиболее «популярных переименований» вошли также топонимы в честь «новых героев» Второй мировой войны — «проклятых солдат».
В сформировавшемся в Польше за последнюю четверть века официальном нарративе о Второй мировой войне центральное место занимает теория «равной ответственности» гитлеровской Германии и СССР за начало войны. Подкрепленная декларацией Европарламента «О важности сохранения исторической памяти для будущего Европы» 2019 г., которую в Польше справедливо считают победой собственных подходов к истории войны, она позволяет не только уравнивать коммунизм и нацизм, но и обелять польскую историю 1939–1945 гг. Польше отводится роль невинной жертвы «двух тоталитарных режимов», СССР и нацисткой Германии, и одновременно —героического борца с ними.
Одним из важнейших элементов формирования нового нарратива о войне стало проведение декоммунизации общественного пространства. В статье ИНП, опубликованной 9 мая 2020 г., отмечалось,что установленные в Польше памятники благодарности Красной армии за освобождение Польши были лишь «частью последовательной и преднамеренной пропагандистской программы по созданию имиджа СССР как страны-освободителя», и все они были установлены по приказу советского руководства для имитации благодарности местного населения с целью «маскировки советского империализма».
В 2014 г. власти Польши заявили о том, что рассматривают памятники советским воинам-освободителям, находящиеся вне воинских захоронений, как «символические объекты, пропагандирующие послевоенное советское доминирование в Польше», на которые не распространяются гарантии неприкосновенности в соответствии с межправительственным соглашением 1994 г. о воинских захоронениях и местах памяти. Юридической основой декоммунизации стал закон «О запрете пропаганды коммунизма или иного тоталитарного строя», принятый в 2016 г. в Сейме практически единогласно голосами ПиС и либеральной оппозиции. 22 июня 2017 г., в годовщину начала Великой Отечественной войны, были приняты поправки в т.н. «закон о декоммунизации», которые запрещали нахождение в публичном пространстве всех памятников, «пропагандирующих коммунизм». К таковым были отнесены все объекты советского мемориального наследия, находившиеся вне территорий воинских захоронений. Все они, в том числе посвященные освобождению польских земель от нацистской оккупации или польско-советскому братству по оружию и расположенные вблизи мест крупнейших боев за освобождение Польши от нацистской оккупации, были признаны польскими властями в качестве «символических объектов», которые пропагандируют коммунизм, и уничтожены. По последним данным за 2025 г., из 561 подобных памятника советским воинам, которые находились на территории Польши в 1997 г., к 2022–2023 гг. в результате планомерного сноса осталось несколько десятков.
Памятники, находящиеся в пределах территорий воинских захоронений и на кладбищах, пока что подпадают под действие российско-польского межправительственного соглашения 1994 г. Но вряд ли можно утверждать, что они находятся «под защитой» этого соглашения — все чаще памятники этой категории становятся жертвами как вандализма, так и попыток их «переформатирования» со стороны властей. Мемориальные таблички на подобных памятниках снимаются или переписываются так, чтобы в тексте не упоминалось об освобождении Польши Красной Армией.
Однако декоммунизация коснулась не только советского мемориального наследия, но и других объектов общественного пространства — улиц, площадей, школ и т.п. Смена топонимов не только приносила ощутимые неудобства проживавшим по этим адресам людям, но и в абсолютном большинстве случаев проходила без каких-либо консультаций с горожанами. «Пропагандой коммунизма» ИНП и местные власти стали считать не только топонимы, напрямую отсылавшие к истории СССР или Польской Народной Республики (ПНР), но и имена собственно польских выдающихся исторических героев, деятелей науки и искусства, которым «не повезло» жить в период существования ПНР или которые придерживались левых взглядов. Скандалом закончилась, к примеру, попытка представить в качестве пропагандиста коммунизма Ю. Левартовского — одного из лидеров восстания в Варшавском гетто, еврея-коммуниста, погибшего в 1942 г. от рук гестапо. При этом в процессе переименования улиц власти не только избавлялись от «коммунистической идеологии», но и продвигали собственную мемориальную повестку — в Лодзи Площадь Победы, а в Варшаве аллею Армии Людовой переименовали в честь Л. Качиньского (оба решения были позднее отменены в судебном порядке после протестов представителей муниципальных властей и местных жителей). В десятку наиболее «популярных переименований» вошли также топонимы в честь «новых героев» Второй мировой войны — «проклятых солдат».
Создание культа «проклятых солдат» стало одним из ключевых направлений польской политики памяти о войне в 2010-х гг. До этого времени «проклятые солдаты», бойцы вооруженного антисоветского и антикоммунистического подполья, находились на периферии коллективной памяти, лишь изредка выступая в качестве символов «повстанческого патриотизма». Маргинальный нарратив становится одним из наиболее важных при правительстве «Права и справедливости» с 2015 г., но идею превращения памяти о «проклятых солдатах» в государственный культ в этот период поддерживали не только партии правого политического спектра и националистические круги, но и либерально-демократическая партия «Гражданская платформа». Именно при президенте Б. Коморовском в 2011 г. День памяти проклятых солдат был утвержден в качестве официальной даты 1 марта.
Термин «проклятые солдаты» с подачи властей распространился на все польские антикоммунистические движения без различения их методов борьбы, целей и представлений о будущей Польше. В итоге больше всего от этого выиграли откровенно бандитские группы или наиболее одиозные формирования как «Национальные вооруженные силы» (НВС) (Narodowe Siły Zbrojne), сотрудничавшие с СС и жестоко расправлявшиеся как с красноармейцами, так и с бойцами Армии Крайовой, не пожелавшими переходить под их подчинение, и мирными жителями Польши. Печально знаменитая «Свентокшиская бригада» НВС («бригада Святого креста») (Brygada Świętokrzyska) сконцентрировалась на убийстве членов Польской рабочей партии, советских партизан и солдат Армии Людовой. При этом бригада не только не оказывала какого-либо вооруженного сопротивления немцам, но и открыто сотрудничала с гестапо, получая от него вооруженную помощь для борьбы против Красной армии и партизанского движения. В январе 1945 г. бригада ушла вместе с отрядами вермахта в направлении Германии.
С приходом ПиС к власти в Польше начинается прославление «Свентокшиской бригады» на официальном уровне. В 2018 г. занимавший пост премьер-министра Польши М. Моравецкий возложил цветы на могилы бойцов бригады в Германии, а президент А. Дуда на одной из памятных церемоний в честь НВС назвал их «самыми достойными борцами за освобождение Польши из-под власти и террора двух оккупантов и самыми лучшими хранителями традиций польского патриотизма и польской идентичности». Годом ранее «Свентокшиская бригада» удостоилась специальной резолюции польского Сейма, принятой — снова единогласно и ПиС, и оппозицией — через аккламацию. Таким образом, в числе проголосовавших за резолюцию оказались не только депутаты от национал-консервативных и правых сил, но и представители либеральной «Гражданской платформы». Поддержали чествование «Свентокшиской бригады» НВС также и депутаты Польской крестьянской партии, несмотря на то, что партия презентует себя в качестве политических наследников партизанских «крестьянских батальонов», ставших одними из первых жертв зверств НВС в конце войны.
В это же время складываются основные элементы культа «проклятых солдат». Он приобретает также религиозный характер, а присутствие представителей польской католической церкви становится неотъемлемым элементом мемориальных церемоний. Возрождаются и «боевые традиции» НВС — батальоны созданных в 2016 г. Войск территориальной обороны (ВТО) получают названия в честь «проклятых солдат», в том числе «прославившихся» своими преступлениями против красноармейцев и коммунистов. В их числе — патрон 2-й Люблинской бригады ВТО Х. Декутовский «Запора», от рук которого погибло около 500 красноармейцев и поляков, симпатизировавших СССР, и патрон 5-й Мазовецкой бригады ВТО М. Дземешкевич «Рой», систематически убивавший представителей новой польской власти и солдат Красной армии.
В официальной пропаганде «проклятые» начинают изображаться как примеры для подражания молодежи, их образы используются в массовой культуре и киноиндустрии. Особое внимание уделяется пропаганде культа в школьном образовании. Помимо организуемых ИНП школьных конкурсов и различных видов внеурочных занятий (квесты и спортивные мероприятия «по следам проклятых солдат»), значительное место уделяется изучению этого движения и в преподавании истории. В школьном курсе истории, где все больше преобладает националистический нарратив, «проклятые» занимают логичное место в череде героев польских национальных восстаний с XIX в., а их борьба начинает считаться очередным национально-освободительным восстанием, продолжавшимся с 1944 по 1963 гг. Миф о «героической борьбе» участников подполья сначала против нацистов, а затем и коммунистов служит поддержанию у современного поляка ощущения мученичества и жертвенности, которое польские социологи называют доминирующим определением патриотизма в польском обществе.
«Проклятые солдаты» как идеальные борцы против «двух тоталитаризмов» представлялись удачной основой для сближения на почве общей истории с другими странами Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ). Однако в качестве лучших представителей героев «проклятых» в Польше выбирают З. Шенджеляжа «Лупашку», Ю. Курася «Огня» и Р. Райса «Бурого». Каждый из них, помимо участия в антисоветском сопротивлении, был инициатором и исполнителем преступлений против народов, проживавших во время войны на территории Польши или на границах с соседними государствами.
Несмотря на то, что Польша проводит со странами Балтии, прежде всего с соседней Литвой, общий курс на уравнивание коммунизма и нацизма и перекладывания вины за начало войны на СССР, культ «Лупашки», командовавшего 5-й Виленской бригадой Армии Крайовой, в Литве открыто критикуют. З. Шенджеляжа называют в Литве «душегубом», который ассоциируется не столько с антикоммунистическим сопротивлением, сколько с убийством более 20 мирных литовских жителей в 1944 г., в основном женщин и детей. Действия бригады Лупашки, по выводам специальной комиссии историков и юристов, работавшей при правительстве Литвы, на основе показаний свидетелей были квалифицированы как преступления против человечности. Организация торжественного перезахоронения «Лупашки» на государственном уровне с участием президента и первых лиц Польши в апреле 2016 г. была названа в литовских СМИ пощечиной Вильнюсу.
Похожая ситуация сложилась и с Ю. Курасем «Огнем», который считался «идеальным героем» для польских правых сил, поскольку, в отличие от многих своих соратников, сражался не только с коммунистами, но и с нацистами. С 2006 г. в парке им. Л. Качиньского г. Закопане на юге Польши находится памятник «Огню» как польскому патриоту и герою. Однако пропаганда его культа вызвала возмущение Словакии, в которой его помнят, прежде всего, как убийцу, развязавшего настоящий террор против мирного словацкого населения на приграничных территориях в 1945–1947 гг. В документальном фильме 2009 г. «Забытый Богом уголок», созданном словацким аналогом ИНП, отчетливо и доказательно показана эта мрачная сторона «героизма» «Огня». Его отряд под слоганами борьбы за свободную Польшу, терроризировал гуральские деревни и фактически, по словам словацких историков, реализовывал программу этнических чисток против местных словаков, русинов и евреев.
Наиболее одиозной личностью из тройки новых польских героев представляется Р. Райс «Бурый», командир 3-й Виленской бригады Национального Военного Союза, под командованием которого зимой 1946 г. в Восточной Польше было жестоко убито 79 белорусов православного вероисповедания. Казни проходили по этническому и религиозному признаку. По результатам официального расследования, которое польский ИНП проводил в 2002–2005 гг., преступления «Бурого» были признаны геноцидом. Однако после начала пропаганды культа «Бурого» с 2016 г. польские власти на протяжении нескольких лет разрешали шествие националистов в г. Хайнувка (Подляское воеводство). Именно там проживает 96% всего современного белорусского населения Польши, среди которых есть и потомки убитых Райсом белорусов. В 2019 г. ИНП сделал заявление о том, что «Бурый» может быть оправдан. Эти заявления привели к дипломатическому конфликту между Минском и Варшавой, закончившемуся взаимной высылкой дипломатов, и окончательно подорвали польско-белорусский исторический диалог. В целом, попытка Польши экспортировать образы «проклятых» как образцовых борцов с «советской оккупацией» на территории соседних стран, несмотря на общие нарративы относительно Второй мировой войны, потерпели крах.
Тем не менее культ «проклятых солдат» стал одним из ключевых элементов нового польского нарратива о Второй мировой, в котором главной жертвой войны выступает Польша. Он основывается на идее «двойного геноцида», согласно которой, поляки страдали и погибали не только под немецкой, но и под «советской оккупацией». Эта идея была открыто высказана экс-премьер-министром М. Моравецким в мае 2019 г.: «мы здесь были главными жертвами убийств во время Второй мировой войны». Судьбы «проклятых» используются для того, чтобы доказать — страдания поляков превышали не только страдания всех других народов мира, но даже мучения евреев во время Холокоста. В определенном смысле Холокост продолжает занимать одно из центральных мест в польской политике памяти, только не как «преступление преступлений», а лишь как инструмент для создания новых нарративов. Инструментализация Холокоста происходит через уравнивание преследований властями ПНР вооруженного антикоммунистического подполья с нацистской политикой истребления евреев во время Холокоста, а «проклятых солдат» — с погибшими евреями.
Термин «проклятые солдаты» с подачи властей распространился на все польские антикоммунистические движения без различения их методов борьбы, целей и представлений о будущей Польше. В итоге больше всего от этого выиграли откровенно бандитские группы или наиболее одиозные формирования как «Национальные вооруженные силы» (НВС) (Narodowe Siły Zbrojne), сотрудничавшие с СС и жестоко расправлявшиеся как с красноармейцами, так и с бойцами Армии Крайовой, не пожелавшими переходить под их подчинение, и мирными жителями Польши. Печально знаменитая «Свентокшиская бригада» НВС («бригада Святого креста») (Brygada Świętokrzyska) сконцентрировалась на убийстве членов Польской рабочей партии, советских партизан и солдат Армии Людовой. При этом бригада не только не оказывала какого-либо вооруженного сопротивления немцам, но и открыто сотрудничала с гестапо, получая от него вооруженную помощь для борьбы против Красной армии и партизанского движения. В январе 1945 г. бригада ушла вместе с отрядами вермахта в направлении Германии.
С приходом ПиС к власти в Польше начинается прославление «Свентокшиской бригады» на официальном уровне. В 2018 г. занимавший пост премьер-министра Польши М. Моравецкий возложил цветы на могилы бойцов бригады в Германии, а президент А. Дуда на одной из памятных церемоний в честь НВС назвал их «самыми достойными борцами за освобождение Польши из-под власти и террора двух оккупантов и самыми лучшими хранителями традиций польского патриотизма и польской идентичности». Годом ранее «Свентокшиская бригада» удостоилась специальной резолюции польского Сейма, принятой — снова единогласно и ПиС, и оппозицией — через аккламацию. Таким образом, в числе проголосовавших за резолюцию оказались не только депутаты от национал-консервативных и правых сил, но и представители либеральной «Гражданской платформы». Поддержали чествование «Свентокшиской бригады» НВС также и депутаты Польской крестьянской партии, несмотря на то, что партия презентует себя в качестве политических наследников партизанских «крестьянских батальонов», ставших одними из первых жертв зверств НВС в конце войны.
В это же время складываются основные элементы культа «проклятых солдат». Он приобретает также религиозный характер, а присутствие представителей польской католической церкви становится неотъемлемым элементом мемориальных церемоний. Возрождаются и «боевые традиции» НВС — батальоны созданных в 2016 г. Войск территориальной обороны (ВТО) получают названия в честь «проклятых солдат», в том числе «прославившихся» своими преступлениями против красноармейцев и коммунистов. В их числе — патрон 2-й Люблинской бригады ВТО Х. Декутовский «Запора», от рук которого погибло около 500 красноармейцев и поляков, симпатизировавших СССР, и патрон 5-й Мазовецкой бригады ВТО М. Дземешкевич «Рой», систематически убивавший представителей новой польской власти и солдат Красной армии.
В официальной пропаганде «проклятые» начинают изображаться как примеры для подражания молодежи, их образы используются в массовой культуре и киноиндустрии. Особое внимание уделяется пропаганде культа в школьном образовании. Помимо организуемых ИНП школьных конкурсов и различных видов внеурочных занятий (квесты и спортивные мероприятия «по следам проклятых солдат»), значительное место уделяется изучению этого движения и в преподавании истории. В школьном курсе истории, где все больше преобладает националистический нарратив, «проклятые» занимают логичное место в череде героев польских национальных восстаний с XIX в., а их борьба начинает считаться очередным национально-освободительным восстанием, продолжавшимся с 1944 по 1963 гг. Миф о «героической борьбе» участников подполья сначала против нацистов, а затем и коммунистов служит поддержанию у современного поляка ощущения мученичества и жертвенности, которое польские социологи называют доминирующим определением патриотизма в польском обществе.
«Проклятые солдаты» как идеальные борцы против «двух тоталитаризмов» представлялись удачной основой для сближения на почве общей истории с другими странами Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ). Однако в качестве лучших представителей героев «проклятых» в Польше выбирают З. Шенджеляжа «Лупашку», Ю. Курася «Огня» и Р. Райса «Бурого». Каждый из них, помимо участия в антисоветском сопротивлении, был инициатором и исполнителем преступлений против народов, проживавших во время войны на территории Польши или на границах с соседними государствами.
Несмотря на то, что Польша проводит со странами Балтии, прежде всего с соседней Литвой, общий курс на уравнивание коммунизма и нацизма и перекладывания вины за начало войны на СССР, культ «Лупашки», командовавшего 5-й Виленской бригадой Армии Крайовой, в Литве открыто критикуют. З. Шенджеляжа называют в Литве «душегубом», который ассоциируется не столько с антикоммунистическим сопротивлением, сколько с убийством более 20 мирных литовских жителей в 1944 г., в основном женщин и детей. Действия бригады Лупашки, по выводам специальной комиссии историков и юристов, работавшей при правительстве Литвы, на основе показаний свидетелей были квалифицированы как преступления против человечности. Организация торжественного перезахоронения «Лупашки» на государственном уровне с участием президента и первых лиц Польши в апреле 2016 г. была названа в литовских СМИ пощечиной Вильнюсу.
Похожая ситуация сложилась и с Ю. Курасем «Огнем», который считался «идеальным героем» для польских правых сил, поскольку, в отличие от многих своих соратников, сражался не только с коммунистами, но и с нацистами. С 2006 г. в парке им. Л. Качиньского г. Закопане на юге Польши находится памятник «Огню» как польскому патриоту и герою. Однако пропаганда его культа вызвала возмущение Словакии, в которой его помнят, прежде всего, как убийцу, развязавшего настоящий террор против мирного словацкого населения на приграничных территориях в 1945–1947 гг. В документальном фильме 2009 г. «Забытый Богом уголок», созданном словацким аналогом ИНП, отчетливо и доказательно показана эта мрачная сторона «героизма» «Огня». Его отряд под слоганами борьбы за свободную Польшу, терроризировал гуральские деревни и фактически, по словам словацких историков, реализовывал программу этнических чисток против местных словаков, русинов и евреев.
Наиболее одиозной личностью из тройки новых польских героев представляется Р. Райс «Бурый», командир 3-й Виленской бригады Национального Военного Союза, под командованием которого зимой 1946 г. в Восточной Польше было жестоко убито 79 белорусов православного вероисповедания. Казни проходили по этническому и религиозному признаку. По результатам официального расследования, которое польский ИНП проводил в 2002–2005 гг., преступления «Бурого» были признаны геноцидом. Однако после начала пропаганды культа «Бурого» с 2016 г. польские власти на протяжении нескольких лет разрешали шествие националистов в г. Хайнувка (Подляское воеводство). Именно там проживает 96% всего современного белорусского населения Польши, среди которых есть и потомки убитых Райсом белорусов. В 2019 г. ИНП сделал заявление о том, что «Бурый» может быть оправдан. Эти заявления привели к дипломатическому конфликту между Минском и Варшавой, закончившемуся взаимной высылкой дипломатов, и окончательно подорвали польско-белорусский исторический диалог. В целом, попытка Польши экспортировать образы «проклятых» как образцовых борцов с «советской оккупацией» на территории соседних стран, несмотря на общие нарративы относительно Второй мировой войны, потерпели крах.
Тем не менее культ «проклятых солдат» стал одним из ключевых элементов нового польского нарратива о Второй мировой, в котором главной жертвой войны выступает Польша. Он основывается на идее «двойного геноцида», согласно которой, поляки страдали и погибали не только под немецкой, но и под «советской оккупацией». Эта идея была открыто высказана экс-премьер-министром М. Моравецким в мае 2019 г.: «мы здесь были главными жертвами убийств во время Второй мировой войны». Судьбы «проклятых» используются для того, чтобы доказать — страдания поляков превышали не только страдания всех других народов мира, но даже мучения евреев во время Холокоста. В определенном смысле Холокост продолжает занимать одно из центральных мест в польской политике памяти, только не как «преступление преступлений», а лишь как инструмент для создания новых нарративов. Инструментализация Холокоста происходит через уравнивание преследований властями ПНР вооруженного антикоммунистического подполья с нацистской политикой истребления евреев во время Холокоста, а «проклятых солдат» — с погибшими евреями.
Параллельно происходит выработка нового нарратива и о самом Холокосте на территории оккупированной Польши. Дискуссия о соучастии поляков в Холокосте, взбудоражившая польское общество в начале 2000-х гг. после публикаций Я.Т. Гросса о трагедии в Едвабне, где от рук поляков в 1941 г. погибло более 300 евреев, довольно быстро сменилась отрицанием подобных фактов. Польские интеллектуалы, поддерживавшие правоконсервативный политический лагерь, призвали «отбросить политику стыда» и создавать новое сплоченное польское общество на символах победы и гордости, а не вины и стыда. На протяжении 2015–2019 гг. польские власти последовательно отрицают прямое участие поляков в любых преступлениях против евреев, включая печально знаменитые преступления в Едвабне и погром в Кельцах. Все большее распространение получают тезисы о том, что эти преступления были подготовлены и инспирированы нацистами, а если в них и принимали участие некоторые поляки, будь то коллаборационисты или радикальные антисемиты, то они не могут считаться частью польского народа. Логическим продолжением этого процесса стала попытка правительства ПиС принять в 2018 г. поправки к закону об Институте национальной памяти, предусматривавшие введение уголовной ответственности для тех, кто «публично и противореча фактам приписывает польской нации или польскому государству ответственность или соучастие в нацистских преступлениях, совершенных Третьим рейхом». Спровоцированный этими поправками дипломатический кризис в отношениях Варшавы с США и Израилем хоть и заставил польские власти их отозвать, однако привел лишь к некоторой корректировке этой линии исторической политики. Если до этого правительство боролось с экстраполяцией обвинений о соучастии в Холокосте с преступников на весь польский народ, то теперь власти выбирают противоположную стратегию — проецирование героизма отдельных поляков на все польское общество.
С 2018 г. в Польше начинается активное продвижение тезиса о том, что поляки не только не убивали, а наоборот — героически и массово спасали евреев. Устанавливается официальный День памяти поляков, спасавших евреев, открываются тематические музеи, выпячивается роль католического костела в спасении евреев, а также бесчисленные случаи якобы бескорыстного спасения евреев от нацистов. Героизм отдельных поляков представляется в качестве морального выбора и массового поведения всего народа: за несколько лет количество поляков, «спасавших евреев», возросло с нескольких десятков до нескольких миллионов. Апофеозом этого процесса стала популяризация Музея поляков, спасавших евреев, имени семьи Ульмов, погибшей в полном составе от рук нацистов в 1944 г. за помощь евреям в деревне Марковой. Экспозиция музея при этом ни словом не упоминает о том, что после гибели Ульмов жители Марковой собственноручно убили всех скрывавшихся в деревне евреев, а отряд Армии Краевой убил более 50 евреев, чудом сбежавших из соседнего нацистского концлагеря.
С 2018 г. в Польше начинается активное продвижение тезиса о том, что поляки не только не убивали, а наоборот — героически и массово спасали евреев. Устанавливается официальный День памяти поляков, спасавших евреев, открываются тематические музеи, выпячивается роль католического костела в спасении евреев, а также бесчисленные случаи якобы бескорыстного спасения евреев от нацистов. Героизм отдельных поляков представляется в качестве морального выбора и массового поведения всего народа: за несколько лет количество поляков, «спасавших евреев», возросло с нескольких десятков до нескольких миллионов. Апофеозом этого процесса стала популяризация Музея поляков, спасавших евреев, имени семьи Ульмов, погибшей в полном составе от рук нацистов в 1944 г. за помощь евреям в деревне Марковой. Экспозиция музея при этом ни словом не упоминает о том, что после гибели Ульмов жители Марковой собственноручно убили всех скрывавшихся в деревне евреев, а отряд Армии Краевой убил более 50 евреев, чудом сбежавших из соседнего нацистского концлагеря.
Не менее серьезные проблемы возникают у Польши и на западном направлении. Вернувшаяся с 2017 г. в польский политический дискурс тема репараций от Германии за ущерб во Второй мировой войне к сентябрю 2022 г. эволюционировала в публикацию трехтомного доклада «об убытках, понесенных Польшей в результате немецкой агрессии и оккупации во время Второй мировой войны 1939–1945 гг.». Согласно подсчетам, общая сумма потерь Польши, понесенных в результате немецкой агрессии, составляет 6,2 трлн злотых (1,5 трлн долл.). 14 сентября 2022 г. польский Сейм также принял резолюцию «О требовании компенсации Польшей ущерба, нанесенного Германией во время Второй мировой войны», в которой призвал использовать опубликованный доклад в качестве «отправной точки для двусторонних переговоров». Снова при голосовании по резолюции «за» высказались 418 депутатов, «против» — 4 депутата от «Гражданской платформы», воздержались 15 человек. Как и по другим темам, связанным с памятью о войне, партия власти и оппозиция продемонстрировали полное взаимопонимание. Эту идею, согласно опросам, также поддерживает более 58% польского общества.
Действительно, идея требований репараций от Германии была важна прежде всего с точки зрения мобилизации электората ПиС в период нового избирательного цикла 2023–2025 гг., а также во внешнеполитической стратегии Варшавы по снижению политического влияния и влияния «императивов памяти» Германии в рамках ЕС. Польские политики не единожды заявляли о том, что у Германии слишком значительное влияние в ЕС, на которое у нее нет «морального права» из-за Второй мировой войны. Но вопрос репараций показателен и с точки зрения восприятия этой проблемы в историческом контексте. Именно в этот период в Германии появляется большое количество публикаций о том, что во время выселения из Польши (Vertreibung) погибло около 2 млн немцев, соответственно, огромные польские потери должны были вновь убедить всех в том, что главной жертвой войны все же была Польша, а не кто-либо иной.
Примечательно и то, что главным аргументом «за» выплаты репараций остается утверждение польских властей о «нелегитимности отказа» от репараций со стороны ПНР, независимость и суверенитет которой сейчас не признается. В данном случае речь идет о декларации 1953 г., в которой руководство ПНР вслед за советским правительством заявило о своем отказе от дальнейших репарационных выплат со стороны Германии. В современной польской трактовке эта декларация больше не может считаться имеющей какую-либо силу. Одни политики в принципе отрицают существование этого документа. Так, М. Моравецкий заявил в одном из интервью, что этой декларации и вовсе не существует, она выступает «выдуманным юридическим актом», так как власти не могут найти ее в польских архивах. Другие ставят под сомнения ее юридическую силу. Все чаще звучит тезис о том, что отказ от репараций был сделан «под давлением СССР», принят с нарушением конституционных норм, а власти Польши не были полностью суверенными. По словам экс-министра обороны А. Мачеревича, польское государство никогда не отказывалось от немецких репараций, «это сделала советская колония под названием ПНР». Подобная трактовка ставит под сомнение суверенитет, а также государственную и международную состоятельность ПНР и влечет за собой сомнения в правомочности других международных документов, подписанных ее властями. Сомнения в легитимности послевоенной системы международно-правовых отношений, основанной на решениях Ялтинской и Потсдамской конференций, в том числе договоров о польско-немецкой границе, крайне рискованны прежде всего для самой Польши.
Действительно, идея требований репараций от Германии была важна прежде всего с точки зрения мобилизации электората ПиС в период нового избирательного цикла 2023–2025 гг., а также во внешнеполитической стратегии Варшавы по снижению политического влияния и влияния «императивов памяти» Германии в рамках ЕС. Польские политики не единожды заявляли о том, что у Германии слишком значительное влияние в ЕС, на которое у нее нет «морального права» из-за Второй мировой войны. Но вопрос репараций показателен и с точки зрения восприятия этой проблемы в историческом контексте. Именно в этот период в Германии появляется большое количество публикаций о том, что во время выселения из Польши (Vertreibung) погибло около 2 млн немцев, соответственно, огромные польские потери должны были вновь убедить всех в том, что главной жертвой войны все же была Польша, а не кто-либо иной.
Примечательно и то, что главным аргументом «за» выплаты репараций остается утверждение польских властей о «нелегитимности отказа» от репараций со стороны ПНР, независимость и суверенитет которой сейчас не признается. В данном случае речь идет о декларации 1953 г., в которой руководство ПНР вслед за советским правительством заявило о своем отказе от дальнейших репарационных выплат со стороны Германии. В современной польской трактовке эта декларация больше не может считаться имеющей какую-либо силу. Одни политики в принципе отрицают существование этого документа. Так, М. Моравецкий заявил в одном из интервью, что этой декларации и вовсе не существует, она выступает «выдуманным юридическим актом», так как власти не могут найти ее в польских архивах. Другие ставят под сомнения ее юридическую силу. Все чаще звучит тезис о том, что отказ от репараций был сделан «под давлением СССР», принят с нарушением конституционных норм, а власти Польши не были полностью суверенными. По словам экс-министра обороны А. Мачеревича, польское государство никогда не отказывалось от немецких репараций, «это сделала советская колония под названием ПНР». Подобная трактовка ставит под сомнение суверенитет, а также государственную и международную состоятельность ПНР и влечет за собой сомнения в правомочности других международных документов, подписанных ее властями. Сомнения в легитимности послевоенной системы международно-правовых отношений, основанной на решениях Ялтинской и Потсдамской конференций, в том числе договоров о польско-немецкой границе, крайне рискованны прежде всего для самой Польши.
1. Лаговский Б. Польша больна Россией. М., 2018. С. 149.
Заключение
Проведенное ИНП в 2023 г. масштабное социологическое исследование показало, что поляки знают об истории Второй мировой войны крайне мало. Это, однако, не влияет на господствующее убеждение, что «главной жертвой войны был поляк, совместно убиваемый немцем и русским, а также Польша как государство, несмотря на то, что в итоге этой войны ей достались самые большие и самые долговременные трофеи» [1]. По опросам 2009 г., 63% респондентов полагали, что поляки пострадали больше других народов во Второй мировой войне, в 2019 г. число уверенных в этом возросло до 74%. При этом подавляющее большинство респондентов считает, что поляки героически «во время Второй мировой войны помогали евреям так сильно, как только могли».
Современная польская политика памяти конструирует такой нарратив о польской истории в войне, который предполагает сочетание мартирологической и героической традиции. В соответствии с ней, польский народ мог быть только героем и жертвой, но никак не исполнителем военных преступлений.
Современная польская политика памяти конструирует такой нарратив о польской истории в войне, который предполагает сочетание мартирологической и героической традиции. В соответствии с ней, польский народ мог быть только героем и жертвой, но никак не исполнителем военных преступлений.
Проект подготовлен редакцией сайта РСМД. В оформлении страниц использованы фотографии фотоагентств DPA, ТАСС, РИА Новости
Источник фото на обложке: X/@prezydentpl
Источник фото на обложке: X/@prezydentpl