Эхо Второй мировой
Память о Второй мировой войне за рубежом
Спецпроект РСМД «ЭХО ВТОРОЙ МИРОВОЙ»
Северная Африка
Наследие войны: восприятие Второй мировой в странах Северной Африки
Авторы
- Ибрагим ИбрагимовНаучный сотрудник Лаборатории «Центр ближневосточных исследований» ИМЭМО РАН им Е.М. Примакова
- Тимур Кадырмамбетовм.н.с. группы стратегических оценок, сотрудник Центра ситуационного анализа ИМЭМО РАН им Е.М. Примакова
Вторая мировая война в коллективной памяти человечества ассоциируется прежде всего с Европой, Тихоокеанским театром и Восточным фронтом. Однако события, развернувшиеся в Северной Африке, также сыграли значимую роль, став одним из ключевых факторов возвращения стратегической инициативы в руки союзников.
Североафриканская кампания (1940–1943 гг.) охватила территории современных Египта, Ливии, Алжира, Туниса и, в меньшей степени, Марокко и Судана. Сражения при Эль-Аламейне, высадка союзников в рамках операции «Факел» и последующее наступление в Тунисе стали ключевыми этапами, определившими исход боевых действий в регионе и заложившими основу для дальнейшего вторжения союзников в Южную Европу. Однако в отличие от Европы, где Вторая мировая война — центральный элемент исторической памяти, в странах Северной Африки ее наследие зачастую отступает на второй план перед нарративами деколонизации и борьбы за независимость. В то же время историческое наследие в странах региона сохраняется преимущественно через иностранные мемориалы и воспринимается неодинаково — в зависимости от национальных нарративов и политического контекста: если в Египте и Тунисе поддерживаются официальные коммеморативные практики, то в Ливии, Марокко или Алжире на государственном уровне внимание к этому периоду истории значительно ниже.
Для этих стран война стала катализатором социально-политических трансформаций. Участие тысяч местных солдат в составе вооруженных сил Великобритании, Франции и Италии и разрушения, вызванные боевыми действиями, а также влияние послевоенного миропорядка предопределили политические изменения в регионе.
Североафриканская кампания (1940–1943 гг.) охватила территории современных Египта, Ливии, Алжира, Туниса и, в меньшей степени, Марокко и Судана. Сражения при Эль-Аламейне, высадка союзников в рамках операции «Факел» и последующее наступление в Тунисе стали ключевыми этапами, определившими исход боевых действий в регионе и заложившими основу для дальнейшего вторжения союзников в Южную Европу. Однако в отличие от Европы, где Вторая мировая война — центральный элемент исторической памяти, в странах Северной Африки ее наследие зачастую отступает на второй план перед нарративами деколонизации и борьбы за независимость. В то же время историческое наследие в странах региона сохраняется преимущественно через иностранные мемориалы и воспринимается неодинаково — в зависимости от национальных нарративов и политического контекста: если в Египте и Тунисе поддерживаются официальные коммеморативные практики, то в Ливии, Марокко или Алжире на государственном уровне внимание к этому периоду истории значительно ниже.
Для этих стран война стала катализатором социально-политических трансформаций. Участие тысяч местных солдат в составе вооруженных сил Великобритании, Франции и Италии и разрушения, вызванные боевыми действиями, а также влияние послевоенного миропорядка предопределили политические изменения в регионе.
Историческая справка
«Это еще не конец. Это даже не начало конца. Но, возможно, это конец начала»
— Уинстон Черчилль
Эти знаменитые слова, которые произнес британский лидер Уинстон Черчилль после победы в битве при Эль-Аламейне, подчеркивают критическую важность Североафриканской кампании в ходе Второй мировой войны. Сражения в пустынях Северной Африки стали одним из самых протяженных по времени и географии операций Второй мировой войны за пределами Европы. Развернувшаяся на территории Египта, Ливии, Туниса, Алжира и Марокко кампания стала ареной масштабного столкновения между державами «оси», Италией и Германией, и союзниками во главе с Великобританией и США. За сухими военными сводками стояла острая борьба за стратегический контроль над Средиземноморьем, путями снабжения, Суэцким каналом и доступом к ресурсам региона.
Кампания в Северной Африке была не только борьбой за территориальный контроль, но и противостоянием между фашистскими амбициями по установлению нового колониального порядка и усилиями союзников по сохранению своих стратегических интересов и борьбе с нацизмом. Боевые действия в этом регионе показали, что судьба войны решается не только на континенте, но и на периферии. Именно здесь — в песках Ливии и Египта, в горах Туниса и на побережье Алжира — разворачивались события, которые не только приближали освобождение Европы от фашизма, но и со временем стали важным этапом на пути к освобождению самого региона от колониальной зависимости.
Военное участие стран Северной Африки во Второй мировой войне было многоаспектным: от непосредственного участия в боях до материально-технической и тыловой поддержки. Хотя Египет не направлял крупные боевые подразделения на внешние фронты, его роль в обеспечении союзной инфраструктуры была крайне важной. Каир предоставлял трудовые ресурсы, охранял стратегические объекты, обеспечивал союзников продовольствием и транспортом, а его территория служила ключевой тыловой зоной.
Египетская армия к началу войны насчитывала около 23 тыс. человек, а во время войны выросла до примерно 100 тыс. По разным оценкам, потери среди египетских военнослужащих составили 1 125 погибших и 1 308 раненых.
В отличие от Египта, государства Магриба — Марокко, Алжир и Тунис — поставляли значительное количество солдат в боевые части французской армии и участвовали в сражениях на европейских театрах. Султан Марокко Мухаммад V направил во Францию около десяти полков марокканских стрелков общей численностью до 30 тыс. человек. В Алжире накануне войны располагался 19-й корпус французской армии: 55 тыс. человек, около 350 самолетов, артиллерийские и бронетанковые части. Там же находился штаб всех вооруженных сил Франции в Северной Африке — преимущественно укомплектованный арабами и берберами. Тунисские военные формирования также были задействованы во Французской кампании 1940 г. — в боях участвовали, в частности, 4-й, 8-й и 20-й пехотные полки. Только во время этих боевых действий погибло около 8 700 тунисцев. В целом участие народов Магриба в боях, как на африканской, так и на европейской земле, сопровождалось большими потерями. Особенно тяжелыми оказались последствия сражений союзников с силами «оси» на территории региона — в ходе освобождения Северной Африки пострадали десятки тысяч алжирцев, марокканцев и тунисцев, как в армии, так и среди мирного населения.
На момент Второй мировой войны все страны Северной Африки в той или иной форме находились под контролем европейских держав — Франции и Великобритании. Алжир имел статус полноценной французской колонии, тогда как Марокко, Тунис и Египет формально считались протекторатами с ограниченным суверенитетом. Ливия, в свою очередь, с 1911 г. находилась под итальянским управлением и в 1934 г. была объединена в одну колонию — Итальянскую Ливию, став ключевым плацдармом для войск «оси» на африканском театре.
Оккупация Франции и начальные военные успехи держав «оси» способствовали усилению политической неопределенности в регионе. Вместе с тем, именно в этот период у народов Северной Африки начинает формироваться осознанное стремление к независимости, подкрепленное надеждами на послевоенное переустройство мира. Важным символическим шагом в этом направлении стало обнародование «Атлантической хартии» в августе 1941 г., в которой США и Великобритания декларировали право народов на самоопределение по завершении конфликта.
На фоне этих заявлений население Алжира, Туниса и Марокко активно поддерживало усилия союзников по освобождению региона. В ноябре 1942 г. американские и британские войска высадились в Марокко и Алжире в рамках операции «Факел», а к весне 1943 г. остатки войск «оси» были окружены и капитулировали в Тунисе. На востоке Ливия стала ареной тяжелых боев между Африканским корпусом и британской армией — сражения в районе Тобрука и вдоль побережья нанесли значительный ущерб как военным, так и гражданскому населению.
Тем не менее, несмотря на значительный вклад региона в военные усилия союзников и массовое участие местного населения — как в тылу, так и на фронте — обещания о скором самоопределении оказались отложенными. Формальное освобождение Северной Африки не привело к немедленному политическому освобождению. Египет добился фактической независимости лишь в 1952 г., Ливия — в 1951 г., Марокко и Тунис — в 1956 г., а Алжир — только после затяжной и кровопролитной войны в 1962 г. В этом заключалась одно из главных противоречий послевоенного порядка: между декларацией прав и реальной политической практикой.
Таким образом, для одних этот период стал основой будущей независимости, временем накопления политического опыта и роста самосознания; для других — продолжением колониального насилия под новым предлогом. Участие местных солдат в боевых действиях и осознание стратегической важности региона способствовали росту националистических движений. Опыт войны и контакты с различными идеологиями стимулировали стремление к самоопределению и независимости.
Несмотря на стратегическое значение Североафриканской кампании в годы войны, ее наследие в странах региона оказалось размытым и неустойчивым. Вместо прочной исторической опоры она оставила после себя фрагментированную память — где воспоминания о страданиях и гордости за участие сосуществуют с равнодушием, забвением и ощущением исторической периферийности.
— Уинстон Черчилль
Эти знаменитые слова, которые произнес британский лидер Уинстон Черчилль после победы в битве при Эль-Аламейне, подчеркивают критическую важность Североафриканской кампании в ходе Второй мировой войны. Сражения в пустынях Северной Африки стали одним из самых протяженных по времени и географии операций Второй мировой войны за пределами Европы. Развернувшаяся на территории Египта, Ливии, Туниса, Алжира и Марокко кампания стала ареной масштабного столкновения между державами «оси», Италией и Германией, и союзниками во главе с Великобританией и США. За сухими военными сводками стояла острая борьба за стратегический контроль над Средиземноморьем, путями снабжения, Суэцким каналом и доступом к ресурсам региона.
Кампания в Северной Африке была не только борьбой за территориальный контроль, но и противостоянием между фашистскими амбициями по установлению нового колониального порядка и усилиями союзников по сохранению своих стратегических интересов и борьбе с нацизмом. Боевые действия в этом регионе показали, что судьба войны решается не только на континенте, но и на периферии. Именно здесь — в песках Ливии и Египта, в горах Туниса и на побережье Алжира — разворачивались события, которые не только приближали освобождение Европы от фашизма, но и со временем стали важным этапом на пути к освобождению самого региона от колониальной зависимости.
Военное участие стран Северной Африки во Второй мировой войне было многоаспектным: от непосредственного участия в боях до материально-технической и тыловой поддержки. Хотя Египет не направлял крупные боевые подразделения на внешние фронты, его роль в обеспечении союзной инфраструктуры была крайне важной. Каир предоставлял трудовые ресурсы, охранял стратегические объекты, обеспечивал союзников продовольствием и транспортом, а его территория служила ключевой тыловой зоной.
Египетская армия к началу войны насчитывала около 23 тыс. человек, а во время войны выросла до примерно 100 тыс. По разным оценкам, потери среди египетских военнослужащих составили 1 125 погибших и 1 308 раненых.
В отличие от Египта, государства Магриба — Марокко, Алжир и Тунис — поставляли значительное количество солдат в боевые части французской армии и участвовали в сражениях на европейских театрах. Султан Марокко Мухаммад V направил во Францию около десяти полков марокканских стрелков общей численностью до 30 тыс. человек. В Алжире накануне войны располагался 19-й корпус французской армии: 55 тыс. человек, около 350 самолетов, артиллерийские и бронетанковые части. Там же находился штаб всех вооруженных сил Франции в Северной Африке — преимущественно укомплектованный арабами и берберами. Тунисские военные формирования также были задействованы во Французской кампании 1940 г. — в боях участвовали, в частности, 4-й, 8-й и 20-й пехотные полки. Только во время этих боевых действий погибло около 8 700 тунисцев. В целом участие народов Магриба в боях, как на африканской, так и на европейской земле, сопровождалось большими потерями. Особенно тяжелыми оказались последствия сражений союзников с силами «оси» на территории региона — в ходе освобождения Северной Африки пострадали десятки тысяч алжирцев, марокканцев и тунисцев, как в армии, так и среди мирного населения.
На момент Второй мировой войны все страны Северной Африки в той или иной форме находились под контролем европейских держав — Франции и Великобритании. Алжир имел статус полноценной французской колонии, тогда как Марокко, Тунис и Египет формально считались протекторатами с ограниченным суверенитетом. Ливия, в свою очередь, с 1911 г. находилась под итальянским управлением и в 1934 г. была объединена в одну колонию — Итальянскую Ливию, став ключевым плацдармом для войск «оси» на африканском театре.
Оккупация Франции и начальные военные успехи держав «оси» способствовали усилению политической неопределенности в регионе. Вместе с тем, именно в этот период у народов Северной Африки начинает формироваться осознанное стремление к независимости, подкрепленное надеждами на послевоенное переустройство мира. Важным символическим шагом в этом направлении стало обнародование «Атлантической хартии» в августе 1941 г., в которой США и Великобритания декларировали право народов на самоопределение по завершении конфликта.
На фоне этих заявлений население Алжира, Туниса и Марокко активно поддерживало усилия союзников по освобождению региона. В ноябре 1942 г. американские и британские войска высадились в Марокко и Алжире в рамках операции «Факел», а к весне 1943 г. остатки войск «оси» были окружены и капитулировали в Тунисе. На востоке Ливия стала ареной тяжелых боев между Африканским корпусом и британской армией — сражения в районе Тобрука и вдоль побережья нанесли значительный ущерб как военным, так и гражданскому населению.
Тем не менее, несмотря на значительный вклад региона в военные усилия союзников и массовое участие местного населения — как в тылу, так и на фронте — обещания о скором самоопределении оказались отложенными. Формальное освобождение Северной Африки не привело к немедленному политическому освобождению. Египет добился фактической независимости лишь в 1952 г., Ливия — в 1951 г., Марокко и Тунис — в 1956 г., а Алжир — только после затяжной и кровопролитной войны в 1962 г. В этом заключалась одно из главных противоречий послевоенного порядка: между декларацией прав и реальной политической практикой.
Таким образом, для одних этот период стал основой будущей независимости, временем накопления политического опыта и роста самосознания; для других — продолжением колониального насилия под новым предлогом. Участие местных солдат в боевых действиях и осознание стратегической важности региона способствовали росту националистических движений. Опыт войны и контакты с различными идеологиями стимулировали стремление к самоопределению и независимости.
Несмотря на стратегическое значение Североафриканской кампании в годы войны, ее наследие в странах региона оказалось размытым и неустойчивым. Вместо прочной исторической опоры она оставила после себя фрагментированную память — где воспоминания о страданиях и гордости за участие сосуществуют с равнодушием, забвением и ощущением исторической периферийности.
Восприятие Второй мировой войны в современном обществе Северной Африки
Восприятие войны в общественном сознании стран Северной Африки формировалось в особом историческом контексте и до сих пор остается неоднородным, фрагментарным и подчиненным логике национальных нарративов. В большинстве государств память об этом период либо маргинализирована, либо встроена в постколониальный нарратив.
В общественном сознании Марокко Вторая мировая война не занимает центрального места.
Она воспринимается, скорее, как эпизод внешнеполитической истории, повлиявший на сближение с США, чем как внутренняя национальная травма. Упор делается на участие султана Мухаммада V в Касабланкской конференции и современное военное сотрудничество с США. В Марокко образ войны активно присутствует в массовой культуре — прежде всего благодаря западному кинематографу. Фильм «Касабланка» (1942 г.), хоть и снят в Голливуде, стал частью символического образа Марокко времен войны. Во многом можно согласиться с такой точкой зрения, что эта работа — яркий пример американской пропаганды, объясняющей своим гражданам, почему стране необходимо принимать участие в этой войне и продолжать оказывать помощь своим союзникам по антигитлеровской коалиции не только в Африке, но и в Европе. Однако этот фильм положительно сказался и на формировании положительного образа Марокко, что также укрепило отношения между двумя странами.
Алжирское восприятие войны неотделимо от колониального угнетения.
Победа 1945 г. для многих алжирцев ассоциируется с разочарованием: вместо свободы они столкнулись с массовыми репрессиями, как, например, в Сетифе и Гельме, когда полицейские расстреляли алжирцев, которые участвовали в демонстрациях по случаю победы над Германией, из-за выкрикивания и демонстрации антиколониальных лозунгов. Основной исторический акцент сместился на войну за независимость 1954–1962 гг., которая затмила значение Второй мировой. Из-за длительного колониального господства Франции в стране сформировалась значительная прослойка алжирцев с европейскими корнями, служивших во французской армии как во время Второй мировой, так и в период войны за независимость. После 1962 г. такие люди часто воспринимались как предатели. Возвратившись на родину многие подверглись репрессиям. Этот опыт оставил глубокие травмы и усилил социальные противоречия в алжирском обществе. В 2020 г. в Алжире 8 мая был признан Днем национальной памяти жертв массовых убийств, совершенных режимом французского колониализма. Теме борьбы Алжира за независимость посвящена наибольшая часть литературы и кинематографа страны.
Точно так же в алжирской системе образования тема Второй мировой войны практически не занимает самостоятельного места, основной акцент в школьной и университетской историографии сделан на войне за независимость 1954–1962 гг., которая вытеснила прежние военные сюжеты и стала центральной в формировании национальной идентичности. Даже участие алжирских солдат в составе французской армии чаще рассматривается не с позиции военного вклада, а как трагический эпизод колониальной зависимости.
Точно так же в алжирской системе образования тема Второй мировой войны практически не занимает самостоятельного места, основной акцент в школьной и университетской историографии сделан на войне за независимость 1954–1962 гг., которая вытеснила прежние военные сюжеты и стала центральной в формировании национальной идентичности. Даже участие алжирских солдат в составе французской армии чаще рассматривается не с позиции военного вклада, а как трагический эпизод колониальной зависимости.
Для Туниса, в свою очередь, эти события рассматриваются как важный этап роста национального самосознания.
Вторая Мировая сыграла роль в формировании независимого движения, особенно вокруг фигуры Хабиба Бургибы. В общественной памяти сохраняется образ страны как территории ключевых сражений. Кульминацией Североафриканской кампании стали сражения на территории Туниса в 1942–1943 гг. После высадки союзников в рамках операции «Факел» и последующего наступления войска «оси» были зажаты между англо-американскими силами с запада и британской армией с востока.
Ключевыми эпизодами стали бои при Кассерине, на линии Марет и в районе Эль-Гветтара, где впервые американская армия одержала танковую победу над немцами. Эти сражения завершились капитуляцией немецко-итальянской группировки в мае 1943 г., ознаменовав полное освобождение Северной Африки от сил «оси».
В школьных программах уделяется внимание важнейшим сражениям на территории страны. Эти события подаются как ключевой вклад Туниса в разгром держав «оси» в Африке. В СМИ тема регулярно появляется по памятным датам и в связи с деятельностью музеев и мемориальных комплексов. Публикуются интервью с ветеранами, репортажи об американском кладбище в Карфагене, британском военном кладбище в городе Маджаз аль-Баб, а также других объектах. В результате в Тунисе формируется относительно устойчивая память о войне, пусть и не столь массовая, но укорененная в локальной истории.
Ключевыми эпизодами стали бои при Кассерине, на линии Марет и в районе Эль-Гветтара, где впервые американская армия одержала танковую победу над немцами. Эти сражения завершились капитуляцией немецко-итальянской группировки в мае 1943 г., ознаменовав полное освобождение Северной Африки от сил «оси».
В школьных программах уделяется внимание важнейшим сражениям на территории страны. Эти события подаются как ключевой вклад Туниса в разгром держав «оси» в Африке. В СМИ тема регулярно появляется по памятным датам и в связи с деятельностью музеев и мемориальных комплексов. Публикуются интервью с ветеранами, репортажи об американском кладбище в Карфагене, британском военном кладбище в городе Маджаз аль-Баб, а также других объектах. В результате в Тунисе формируется относительно устойчивая память о войне, пусть и не столь массовая, но укорененная в локальной истории.
Для молодого поколения египтян Вторая мировая война — далекий эпизод мировой истории, воспринимаемый в основном через школьную программу и массовую культуру.
Современные исследования коллективной памяти показывают, что в общественном сознании Египта приоритет отдан более недавним событиям, тогда как события середины XX века, включая Вторую мировую, отходят на второй план. Тем не менее в последние годы наблюдается умеренное оживление интереса: в СМИ и соцсетях появляются материалы о вкладе Египта в войну, что возвращает тему в общественное поле. Старшее поколение воспринимает войну как часть собственного исторического опыта — время испытаний, но и надежд на освобождение от колониального господства. Память о бомбардировках Александрии, перебоях и политической нестабильности соседствует с ожиданиями перемен, а у националистов 1940-х гг. даже возникали надежды, что поражение Британии откроет путь к независимости. Эти настроения были продиктованы не симпатиями к нацизму, а стремлением к освобождению от британского господства.
Современные академические работы фокусируются на том, как формировалось представление о войне в национальном нарративе, и на особенностях египетского взгляда, отличного от западного. Так, отмечается, что в отличие от британской героической памяти, египетская память о войне маргинализирована и лишена чувства гордости, часто вытеснена из официального исторического нарратива как чуждая и травматичная. Другие ученые концентрируются на политической стороне вопроса — например, на том, как в прессе и публицистике 1940-х гг. отражались события мировой войны. В арабоязычных газетах того времени видные интеллектуалы (например, писатель Таха Хусейн) открыто осуждали идеологию нацизма и призывали египетское общество противостоять фашизму. Эти исторические тексты сегодня активно изучаются и цитируются, подчеркивается, что египетская интеллигенция в массе своей выступала против Гитлера и Муссолини. В целом для интеллектуалов сегодняшнего Египта характерно стремление переосмыслить память о войне: с одной стороны, интегрировать ее в национальную историю, показав вклад Египта и влияние войны на дальнейшую судьбу страны, с другой — критически разобрать мифы и забытые сюжеты, например, тему коллаборационистских настроений или участие египетских солдат.
В последние годы египетские СМИ тоже обращаются к этой теме, особенно по круглым датам: публикуются статьи-воспоминания, исторические расследования. Например, издание «Аш-Шурук» к 81-й годовщине начала войны выпустило материал о том, как египетская литература запечатлела жизнь населения во время мирового конфликта, где прямо отмечалось, что британская оккупация наложила отпечаток на восприятие войны — часть общества видела в ней возможность покончить с чужеземным владычеством. В целом через медиа в массовое сознание проникают более нюансированные образы войны: не только как большой битвы добра со злом, но и как сложного периода в истории самого Египта, полного противоречивых эмоций. Это постепенно расширяет рамки общественного восприятия, добавляя к официальному повествованию живые детали и личные измерения памяти.
В египетском политическом дискурсе отсылки ко Второй мировой войне звучат нечасто и, как правило, привязаны к памятным датам. Так, в октябре 2017 г. президент Абдель-Фаттах ас-Сиси направил письмо участникам торжества по случаю 75-летия Второй битвы при Эль-Аламейне. На этой церемонии, где собрались представители более десятка государств, в том числе генерал-губернатор Австралии и делегации Великобритании, Германии, Италии и др., Сиси отдал дань памяти тысячам погибших в сражении и подчеркнул решимость Египта сохранять мир. В своем письмо он отметил, что жертвы тех лет не должны быть напрасны и что уроки Эль-Аламейна призывают международное сообщество бороться за прекращение войн и конфликтов. Подобные выступления отражают официальный тон: память о войне используется прежде всего для утверждения ценности мира и стабильности, созвучно актуальным вызовам Ближнего Востока.
В целом египетские политики придерживаются общепринятой антифашистской позиции, а любые высказывания, которые могли бы быть истолкованы как оправдание стран «оси», в официальной среде отсутствуют. Вместо этого упор делается на том, что Египет стоял на стороне победившей коалиции и разделяет универсальные ценности, вышедшие из уроков Второй мировой — свободу, гуманизм и мирное сотрудничество. Высшее руководство Египта также участвует в международных мероприятиях, посвященных памяти о Второй мировой войне — так, в 2015 г. президент Абдель-Фаттах ас-Сиси принял участие в торжественных мероприятиях по случаю 70-летия Победы как в Москве, так и в Пекине, продемонстрировав важность коллективной памяти о Второй мировой войне как инструмента международного диалога. Участие в подобных церемониях служит не только данью уважения к истории, но и инструментом внешнеполитического позиционирования Египта на международной арене.
Спустя 80 лет после завершения Второй мировой войны Египет по-прежнему сталкивается с ее смертельным наследием: гигантское количество мин и неразорвавшихся боеприпасов остаются разбросанными в Западной пустыне, особенно в районе Эль-Аламейна. Ежегодно местные жители становятся жертвами этих взрывных устройств — теряют конечности или погибают. Египетская армия ведет масштабные работы по разминированию при поддержке международных партнеров, но масштабы проблемы остаются огромными. Эти риски подчеркивают, насколько военное прошлое продолжает влиять на современную повседневность.
В египетских школьных учебниках война изучается как часть всемирной и национальной истории, с акцентом на сражения в Северной Африке и влияние конфликта на египетское общество. После 1952 г., особенно при Насере, официальная историография подчеркивала антиколониальную борьбу и стремление к нейтралитету, умалчивая о сотрудничестве с Британией или симпатиях к странам «оси». С 2000-х гг., благодаря либерализации и доступу к архивам, в университетах и медиа стали обсуждать сложные аспекты тех лет. Издательство The American University in Cairo Press публикует работы по современной истории Египта, включая исследования о 1940-х гг., основанные на частично открытых архивах и мемуарах. В учебных программах вузов история Второй мировой в Египте чаще рассматривается через призму большой войны и последствий (например, Каирская конференция 1943 г., на которой решались судьбы послевоенного мира, или роль Египта как тыловой базы союзников). Ежегодно группы египетских школьников и курсантов военных училищ посещают музей Эль-Аламейна, где узнают о подвиге всех наций в борьбе против нацизма, включая вклад египтян. Подобные инициативы, хотя и немногочисленны, нацелены на воспитание патриотизма и чувства сопричастности великой Победе, без излишнего акцента на противоречиях той эпохи.
Современные академические работы фокусируются на том, как формировалось представление о войне в национальном нарративе, и на особенностях египетского взгляда, отличного от западного. Так, отмечается, что в отличие от британской героической памяти, египетская память о войне маргинализирована и лишена чувства гордости, часто вытеснена из официального исторического нарратива как чуждая и травматичная. Другие ученые концентрируются на политической стороне вопроса — например, на том, как в прессе и публицистике 1940-х гг. отражались события мировой войны. В арабоязычных газетах того времени видные интеллектуалы (например, писатель Таха Хусейн) открыто осуждали идеологию нацизма и призывали египетское общество противостоять фашизму. Эти исторические тексты сегодня активно изучаются и цитируются, подчеркивается, что египетская интеллигенция в массе своей выступала против Гитлера и Муссолини. В целом для интеллектуалов сегодняшнего Египта характерно стремление переосмыслить память о войне: с одной стороны, интегрировать ее в национальную историю, показав вклад Египта и влияние войны на дальнейшую судьбу страны, с другой — критически разобрать мифы и забытые сюжеты, например, тему коллаборационистских настроений или участие египетских солдат.
В последние годы египетские СМИ тоже обращаются к этой теме, особенно по круглым датам: публикуются статьи-воспоминания, исторические расследования. Например, издание «Аш-Шурук» к 81-й годовщине начала войны выпустило материал о том, как египетская литература запечатлела жизнь населения во время мирового конфликта, где прямо отмечалось, что британская оккупация наложила отпечаток на восприятие войны — часть общества видела в ней возможность покончить с чужеземным владычеством. В целом через медиа в массовое сознание проникают более нюансированные образы войны: не только как большой битвы добра со злом, но и как сложного периода в истории самого Египта, полного противоречивых эмоций. Это постепенно расширяет рамки общественного восприятия, добавляя к официальному повествованию живые детали и личные измерения памяти.
В египетском политическом дискурсе отсылки ко Второй мировой войне звучат нечасто и, как правило, привязаны к памятным датам. Так, в октябре 2017 г. президент Абдель-Фаттах ас-Сиси направил письмо участникам торжества по случаю 75-летия Второй битвы при Эль-Аламейне. На этой церемонии, где собрались представители более десятка государств, в том числе генерал-губернатор Австралии и делегации Великобритании, Германии, Италии и др., Сиси отдал дань памяти тысячам погибших в сражении и подчеркнул решимость Египта сохранять мир. В своем письмо он отметил, что жертвы тех лет не должны быть напрасны и что уроки Эль-Аламейна призывают международное сообщество бороться за прекращение войн и конфликтов. Подобные выступления отражают официальный тон: память о войне используется прежде всего для утверждения ценности мира и стабильности, созвучно актуальным вызовам Ближнего Востока.
В целом египетские политики придерживаются общепринятой антифашистской позиции, а любые высказывания, которые могли бы быть истолкованы как оправдание стран «оси», в официальной среде отсутствуют. Вместо этого упор делается на том, что Египет стоял на стороне победившей коалиции и разделяет универсальные ценности, вышедшие из уроков Второй мировой — свободу, гуманизм и мирное сотрудничество. Высшее руководство Египта также участвует в международных мероприятиях, посвященных памяти о Второй мировой войне — так, в 2015 г. президент Абдель-Фаттах ас-Сиси принял участие в торжественных мероприятиях по случаю 70-летия Победы как в Москве, так и в Пекине, продемонстрировав важность коллективной памяти о Второй мировой войне как инструмента международного диалога. Участие в подобных церемониях служит не только данью уважения к истории, но и инструментом внешнеполитического позиционирования Египта на международной арене.
Спустя 80 лет после завершения Второй мировой войны Египет по-прежнему сталкивается с ее смертельным наследием: гигантское количество мин и неразорвавшихся боеприпасов остаются разбросанными в Западной пустыне, особенно в районе Эль-Аламейна. Ежегодно местные жители становятся жертвами этих взрывных устройств — теряют конечности или погибают. Египетская армия ведет масштабные работы по разминированию при поддержке международных партнеров, но масштабы проблемы остаются огромными. Эти риски подчеркивают, насколько военное прошлое продолжает влиять на современную повседневность.
В египетских школьных учебниках война изучается как часть всемирной и национальной истории, с акцентом на сражения в Северной Африке и влияние конфликта на египетское общество. После 1952 г., особенно при Насере, официальная историография подчеркивала антиколониальную борьбу и стремление к нейтралитету, умалчивая о сотрудничестве с Британией или симпатиях к странам «оси». С 2000-х гг., благодаря либерализации и доступу к архивам, в университетах и медиа стали обсуждать сложные аспекты тех лет. Издательство The American University in Cairo Press публикует работы по современной истории Египта, включая исследования о 1940-х гг., основанные на частично открытых архивах и мемуарах. В учебных программах вузов история Второй мировой в Египте чаще рассматривается через призму большой войны и последствий (например, Каирская конференция 1943 г., на которой решались судьбы послевоенного мира, или роль Египта как тыловой базы союзников). Ежегодно группы египетских школьников и курсантов военных училищ посещают музей Эль-Аламейна, где узнают о подвиге всех наций в борьбе против нацизма, включая вклад египтян. Подобные инициативы, хотя и немногочисленны, нацелены на воспитание патриотизма и чувства сопричастности великой Победе, без излишнего акцента на противоречиях той эпохи.
Отношение к коммеморативным практикам и местам памяти
Фото: USAF, Эль-Аламейн
Среди стран Северной Африки именно Египет уделяет наибольшее внимание сохранению материального наследия Второй мировой войны. Центральным местом памяти стал район Эль-Аламейна — символ одного из важнейших этапов Североафриканской кампании. Здесь создан крупнейший мемориальный комплекс страны, включающий ухоженные кладбища и памятные павильоны армий Содружества, Германии и Италии. Всего на территории британского кладбища Эль-Аламейна захоронены 7 367 военнослужащих, а в памятном павильоне, выполненном в виде кенотафа, увековечены имена 11 945 погибших, чьи останки так и не были найдены.
Особенность этих мемориалов объясняется военной реальностью пустынной войны: хоронить своих солдат могли лишь наступающие армии, тогда как тела павших противников часто оставались без должного погребения. Именно поэтому Германия и Италия не имеют здесь собственных кладбищ, ограничившись памятными комплексами — кенотафами без захоронений. На стенах британского павильона можно найти и русское имя — младший лейтенант Иван Дмитриевич Звегинцев, погибший 28 декабря 1941 г. Это подчеркивает интернациональный характер боев, охвативших регион.
Мемориальная практика сохраняет свою актуальность и сегодня. Так, в 2017 г., в рамках мероприятий, посвященных 75-летию сражения при Эль-Аламейне, представители стран Содружества, других союзников, бывших держав «оси», а также египетские официальные лица совместно возложили венки к мемориалам, почтив память всех павших в боях на этом участке фронта. Каждый год в ближайшее к 23 октября воскресенье (дата начала Второй битвы при Эль-Аламейне) в этом районе проходят траурные церемонии с участием ветеранов и делегаций разных стран. По традиции они чередуются: английское кладбище, немецкий и итальянский мемориалы поочередно становятся местом памяти. Кроме того, ежегодно 9 мая в Александрии Российский центр науки и культуры при поддержке Генерального консульства организует памятные мероприятия, приуроченные ко Дню Победы — концерты, выставки, кинопоказы, посвященные подвигу на Восточном фронте. Они демонстрируют стремление российской стороны сохранять историческую память и вовлекать в нее местные диаспоры и культурные организации.
Неподалеку от кладбища располагается Музей Эль-Аламейна, основанный в 1965 г. и реконструированный к 50-летию сражения в 1992 г. Его экспозиция включает образцы вооружения, военной формы, документов и фотографий. В последние годы музей был модернизирован: добавлены мультимедийные средства и тематические залы, включая отдельный раздел, рассказывающий о роли египтян — в тылу, логистике, инженерных войсках и добровольческих формированиях. Под открытым небом размещена коллекция военной техники времен битвы. Таким образом, музей не только сохраняет память о сражении, но и выполняет просветительскую функцию, объединяя историческое наследие с современными средствами его осмысления.
Помимо Эль-Аламейна, военные кладбища и памятные объекты времен Второй мировой войны разбросаны по всей территории Египта. Комиссия Содружества по военным захоронениям (CWGC) поддерживает 23 мемориальных комплекса, посвященных павшим солдатам союзников. Особое значение имел Каир — в годы войны он служил штабом Главного командования Ближневосточного фронта. Здесь располагались многочисленные госпитали, куда эвакуировали раненых с полей сражений Североафриканской кампании для лечения и восстановления. Один из крупнейших — «Военное кладбище Гелиополиса» в Каире, где покоятся более 1 700 солдат Содружества, умерших в госпиталях. На территории кладбища также установлены мемориалы Первой мировой войны, включая Порт-Тауфик (4 000 имен) и Аден (600 имен).
На границе с Ливией расположено «Военное кладбище Халфая-Соллум», где покоятся более 2 000 военнослужащих, погибших в 1940–1941 гг. во время ожесточенных боев за контроль над приморскими районами. Многие из них были перезахоронены с разбросанных полевых кладбищ, более 200 тел остались неопознанными.
Помимо официальных объектов, в египетских городах сохранились скромные, но важные элементы повседневной памяти: мемориальные доски на местах бывших бомбоубежищ в Каире и Александрии, таблички на пострадавших от бомбежек зданиях. Хотя эти знаки не столь заметны, местные краеведы и энтузиасты активно работают над тем, чтобы сохранить и интерпретировать их значение, включая их в экскурсионные маршруты и публикации в прессе. Так, в 2020 г. египетские СМИ опубликовали материал об истории гражданской обороны Каира и Александрии во время войны.
Память о Второй мировой войне в Египте не ограничивается национальным уровнем — она по-разному проявляется в идентичности различных регионов и общин. Особенно ярко это заметно в прибрежной провинции Матрух, где непосредственно проходили бои.
Для жителей западной пустыни, особенно бедуинских общин, Вторая мировая война остается частью коллективной памяти как период не только испытаний, но и глубокого воздействия на повседневную жизнь. Военные действия Роммеля и союзников воспринимаются здесь не как далекая история, а как реальные события, проходившие сквозь родные земли: пустыня стала ареной борьбы, а сами бедуины — свидетелями, проводниками и, в отдельных случаях, участниками происходящего. Эти предания встроились в локальную идентичность как напоминание о том, что их земля стала частью мировой истории.
Начиная с 2010-х гг. египетские власти стали активно интегрировать память о войне в стратегию регионального развития. Проект «Новый Эль-Аламейн», — масштабная инициатива по созданию современного курортного города на северном побережье, — включает в себя элементы военно-исторического туризма. Туристам предлагается посетить музей, мемориальные кладбища и места сражений, превращая историческое наследие в экономический ресурс. Таким образом, память о войне становится частью туристической привлекательности и инструмента оживления местной экономики.
Интересно, что память о боевых действиях на территории Египта не препятствует развитию отношений с бывшими противниками. Напротив, она стала основой для гуманитарного примирения. Ежегодные церемонии в Эль-Аламейне объединяют представителей Германии, Италии, Великобритании, Австралии и Египта. В 2017 г. в Эль-Аламейне прошли торжественные мероприятия, посвященные 75-летию решающей битвы Североафриканской кампании. На церемонии присутствовали официальные делегации из Великобритании, Германии, Италии и других стран, а также ветераны и представители союзных государств. Мероприятие подчеркнуло важность сохранения памяти о событиях Второй мировой войны и служит примером международного сотрудничества в области исторической памяти.
Египет демонстрирует нейтральную и гуманную позицию: ухаживает за мемориалами обеих сторон, принимает ветеранов и их семьи, рассматривая их трагедии как общую человеческую утрату. Это не только укрепляет международный имидж страны как пространства примирения, но и приносит практические плоды. Германия и Италия участвуют в проектах по разминированию, поддерживают музеи и культурные инициативы.
Таким образом, в Египте память о Второй мировой войне остается не просто частью исторического прошлого, но становится активным ресурсом, влияющим на формирование локальной идентичности, развитие территорий и укрепление международных связей. Через государственные и общественные инициативы создается целостный мемориальный ландшафт, в который органично вплетены музеи, памятники, образовательные программы и дипломатические жесты. Это позволяет не только сохранить память о событиях 1939–1945 гг., но и передавать ее следующим поколениям в осмысленном виде.
При этом опыт Египта не уникален. В других странах Северной Африки — от Марокко до Туниса — память о Второй мировой также сохраняется, но на иных основаниях и с иными акцентами. Если в Египте она активно поддерживается на государственном и общественном уровне, то в странах Магриба мемориальная культура развита неравномерно и зачастую носит фрагментарный характер. Тем не менее в каждой из стран региона сохранились объекты, связанные с событиями североафриканской кампании, и предпринимаются отдельные шаги по их сохранению и интерпретации.
Особенность этих мемориалов объясняется военной реальностью пустынной войны: хоронить своих солдат могли лишь наступающие армии, тогда как тела павших противников часто оставались без должного погребения. Именно поэтому Германия и Италия не имеют здесь собственных кладбищ, ограничившись памятными комплексами — кенотафами без захоронений. На стенах британского павильона можно найти и русское имя — младший лейтенант Иван Дмитриевич Звегинцев, погибший 28 декабря 1941 г. Это подчеркивает интернациональный характер боев, охвативших регион.
Мемориальная практика сохраняет свою актуальность и сегодня. Так, в 2017 г., в рамках мероприятий, посвященных 75-летию сражения при Эль-Аламейне, представители стран Содружества, других союзников, бывших держав «оси», а также египетские официальные лица совместно возложили венки к мемориалам, почтив память всех павших в боях на этом участке фронта. Каждый год в ближайшее к 23 октября воскресенье (дата начала Второй битвы при Эль-Аламейне) в этом районе проходят траурные церемонии с участием ветеранов и делегаций разных стран. По традиции они чередуются: английское кладбище, немецкий и итальянский мемориалы поочередно становятся местом памяти. Кроме того, ежегодно 9 мая в Александрии Российский центр науки и культуры при поддержке Генерального консульства организует памятные мероприятия, приуроченные ко Дню Победы — концерты, выставки, кинопоказы, посвященные подвигу на Восточном фронте. Они демонстрируют стремление российской стороны сохранять историческую память и вовлекать в нее местные диаспоры и культурные организации.
Неподалеку от кладбища располагается Музей Эль-Аламейна, основанный в 1965 г. и реконструированный к 50-летию сражения в 1992 г. Его экспозиция включает образцы вооружения, военной формы, документов и фотографий. В последние годы музей был модернизирован: добавлены мультимедийные средства и тематические залы, включая отдельный раздел, рассказывающий о роли египтян — в тылу, логистике, инженерных войсках и добровольческих формированиях. Под открытым небом размещена коллекция военной техники времен битвы. Таким образом, музей не только сохраняет память о сражении, но и выполняет просветительскую функцию, объединяя историческое наследие с современными средствами его осмысления.
Помимо Эль-Аламейна, военные кладбища и памятные объекты времен Второй мировой войны разбросаны по всей территории Египта. Комиссия Содружества по военным захоронениям (CWGC) поддерживает 23 мемориальных комплекса, посвященных павшим солдатам союзников. Особое значение имел Каир — в годы войны он служил штабом Главного командования Ближневосточного фронта. Здесь располагались многочисленные госпитали, куда эвакуировали раненых с полей сражений Североафриканской кампании для лечения и восстановления. Один из крупнейших — «Военное кладбище Гелиополиса» в Каире, где покоятся более 1 700 солдат Содружества, умерших в госпиталях. На территории кладбища также установлены мемориалы Первой мировой войны, включая Порт-Тауфик (4 000 имен) и Аден (600 имен).
На границе с Ливией расположено «Военное кладбище Халфая-Соллум», где покоятся более 2 000 военнослужащих, погибших в 1940–1941 гг. во время ожесточенных боев за контроль над приморскими районами. Многие из них были перезахоронены с разбросанных полевых кладбищ, более 200 тел остались неопознанными.
Помимо официальных объектов, в египетских городах сохранились скромные, но важные элементы повседневной памяти: мемориальные доски на местах бывших бомбоубежищ в Каире и Александрии, таблички на пострадавших от бомбежек зданиях. Хотя эти знаки не столь заметны, местные краеведы и энтузиасты активно работают над тем, чтобы сохранить и интерпретировать их значение, включая их в экскурсионные маршруты и публикации в прессе. Так, в 2020 г. египетские СМИ опубликовали материал об истории гражданской обороны Каира и Александрии во время войны.
Память о Второй мировой войне в Египте не ограничивается национальным уровнем — она по-разному проявляется в идентичности различных регионов и общин. Особенно ярко это заметно в прибрежной провинции Матрух, где непосредственно проходили бои.
Для жителей западной пустыни, особенно бедуинских общин, Вторая мировая война остается частью коллективной памяти как период не только испытаний, но и глубокого воздействия на повседневную жизнь. Военные действия Роммеля и союзников воспринимаются здесь не как далекая история, а как реальные события, проходившие сквозь родные земли: пустыня стала ареной борьбы, а сами бедуины — свидетелями, проводниками и, в отдельных случаях, участниками происходящего. Эти предания встроились в локальную идентичность как напоминание о том, что их земля стала частью мировой истории.
Начиная с 2010-х гг. египетские власти стали активно интегрировать память о войне в стратегию регионального развития. Проект «Новый Эль-Аламейн», — масштабная инициатива по созданию современного курортного города на северном побережье, — включает в себя элементы военно-исторического туризма. Туристам предлагается посетить музей, мемориальные кладбища и места сражений, превращая историческое наследие в экономический ресурс. Таким образом, память о войне становится частью туристической привлекательности и инструмента оживления местной экономики.
Интересно, что память о боевых действиях на территории Египта не препятствует развитию отношений с бывшими противниками. Напротив, она стала основой для гуманитарного примирения. Ежегодные церемонии в Эль-Аламейне объединяют представителей Германии, Италии, Великобритании, Австралии и Египта. В 2017 г. в Эль-Аламейне прошли торжественные мероприятия, посвященные 75-летию решающей битвы Североафриканской кампании. На церемонии присутствовали официальные делегации из Великобритании, Германии, Италии и других стран, а также ветераны и представители союзных государств. Мероприятие подчеркнуло важность сохранения памяти о событиях Второй мировой войны и служит примером международного сотрудничества в области исторической памяти.
Египет демонстрирует нейтральную и гуманную позицию: ухаживает за мемориалами обеих сторон, принимает ветеранов и их семьи, рассматривая их трагедии как общую человеческую утрату. Это не только укрепляет международный имидж страны как пространства примирения, но и приносит практические плоды. Германия и Италия участвуют в проектах по разминированию, поддерживают музеи и культурные инициативы.
Таким образом, в Египте память о Второй мировой войне остается не просто частью исторического прошлого, но становится активным ресурсом, влияющим на формирование локальной идентичности, развитие территорий и укрепление международных связей. Через государственные и общественные инициативы создается целостный мемориальный ландшафт, в который органично вплетены музеи, памятники, образовательные программы и дипломатические жесты. Это позволяет не только сохранить память о событиях 1939–1945 гг., но и передавать ее следующим поколениям в осмысленном виде.
При этом опыт Египта не уникален. В других странах Северной Африки — от Марокко до Туниса — память о Второй мировой также сохраняется, но на иных основаниях и с иными акцентами. Если в Египте она активно поддерживается на государственном и общественном уровне, то в странах Магриба мемориальная культура развита неравномерно и зачастую носит фрагментарный характер. Тем не менее в каждой из стран региона сохранились объекты, связанные с событиями североафриканской кампании, и предпринимаются отдельные шаги по их сохранению и интерпретации.
x.com/AmbaFranceMaroc, кладбище Бен-Мсик
Марокко обладает, пожалуй, самой устойчивой связью с американской линией памяти о Второй мировой. На христианском кладбище Бен-Мсик в Касабланке установлена мемориальная доска в честь американских солдат, участвовавших в операции «Факел». В 2022 г. здесь прошла торжественная церемония по случаю 80-летия этой операции. В ней приняли участие представители американских вооруженных сил, генеральный консул США Лоуренс Рэндольф и представители Африканского командования. В своей речи Л. Рэндольф подчеркнул значимость вклада Марокко в победу над нацизмом и отметил важную роль королевства как союзника США, обеспечивающего безопасность на африканском континенте и за его пределами. Эти мероприятия отражают курс на закрепление памяти о войне через дипломатические и военные каналы, интегрированные в современную внешнюю политику страны.
Wikipedia / Wafascout CC BY-SA 3.0, кладбище Аль-Алия
Алжир, напротив, демонстрирует более сдержанный подход к памяти о Второй мировой войне. Наиболее заметным объектом остается кладбище Аль-Алия в столице, где наряду с выдающимися деятелями национального движения покоятся и солдаты союзных армий, в том числе большое число британцев. За их захоронениями по-прежнему следит Комиссия Содружества по военным захоронениям. Однако в целом мемориальная инфраструктура, связанная с войной 1939–1945 гг., в Алжире развита слабо. Памятников и музеев на эту тему крайне мало, а организованные коммеморативные практики практически отсутствуют. Это во многом объясняется тем, что в исторической памяти страны события Второй мировой отступили на второй план по сравнению с войной за независимость от Франции, которая заняла центральное место в формировании алжирской идентичности.
www.abmc.gov, кладбище в Карфагене
Тунис заметно выделяется на фоне соседей своей активностью в сохранении исторического наследия Второй мировой войны. Недалеко от столицы, в Карфагене, расположено крупное американское военное кладбище, где похоронены 2 841 солдат; за ним ухаживает Американская комиссия по военным памятникам. Вилайет Габес хранит память о сражении на линии «Марет» — системе фортификационных сооружений, построенной Францией в конце 1930-х гг. для предотвращения вторжения итальянской армии; сегодня здесь действует музей, посвященный событиям марта 1943 г. В городе Эль-Гветтар (вилайет Гафса) функционирует музей имени генерала Джорджа Паттона, целиком посвященный одноименному сражению, где американские войска одержали первую танковую победу над Вермахтом в Африке. Эти музеи и мемориалы играют важную роль не только в сохранении исторической памяти, но и в поддержании контактов с зарубежными военными и дипломатическими структурами, в том числе США.
Заключение
Спустя 80 лет после окончания Второй мировой войны ее память в Северной Африке остается не только частью мирового исторического наследия, но и важным элементом внутренней культурной, политической и социальной динамики. Несмотря на то, что войны не велись между африканскими государствами, их территории стали ареной масштабных военных действий, чье влияние до сих пор ощущается — от заминированных пустынь Египта до кладбищ союзников в Тунисе и Марокко. Память о войне в странах региона неоднородна и подчинена национальным нарративам. В каждом случае историческое наследие войны получает новое содержание в зависимости от внутренней политики, образовательной повестки, международных связей и экономических приоритетов.
Вторая мировая война в Северной Африке сегодня — не только хроника сражений, но и пространство памяти, в котором сосуществуют гордость, забвение, боль и даже стремление к переосмыслению прошлого в рамках современной дипломатии и внешнеполитического взаимодействия. Она служит поводом для диалога, а не конфликта: международные церемонии, программы разминирования и туристические инициативы демонстрируют, что память может быть не только актом исторического восстановления, но и платформой для современного сотрудничества. В этом смысле война остается живым фрагментом прошлого — не как героический миф, а как сложная и противоречивая часть исторического опыта региона.
Вторая мировая война в Северной Африке сегодня — не только хроника сражений, но и пространство памяти, в котором сосуществуют гордость, забвение, боль и даже стремление к переосмыслению прошлого в рамках современной дипломатии и внешнеполитического взаимодействия. Она служит поводом для диалога, а не конфликта: международные церемонии, программы разминирования и туристические инициативы демонстрируют, что память может быть не только актом исторического восстановления, но и платформой для современного сотрудничества. В этом смысле война остается живым фрагментом прошлого — не как героический миф, а как сложная и противоречивая часть исторического опыта региона.
Проект подготовлен редакцией сайта РСМД. В оформлении страниц использованы фотографии фотоагентств DPA, ТАСС, РИА Новости