Российско-французские отношения: вчера, сегодня, завтра

В 2017 г. исполнилось 300 лет с момента визита Петра I во Францию, который состоялся в ходе его второй поездки по странам Западной Европы. Одним из результатов визита стало установление дипломатических отношений между двумя странами. К этому важному историческому событию была приурочена выставка в Версальском дворце, торжественное открытие которой в конце мая 2017 г. посетил президент России В. Путин. Прием на высшем уровне, оказанный В. Путину только что избранным президентом Э. Макроном, был глубоко символичен. Он не только продемонстрировал почетному гостю историческое величие Франции, но и подчеркнул важность, которая придается отношениям с Россией, желание Парижа наладить диалог с Москвой в трудный период, порой напоминающий времена холодной войны.

Совпадение трехсотлетнего юбилея российско-французских отношений с приходом к власти во Франции нового президента Э. Макрона, заявившего о своей приверженности «голлистско-миттерановской» традиции во внешней политике, –– хороший повод для осознания прошлого, настоящего и будущего отношений Парижа и Москвы.

В 2017 г. исполнилось 300 лет с момента визита Петра I во Францию, который состоялся в ходе его второй поездки по странам Западной Европы. Одним из результатов визита стало установление дипломатических отношений между двумя странами. К этому важному историческому событию была приурочена выставка в Версальском дворце, торжественное открытие которой в конце мая 2017 г. посетил президент России В. Путин. Прием на высшем уровне, оказанный В. Путину только что избранным президентом Э. Макроном, был глубоко символичен. Он не только продемонстрировал почетному гостю историческое величие Франции, но и подчеркнул важность, которая придается отношениям с Россией, желание Парижа наладить диалог с Москвой в трудный период, порой напоминающий времена холодной войны.

Совпадение трехсотлетнего юбилея российско-французских отношений с приходом к власти во Франции нового президента Э. Макрона, заявившего о своей приверженности «голлистско-миттерановской» традиции во внешней политике, — хороший повод для осознания прошлого, настоящего и будущего отношений Парижа и Москвы.

Реализм и романтизм «особых отношений»

Отношения между любыми странами всегда по-своему уникальны. Тем не менее, пожалуй, только российско-французские отношения принято характеризовать как «особые». Причиной этому служат не только их продолжительность, многомерность контактов или дружественность. «Особые» не означает идиллические, бесконфликтные. В отношениях России и Франции были и взлеты, и падения: жестокие войны, периоды конфронтации в конечном итоге сменялись временами мира и согласия.

Россия и Франция были союзниками в двух мировых войнах ХХ в. Первой мировой войне предшествовало заключение в 1893 г. военно-политического союза между странами. Героизм Русского экспедиционного корпуса и наступление Русской армии на Восточном фронте фактически спасли Францию от разгрома. Французский маршал Ф. Фош, как известно, был категоричен в своей оценке событий тех лет: «Если Франция не была стерта с лица Европы, то этим прежде всего мы обязаны России».

Символом боевого братства между двумя странами во Второй мировой войне стал авиаполк «Нормандия — Неман». Французские летчики были единственными официальными представителями стран Западной Европы, сражавшимися на стороне Красной Армии. Движение Сопротивления, которое вдохновил и возглавил Шарль де Голль, его «Сражающаяся Франция» внесла свой посильный вклад в победу над нацизмом.

Алексей Чихачев:
Региональные приоритеты внешней политики Франции: отношения с Россией

Однако в истории российско-французских отношений есть и обратные примеры — нашествие «двунадесятиязычной» армии Наполеона; Крымская война 1853-1856 гг.; «петеновская» Франция, разорвавшая отношения с СССР и сотрудничающая с гитлеровской Германией; несколько десятков тысяч французов-добровольцев, сражавшихся на стороне Третьего рейха.

Отношения двух стран после Второй мировой войны также складывались непросто. Достаточно вспомнить Суэцкий кризис 1956 г., поддержку СССР Фронта национального освобождения в ходе войны в Алжире, разрыв по инициативе Москвы в 1955 г. Договора о союзе и взаимной помощи 1944 г. Тем не менее на 1960-1980-е гг. приходился наиболее «славный» период советско-французских отношений. Во многом он был связан с личностью президента Шарля де Голля, руководившего Французской республикой с 1958 по 1969 гг. (если не считать 1944-1946 гг., когда генерал возглавлял временное правительство Франции). Однако восприятие личности Ш. де Голля, его идей и взглядов без понимания исторического контекста — биполярной эпохи международных отношений — неизбежно будет грешить некоторым «романтизмом». Конечно, Ш. де Голль с большим уважением относился к СССР, подвигу советского народа в военные годы, однако своей приоритетной задачей он считал сохранение «величия Франции», ее независимости и равноудаленности от обеих сверхдержав. Эту задачу он успешно реализовывал, лавируя между США и СССР и оставаясь при этом в рядах коллективного Запада. Заложенную Ш. де Голлем внешнеполитическую линию, которую принято называть голлизмом, так или иначе, выдерживали все его последователи вплоть до развала социалистического содружества, а затем и Советского Союза.

Период надежд и политического романтизма советско-французских отношений выпал на время правления М. Горбачева, апогеем которого стало принятие Парижской хартии СБСЕ. Однако мечтам последнего советского руководителя и президента Ф. Миттерана о строительстве новой, единой, чуть ли не конфедеративной Европы не суждено было осуществиться. Угрозы возрождения «демонов национализма» всех сортов, которые предчувствовал Ф. Миттеран, стали реальностью. Исторические геополитические перемены неизбежно привели к изменениям в российско-французских отношениях. Распад СССР нанес сильнейший удар по России, подорвав влияние и вес страны на международной арене и в Европе в частности. Крушение биполярной системы было крайне болезненно и для Франции, которая уже более четверти века приспосабливается к новым геополитическим реалиям, пытаясь сохранить свою лидирующую роль в условиях расширившейся Европы и окрепшей объединенной Германии. Для Франции в этом контексте отношения с Россией, несмотря на их важность и глубокие исторические корни, перестали быть приоритетными, а укрепившийся однополярный мировой порядок неизбежно привел к «атлантизации» внешней политики страны, которая особенно отчетливо проявилась в период нахождения у власти Н. Саркози и Ф. Олланда. В свою очередь, объединенная Германия в силу географического положения, многомиллионной русскоязычной общины и более мощной экономики стала для России, пожалуй, главным экономическим и политическим партнером.

Что же все-таки неизбежно сближало Россию и Францию, несмотря на войны и периоды противостояния? Вероятно, их геополитический вес и ведущие позиции как в Европе, так и на мировой арене. Франция, на протяжении многих веков окруженная империей Габсбургов, нуждалась в так называемых тыловых союзах. Россия, в свою очередь, видела во Франции главного геополитического партнера в Европе, который к тому же обладал очень притягательной «мягкой силой».

В плену у французской «мягкой силы»

Необходимо признать ограниченность исторического анализа эволюции и вычленения наиболее значимых моментов российско-французских отношений с позиции реалистической парадигмы в теории международных отношений, которая обходит стороной крайне важную их грань — культурно-гуманитарные связи двух стран. Именно такие связи в конечном итоге определяют то неповторимое, глубокое взаимодействие, которое позволяет их характеризовать в качестве «особых».

Арно Дюбьен:
Российско-французским отношениям угрожает равнодушие

Россия — одна из немногих, если не единственная европейская страна, которая на протяжении трех веков находится под «обаянием» французской «мягкой силы».

Французский язык был широко распространен среди российского дворянства. В России влияние французской литературы, общественной мысли, науки, изобразительного искусства, архитектуры, кинематографа было колоссально. В свою очередь, французское общество также с большим интересом открывало для себя далекую и неизвестную страну, особенно после окончания Наполеоновских войн. Интенсивные контакты между людьми и странами заметно возросли уже во времена Французской революции, когда немалое число французских аристократов, спасаясь от репрессий, нашло приют в Российской империи. Примечательно, что практически через столетие эмиграционный процесс пойдет в обратную сторону, когда во Франции окажутся примерно 200 тыс. наших соотечественников, по большей части представлявших элиту российского общества, бежавшую от большевистского режима. Россию и Францию во многом также роднит то обстоятельство, что обе страны стали родиной двух великих революций, оказавших огромное влияние на развитие человеческой цивилизации. Мессианское призвание одинаково было свойственно и Франции, и России. Эта пассионарность не исчезла и в настоящее время.

Русская культура стала постепенно завоевывать все больший интерес французов со второй половины ХIХ в. Выдающийся вклад в развитие культурных и литературных контактов сыграла деятельность И. Тургенева [1], а также произведения о России французских авторов, в том числе в популярном в то время жанре путевых заметок. Произведения А. Дюма, роман графини С. де Сегюр (урожденной Растопчиной) «Генерал Дуракин», «Приключения Михаила Строгова» Ж. Верна положили начало позитивно-романтическим представлениям французов о России. В противоположность этому немногим ранее была заложена другая, негативная традиция восприятия России. Она связанна с появлением политического памфлета маркиза А. де Кустина «Россия в 1839 году», рисующего малоприятный образ «варварской страны». Подобный дуализм в восприятии России французским обществом сохраняется и по сей день.

Особенность отношений двух стран, пожалуй, состояла и состоит не только в совпадении  геополитических интересов, их значимости в мире, но еще больше — в сильном взаимном переплетении человеческих судеб и культур, которые внесли огромный вклад в сокровищницу мировой цивилизации.

Испытание сирийским и украинским кризисами

Сирийский, а затем украинский кризисы стали переломным моментом в отношениях России не только с Францией, но и с Западом в целом. События на Украине стали самым тяжелым кризисом с момента окончания холодной войны. Однако ухудшение отношений началось гораздо раньше, и особенно это стало заметно после возвращения В. Путина на должность президента. Демонизация В. Путина, России, обвинения в «сползании к авторитаризму», нарушении прав человека и демократических свобод стали нормой для западных СМИ, в том числе и французских.

Что касается сирийского кризиса, то Париж был не согласен с позицией Москвы относительно Б. Асада, которого во Франции считали «палачом сирийского народа» и виновником гражданской войны. Возмущало и то, что российское руководство стало не только на словах оспаривать западную линию, направленную на «силовую демократизацию» негодных и авторитарных режимов по технологиям «цветных революций», но и на деле противостоять такой политике. Французский политический истеблишмент накрепко уверовал в благотворность концепции «гуманитарного вмешательства», одним из главных идейных вдохновителей которой был известный французский общественный деятель, бывший министр иностранных дел Франции Б. Кушнер.

Де-факто лишь «миграционное цунами» и беспрецедентные по своей жестокости теракты, которые потрясли страну в 2015-2016 гг., отрезвляюще подействовали на умы активистов, продвигающих демократию «по всем азимутам», и заставили руководство страны всерьез включиться в борьбу с международным терроризмом.

Изменение французской позиции по сирийскому кризису и, казалось бы, более трезвый подход к его урегулированию к осени 2016 г. опять сменились на острую критику в адрес Кремля — теперь в связи с событиями вокруг Алеппо. Обвинения России в «военных преступлениях» и «геноциде мирного населения» в Алеппо, звучащие не только со стороны французских СМИ, но и со стороны части политической элиты, плохо соотносились с реальностью и скорее демонстрировали тупиковую позицию Кэ д’Орсэ, в которую он сам себя загнал. События на Украине еще больше накалили отношения Москвы и Парижа. Франция присоединилась к секторальным и персональным санкциям, введенными ЕС против России за «грубое нарушение международного права» и «аннексию Крыма». Тем не менее немалая часть известных французских политиков, в отличие от, например, своих немецких коллег, предлагала все-таки принять во внимание итоги крымского референдума и исторический контекст событий на полуострове и Украине в целом. Среди них можно упомянуть В.-Ж. д’Эстена, Н. Саркози, Ф. Фийона, Ж.-П. Шевенмана, Ю. Ведрина и других.

В знак протеста против «агрессивных действий» России французская сторона заморозила работу совместных институтов политического и торгового-экономического сотрудничества, приняла решение разорвать выполнение контракта о поставке вертолетоносцев «Мистраль». Однако в этой сложной ситуации Париж нашел в себе политические силы и мудрость сохранить возможность диалога с Москвой в виде нормандского формата, что позволило прийти в конечном итоге к заключению минских договоренностей. Следует отметить принципиальный момент — «крымский вопрос» не вошел в повестку дня нормандской четвертки, хотя Париж и Берлин не собираются менять своей изначальной позиции по этой проблеме. Свой вклад в нормализацию франко-российских отношений в последние годы пытались по мере возможности вносить и французские парламентарии, в особенности французские сенаторы. Примечательно, что в 2016 г. обе палаты парламента страны приняли рекомендательные резолюции, призывающие правительство Франции отменить санкции против России.

Сирийский и украинский кризисы стали рубежной чертой не только в отношениях России и Франции, но России и Запада. Они, вероятно, войдут в историю как два важных мировых события, ставших предвестниками нового мирового порядка, основанного на фундаменте полицентричного мира.

Что ждать от президента Э. Макрона?

Несмотря на жесткую критику России в ходе предвыборной кампании и возмущение российскими государственными СМИ — Sputnik и RT, которые, по мнению Э. Макрона, распространяли лживую информацию о нем, буквально сразу после вступления в должность новый президент Франции пригласил В. Путина посетить Париж с рабочим визитом. Чем объяснить такой неожиданный шаг? Ответ на этот вопрос дал сам молодой лидер Франции, сказав, что без России сегодня невозможно найти решение ни одной крупной мировой проблемы.

Переговоры с В. Путиным, а затем также довольно неожиданное приглашение Д. Трампа на празднование национального праздника — «Дня взятия Бастилии» 14 июля — можно рассматривать как первые признаки корректировки внешнеполитического курса Парижа. Можно предположить, что внешнеполитическая линия Э. Макрона является возвращением, правда, на новом витке истории, к традиционной, более независимой роли Франции на международной арене, в какой-то мере напоминающей политику голлизма. Голлизм был продуктом биполярной эпохи. Нечто подобное начинается появляться и сегодня, когда, по мнению французского президента, мировой порядок образца 1989 г., «основанный на ультралиберальной глобализации и гипермогуществе одного государства», становится достоянием истории. Критика внешнеполитического курса Франции, звучавшая в последние годы из уст известных французских политиков и дипломатов, в том числе бывших министров иностранных дел [2], судя по всему, услышана командой нынешнего хозяина Елисейского дворца — внешнеполитическая линия Парижа становится более прагматичной, самостоятельной, удаляющейся от навязчивых идей «экспорта западных ценностей» по всему миру. Понятие национального интереса вновь становится востребованным.

Отмеченные выше изменения во внешнеполитической стратегии Франции вселяют надежды на придание новой динамики российско-французским отношениям. Позиции двух стран близки по многим международным проблемам. Россия и Франция стремятся к построению полицентричного мира, сохранению главных международных институтов и их роли в регулировании международных отношений, в первую очередь ООН. Страны готовы сотрудничать в борьбе с международным терроризмом, распространением оружия массового уничтожения. Произошло сближение позиций России и Франции по сирийскому кризису. Нельзя не отметить поддержку Москвой усилий французской дипломатии, направленных на борьбу с изменением климата, угрозой потепления, решение экологических проблем.

Что касается двусторонних отношений России и Франции, то потребуются не только добрая воля, но и усилия для их восстановления. Впадать в излишний пессимизм, как, впрочем, и оптимизм вряд ли разумно. Однако российско-французские связи в целом не утратили своего значительного потенциала развития. Несмотря на их охлаждение из-за украинского кризиса и введенных против России экономических и политических санкций, культурно-гуманитарные и научные связи остались на высоком уровне, а интенсивность культурного взаимодействия даже увеличилась. Олицетворением этой положительной тенденции стало открытие в октябре 2016 г. российского Духовно-культурного центра на набережной Бранли в Париже.

Следует отметить также наметившееся оживление торгово-экономических связей России и Франции. На рубеже десятилетий мировой финансовый кризис и девальвация рубля нанесли ощутимый урон экономическому сотрудничеству стран. Секторальные экономические санкции и ответные меры России еще более усугубили ситуацию. В результате объем товарооборота между странами только за 2013-2015 гг. снизился с 21 до 12 млрд долл. Тем не менее за 2016 г. он все-таки увеличился на 13,8%, составив 13,267 млрд долл [3]. В последние два года Франция стала основным иностранным инвестором России. Несмотря на санкции, почти 500 представительств французских компаний продолжили свою работу на российском рынке. Наряду с сотрудничеством в таких традиционных отраслях, как энергетика, аэрокосмическая промышленность, транспортное машиностроение, агропищевой сектор и т. д. набирает обороты взаимодействие в новых высокотехнологичных отраслях, связанных с информационными технологиями.

Осторожный оптимизм просматривается и в отношении политического диалога Парижа и Москвы, подтверждением чему стали участившиеся контакты между министрами иностранных дел двух стран. Можно только приветствовать решение президентов В. Путина и Э. Макрона о запуске «Диалога Трианона» — регулярных встреч и дискуссий представителей гражданского общества стран наподобие «Петербургского диалога» между Россией и Германией, который показал свою эффективность в налаживании двусторонних контактов.

Тем не менее диалог Москвы и Парижа при Э. Макроне вряд ли в ближайшем будущем примет дружеский характер и выйдет на уровень стратегического партнерства. Надеясь на лучшее, нужно трезво оценивать объективные ограничения во внешнеполитическом курсе Франции, в том числе по отношению к России. Например, санкционная политика. Санкции, введенные США против России за мнимое вмешательство российских хакеров в президентские выборы, выходят за национальные рамки Америки и претендуют на универсальный характер. Даже если эти «демарши» плохо согласуются с международным правом, французскому бизнесу будет трудно противостоять нажиму Вашингтона, поскольку рынок США для него гораздо важнее и прибыльнее российского. В силу этого маловероятно, что французское руководство могло бы по принципиальным соображениям принять волевое решение сопротивляться главному североатлантическому союзнику.

Алексей Чихачев:
Региональные приоритеты внешней политики Франции: отношения с США

Нельзя также забывать о европейской солидарности, порой напоминающей круговую поруку, и необходимости согласования Францией своей политики с коллегами по ЕС. Париж в одиночку не пойдет наперекор брюссельскому политическому мейнстриму. Сомнительно, что в ближайшее время страны смогут сблизить позиции по украинскому кризису. По крайней мере пока Париж будет практически во всем поддерживать Киев и видеть причину конфликта на Донбассе в «агрессии» России и поддержке ею русскоязычных сепаратистов.

Наконец, трудно предположить, что команда Э. Макрона уменьшит уже порядком надоевшие и зачастую демонстрирующие двойные стандарты обвинения российского руководства в «нарушении прав человека, свободы и демократии». Скорее наоборот — президент Э. Макрон не раз повторял, что он настроен на диалог с Москвой, но с позиций отстаивания своих ценностей.

В рассуждениях многих авторов о российско-французских отношениях стало традицией вспоминать известные слова генерала Ш. де Голля, сказанные им в декабре 1944 г.: «Для Франции и России быть объединенными — значит быть сильными; быть разъединенными — значит находиться в опасности. Действительно, это непреложное условие с точки зрения географического положения, опыта и здравого смысла». Может показаться, что эти слова, сказанные в ином историческом контексте, потеряли свою актуальность. Тем не менее, как показывает исторический опыт, с геополитической точки зрения Франция и сегодня заинтересована в сильной России, несмотря на разногласия и критику в ее адрес. Равно как и Россия, дорожащая «особыми отношениями» с Парижем, нуждается в сильной и влиятельной Франции.

1 См., например: Звигильский А. Иван Тургенев и Франция (сборник статей). – М., Русский путь, 2010.

2 См., например: Péchés capitaux. Les sept impasses de la diplomatie française. Les Editions  du CERF, 2016; De Dliniasty Jean. La diplomatie au péril des «valeurs» (pourquoi nous avons en tout faux avec Trump, Poutine et d’autres). Editions L’Inventaire, Paris, 2017.

3 По данным интернет-портала www.russian-trade.com.