Понять Макрона: взгляд на президентский фактор внешней политики Франции

Приход к власти нового французского президента Эммануэля Макрона стал одним из главных откровений 2017 г. не только для его соотечественников, но и для наблюдателей по всему миру — настолько стремительно 39-летний политик ворвался в публичное пространство. По мере выдвижения им новых внешнеполитических инициатив становятся всё более частыми попытки дать научное объяснение его курсу. Тем не менее «феномен Макрона» пока не удаётся вписать в отработанные аналитические схемы. Тому виной и объективная новизна самого явления, и характер первых шагов и заявлений президента, многим из которых ещё предстоит пройти проверку на внутреннюю непротиворечивость.

Вместе с тем определённую степень понимания президентства Э. Макрона может дать изучение так называемого президентского фактора внешней политики Франции — набора разнообразных стилевых, управленческих, личностных особенностей первого лица, влияющих на прочтение им основных приоритетов дипломатического курса. Сильная власть главы государства, предписанная Конституцией 1958 г., до сих пор остаётся константой политической системы Пятой Республики. Соответственно, от стиля работы политического деятеля, занявшего высший государственный пост, зависит общий подход официального Парижа к внешнеполитической проблематике на ближайшие годы, формулированию ключевых идей и решений.

Следовательно, сугубо «международный» сюжет преемственности внешней политики Франции при Э. Макроне превращается в более глубокую тему, где основной вопрос ставится так: «похож» ли восьмой президент Пятой Республики на предшественников по манере лидерства, способу принятия решений, трактовке своих институциональных полномочий? Понимание разницы президентских стилей в перспективе даст ответ, откуда берётся пока ещё не слишком ясная исследователям внешняя политика Э. Макрона и настолько ли это новое явление, каким кажется.

Приход к власти нового французского президента Эммануэля Макрона стал одним из главных откровений 2017 г. не только для его соотечественников, но и для наблюдателей по всему миру — настолько стремительно 39-летний политик ворвался в публичное пространство. По мере выдвижения им новых внешнеполитических инициатив становятся всё более частыми попытки дать научное объяснение его курсу. Тем не менее «феномен Макрона» пока не удаётся вписать в отработанные аналитические схемы. Тому виной и объективная новизна самого явления, и характер первых шагов и заявлений президента, многим из которых ещё предстоит пройти проверку на внутреннюю непротиворечивость.

Вместе с тем определённую степень понимания президентства Э. Макрона может дать изучение так называемого президентского фактора внешней политики Франции — набора разнообразных стилевых, управленческих, личностных особенностей первого лица, влияющих на прочтение им основных приоритетов дипломатического курса. Сильная власть главы государства, предписанная Конституцией 1958 г., до сих пор остаётся константой политической системы Пятой Республики. Соответственно, от стиля работы политического деятеля, занявшего высший государственный пост, зависит общий подход официального Парижа к внешнеполитической проблематике на ближайшие годы, формулированию ключевых идей и решений.

Алексей Чихачев:
Успех по президентскому графику

Следовательно, сугубо «международный» сюжет преемственности внешней политики Франции при Э. Макроне превращается в более глубокую тему, где основной вопрос ставится так: «похож» ли восьмой президент Пятой Республики на предшественников по манере лидерства, способу принятия решений, трактовке своих институциональных полномочий? Понимание разницы президентских стилей в перспективе даст ответ, откуда берётся пока ещё не слишком ясная исследователям внешняя политика Э. Макрона и настолько ли это новое явление, каким кажется.

Выбор нескольких переменных поможет объяснить хотя бы в самом общем виде, как менялось значение «президентского фактора» до Э. Макрона:

— Каковы основания для лидерства?

Изначально президенты Пятой Республики привыкли ориентироваться на личную харизму. Это был случай Ш. де Голля, опиравшегося на уникальный авторитет «спасителя нации», не нуждавшегося в каких-либо дополнительных подтверждениях. Рационально-легальное обоснование власти, как сказал бы М. Вебер, у него всё-таки имелось (в 1965 г. состоялись первые прямые выборы главы государства), но для самого лидера был важен факт непосредственного мандата от избирателей, чем увлечение предвыборной гонкой. Следующие президенты Франции, объективно не имевшие подобной репутации, были вынуждены превращаться из «харизматиков» в типичных «рационально-легальных» претендентов на высший государственный пост. Обоснованием их лидерства стала способность заключать тактические союзы, мобилизовать собственную партию (в которой «харизматик» и не нуждался бы), провести яркую кампанию. Харизма «возвращалась» лишь в некоторых случаях: например, когда президенту нужно было представить себя сильным общенациональным лидером на фоне главного конкурента — премьер-министра из другой партии.

— Как принимались решения?

Рука об руку с личной харизмой шёл голлистский метод принятия решений, при котором значение имело только мнение первого лица, опиравшегося на собственные соображения о сути вопроса. В. Жискар-д’Эстен, министр финансов при Ш. де Голле, вспоминал: «В те времена, когда заседания совета <министров> проходили под председательством де Голля, дискуссия расценивалась как святотатство. Члены совета делали доклады. Премьер-министр комментировал их, и де Голль делал заключение» [1]. Преемники отца-основателя Пятой Республики, в том числе и сам В. Жискар-д’Эстен, пытались корректировать эту практику, стимулируя более широкие дискуссии и опираясь на соображения рациональности, а не единожды сложившиеся догмы. Правда, без возвратов к «волюнтаризму» не обходилось: особенно любил замыкать все решения на себя, к примеру, Н. Саркози.

Алексей Чихачев:
100 дней Макрона: куда исчезла популярность

— Как трактовались полномочия?

Миссию главы государства Ш. де Голль видел в том, чтобы быть независимым «арбитром» всей политической системы, решающим только самые важные вопросы — как правило, во внешней и военной политике. «Республиканский монарх» должен был редко выступать на публике, не опираться на какую-то конкретную политическую силу, уметь в избранные моменты обращаться напрямую к гражданам [2]. За прошедшие десятилетия баланс полномочий поменялся: президенты всё активнее вмешиваются в сферу деятельности премьеров или отдельных министров, охотно участвуют в обсуждениях деталей реформ, постоянно присутствуют в прессе, симпатизируют вполне определённым партиям.

На основании этих критериев можно условно выделить три поколения президентской власти во Франции:

1) Собственно голлистское (1958–1974 гг.) — Ш. де Голль, с оговорками Ж. Помпиду. Содержание «президентского фактора» определено в «чистой» голлистской форме.

2) Неоголлистское (1974–2007 гг.) — В. Жискар-д’Эстен, Ф. Миттеран, Ж. Ширак. Президенты этой волны отходили от голлистских идеалов по некоторым пунктам: учреждали собственные партии прямо по ходу мандата (В. Жискар-д’Эстен, Ж. Ширак), выгодно для себя расставляли по срокам выборы (Ф. Миттеран), расчётливо делились властью с оппозицией (Ф. Миттеран, Ж. Ширак), но не меняли модель власти в принципе.

3) Постголлистское (2007–2017 гг.) — Н. Саркози, Ф. Олланд. Стиль глав государства серьёзно отличался от установок 1960-х гг.: за крайностью «гиперпрезидента», решавшего все вопросы сразу, последовала крайность «обычного президента», не претендовавшего на какое-то особое влияние. Однако законченной стилевой альтернативы голлизму выработано не было.

Любопытно, что в данную логику эволюции президентской власти укладывается и корректировка внешнеполитического курса. Так, классическому голлизму свойственна ставка на «величие», национальные интересы и независимость в международных делах. На неоголлистском отрезке допускалось ограниченное смягчение курса: более гибкая позиция по европейской интеграции, отношениям с США и т. д. Наконец, постголлистам оказалась ближе солидаризация с союзниками в рамках «западной семьи», учёт не только интересов, но и ценностей, связывающих Францию с другими странами.

«Феномен Макрона» становится более понятным, если воспринять его в качестве ещё одной части третьего, постголлистского этапа эволюции президентской власти. К слову, на первый взгляд подход Э. Макрона и вовсе обманчиво схож с классическим голлизмом: глава государства пока не стремится к широким дискуссиям при принятии решений и держится на высотах «республиканского монарха». Вместе с тем очевидная опора на выборные процедуры и постоянный медиаэффект, прямо противоречащая голлистскому стилю, заставляет отнести нынешнюю «юпитерскую» модель власти в разряд явлений «пост-». Симптоматично, что сходство с постголлистами наблюдается и во внешнеполитической повестке. В установках Э. Макрона не всегда различимы мотивы «величия», независимости и интересов (хотя традиционные оговорки о преемственности имеют место), зато в них сильны акценты на широкое сотрудничество по решению глобальных проблем, политическую и военную солидарность с партнёрами по евроатлантическому лагерю, углубление интеграции.

Таким образом, «феномен Макрона» оказывается не настолько новым явлением, каковым его можно посчитать на первый взгляд. Наоборот, появление такой фигуры вполне вписывалось в логику постепенного отхода института президентства от классического голлизма. Корректнее сравнивать нового главу государства не с оставшимся в истории президентством Ш. де Голля, а с его непосредственными предшественниками — Н. Саркози и Ф. Олландом, в свою очередь, так же сильно отличавшимися в своих стилях и деятельности от голлистских образцов. Иными словами, совсем не следует удивляться «необычной» внешней политике президента Э. Макрона, если сам институт президентства, который он будет олицетворять собой ближайшие пять лет, успел немало измениться за последние десятилетия и требует от него соответствующего поведения.

1.      Жискар-д’Эстен В. Власть и жизнь. – М.: Международные отношения, 1990. – С. 155.

2.      Рубинский Ю. И. Франция. Время Саркози. – М.: Международные отношения, 2011. – С. 56.