Шах за Карабах: закавказский баланс 2.0

Подписание мирного соглашения между Арменией и Азербайджаном поставило точку в осеннем противостоянии сторон за Нагорный Карабах, однако говорить о завершении карабахской эпопеи пока преждевременно. Заключенные при посредничестве Москвы договоренности позволяют сделать первые выводы о пока еще формирующемся балансе сил в Закавказье.

Сейчас можно постараться понять, как изменился баланс сил на Южном Кавказе для региональных игроков, и кто с этого действительно выиграл.

REUTERS/Stringer

Бах или шах?

Конечно, в первую очередь необходимо осмыслить положение России в новых условиях. Во время военных действий неоднократно звучала формула «бах за Карабах», подразумевавшая боевую активность российских подразделений в Идлибе. Там, возможно, находились лагеря подготовки тех самых боевиков, о которых заявляла армянская сторона. Учитывая тот факт, что Россия неоднократно подтверждала свои союзнические обязательства перед Арменией по Договору о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи 1997 г., многие полагали, что возможные действия России на Ближнем Востоке — своеобразный ответ на поддержку Азербайджана Турцией. Куда важнее, как нам кажется, другой момент, проявляющийся и сегодня. Для России Нагорный Карабах и Южный Кавказ в целом — «сообщающийся сосуд». Российско-турецкие отношения, влияние которых на карабахский конфликт бесспорно, не ограничиваются лишь закавказской шахматной доской. Сирия, Ливия и Южный Кавказ уже слились в нечто смежное во внешнеполитическом целеполагании и ориентировании сильнейших региональных игроков. На фоне стремлений Турции играть едва ли не первую скрипку в Центральной Азии, в стабильности которой заинтересован Кремль, любое чрезмерное изменение баланса сил в пользу Анкары выглядит весьма опасно. Маловероятно, что Москва могла упустить из виду недавние визиты турецкого министра обороны Хулуси Акара в Казахстан и Узбекистан и подписание с последним соглашения о военно-техническом сотрудничестве.

Основная цель Москвы заключалась в сохранении собственного влияния на Южном Кавказе, и, как нам видится, в краткосрочной перспективе Москва с этой задачей справилась. Заключение мирного соглашения состоялось без участия Минской группы ОБСЕ (МГ ОБСЕ), что подчеркнуло главенствующую роль России и в переговорном процессе, и в региональной системе в целом. Размещение российских миротворцев на территории Нагорного Карабаха отвечает российским интересам как минимум по той причине, что Россия, официально не вступив в войну, де-факто получила возможность развернуть ограниченный контингент в одной из важнейших точек Закавказья. Отчасти это сыграло на руку и другим игрокам, о чем будет сказано отдельно. Кроме того, выход переговорного процесса из-под крыла МГ ОБСЕ в глазах российского истеблишмента может быть воспринят и как некая уступка Армении: не секрет, что еще В.Н. Казимиров, бывший руководитель посреднической миссии Российской Федерации по Нагорному Карабаху, рассматривал данный формат как «детище Баку» [1]. Куда более очевиден тот факт, что Франция и Соединенные Штаты как игроки глобальные и сопредседатели МГ ОБСЕ обладали куда меньшим инструментарием для решения карабахской проблемы, и Россия прямо указала Армении и Азербайджану, что без ее веского слова достигнуть соглашения будет непросто.

Вместе с тем, на закавказской шахматной доске фактически был поставлен шах Анкаре: в опубликованном тексте соглашения нет ни слова о турецком контингенте, в котором был так заинтересован Р.Т. Эрдоган, но турецко-азербайджанская медиа-машина продолжает набирать обороты и публиковать данные об участии турецких военнослужащих в миротворческой миссии. Кремль это утверждение опроверг, и пресс-конференция российского министра иностранных дел Сергея Лаврова должна была поставить точку в попытках по-разному трактовать текст соглашений. Складывается ощущение, что Анкара продолжает зондировать почву, исходя из логики «сообщающихся сосудов»: если мощная информационная атака не достигнет своей цели, то Кремль может пойти на уступки на других полях. Рассматривая кавказскую арену в таком ракурсе, мы можем признать, что Россия временно закрепила за собой преимущество, но заявлять об устойчивости и стабильности нового баланса явно преждевременно.

Навстречу Турану

Р.Т. Эрдогана никак не получится назвать проигравшим по итогам Второй Карабахской войны. Но достиг он, вероятно, не всех поставленных целей, если предположить, что существовала условная «программа-максимум». Турция явно рада приветствовать поворот событий, при котором роль МГ ОБСЕ, где турки не смогли добиться повышения собственного статуса, снижается. Новая версия давно предложенного формата «2+2» нравится Анкаре куда больше: многие эксперты отмечали, что некая «химия» между российским и турецким лидерами действительно существует и контакты с В. Путиным Р.Т. Эрдоган ценит куда выше, чем с лидерами западных держав.

В то же время отсутствие в конечном мирном соглашении пункта о турецких миротворцах, возможно, следует воспринять как частичное поражение турецкой дипломатии. При этом все понимают, что Турция может инициировать создание военных баз на территории Азербайджана и на двусторонней основе, а с учетом того, что переданные Азербайджану территории Нагорного Карабаха не получили какого-либо особого статуса, турецкие военные могут оказаться практически на расстоянии пары километров от российских миротворцев или армянской государственной границы. Вообще отсутствие упоминания о необходимости придать Карабаху и/или присоединенным Азербайджаном территориям какой-либо статус может свидетельствовать о следующем:

1) ведутся дополнительные переговоры о статусе этих земель, и рано или поздно будет выработан конечный документ;

2) Азербайджан пытался пролоббировать вариант прямого упоминания своей территориальной целостности, но Россия смогла уклониться от этого и тем самым сыграла на руку своему стратегическому союзнику;

3) в договоре изначально могли быть положения о необходимости уточнения статуса территорий или даже о самом статусе, но турецко-азербайджанская дипломатия смогла добиться исключения этих положений на правах победителя.

В уже упоминавшейся пресс-конференции Сергей Лавров обмолвился, что, если бы подобные соглашения были подписаны до войны, вопрос о статусе решался бы «в пакете» с ними, но теперь разговор об этом вести сложно. Из этого можно сделать вывод, что сейчас о статусе в пользу армянской стороны и речи быть не могло, а потому наше третье предположение выглядит относительно правдоподобным. Можно строить много гипотез, но вывод один: история вокруг Нагорного Карабаха и так не казалась завершенной, а без конкретных документально зафиксированных пунктов по вопросу статуса можно забыть о том, что регион перестанет бурлить.

В краткосрочной перспективе Р.Т. Эрдоган добился своего: с ним вынуждены считаться, без голоса Турции карабахская проблематика обсуждаться точно не будет. Говоря о долгосрочных целях Турции, мы можем заметить, что определенную популярность имеют разговоры о турецких интересах в Сюнике. Апологеты подобного подхода справедливо отмечают, что ныне граничащий с контролируемыми Азербайджаном Нахичеванью и Кашатагским районом Сюник остается последней преградой, не позволяющей Турции и Азербайджану объединиться и сформировать единое государство. Интересы Турции и Азербайджана близки, но все же не всегда тождественны, поэтому вопрос о слиянии государств в единое государственное образование пока остается дискуссионным. В любом случае внутренняя разобщенность армянских элит сейчас отвечает интересам Анкары, которая в долгосрочной перспективе вполне может думать о реализации концепции единого Турана. Правда, в таком случае НАТО в лице Турции может оказаться у Каспия, на что российские власти вряд ли готовы пойти.

Иран, последний региональный актор, который еще не был упомянут, должен с большими опасениями взирать на происходящее. Красную черту Тегерана никто не пересек: западных миротворцев в Карабахе не появилось, иначе позиция Исламской республики была бы куда жестче. У автора сложилось впечатление, что на данный момент Тегеран доволен временным затишьем в затянувшемся противостоянии и может даже считать себя выгодоприобретателем, но в долгосрочной перспективе все выглядит чуть сложнее. Ирано-азербайджанская граница заметно увеличилась за счет территорий, ранее контролировавшихся армянами, но тот факт, что свою роль в вооружении Баку сыграл и Израиль, Иран не может не напрягать. Израильские БПЛА уже оказывались на территории Ирана, что должно было насторожить Тегеран. Нет никаких гарантий, что Израиль действительно продавал оружие Баку с мыслью о том, что Иерусалим сможет оказать давление на одного из своих главных врагов, но иранские власти должны рассматривать и подобную вероятность. Вместе с тем, Ирану не нужны политические бифуркации в Армении. Отношения двух государств являются вполне рабочими, а ереванский саммит ЕАЭС в октябре 2019 г., который посетил Хасан Рухани, считали едва ли не историческим событием, которое позволит Ирану через Армению укрепить свои экономические отношения с Россией и другими членами союза. Как и Россия, Иран не хочет кардинальным образом портить отношения с обоими антагонистами, но и возможность в будущем отторжения Сюника от Армении явно не входит в планы Тегерана. Именно иранские власти в свое время выдвигали и концепцию «2+2», и формат «3+2», в котором должны были участвовать и представители исламской республики. Первоначально эти идеи вообще были облечены в форму «3+3», т.е. три региональных тяжеловеса (Россия, Иран, Турция) и три закавказские республики, но со временем стало очевидно, что втягивание в переговорный процесс Грузии сулит мало перспектив. Главная цель Тегерана выполнена — он смог избежать появления американских военнослужащих у себя на границе, но его долгосрочная цель должна заключаться в региональной стабильности. Новый баланс, к сожалению, пока не кажется стабильным.

Скоро мат?

Все региональные игроки достигли ряда своих целей, но наибольшую гибкость все же проявила Россия. Несмотря на весь скепсис, с которым сейчас часто относятся к российской политике на постсоветском пространстве, Москве удалось сделать показательный шаг на этой доске. Шаг преобразовался в шах, при этом еще и обоюдоострый. Британский эксперт Томас де Ваал справедливо заметил, что ответственность, которую Москва взвалила себе на плечи, огромна и обвинения в очередной турбулентности в регионе могут посыпаться именно в адрес России. Говорить о том, скоро ли будет мат, пока нельзя: во многом это зависит именно от тех уроков, которые извлекут для себя Баку и Ереван. Ясно лишь то, что Россия будет вынуждена быстро адаптироваться к новым условиям, а сейчас Кремль смог выиграть некоторое время, чтобы переосмыслить сложившийся на Кавказе баланс и выстроить четкую стратегию действий в регионе.

1. Казимиров В.Н. Мир Карабаху. Посредничество России в урегулировании нагорно-карабахского конфликта. М.: Международные отношения. 2009. С.41