Американский слон и европейские кролики в Азии

Что изменилось в поведении США и Европы в Азиатско-Тихоокеанском регионе в нынешнем 2021 году? Разобраться в этом вопросе невозможно без анализа различных выдвигаемых западными странами стратегий «Индо-Тихоокеанского региона» (ИТР).

Лет пять назад мало кто слышал об «Индо-Тихоокеанском регионе», хотя спорадически этот термин появлялся и ранее — например, в 2011 году в инициативе тогдашнего министра иностранных дел Индонезии М. Наталегавы о подготовке в рамках Восточноазиатского саммита юридически обязывающего «Индо-Тихоокеанского договора», или в «Белой книге» по оборонной политике Австралии в 2013 г. Толчок нынешней волне «индо-тихоокеанства» дал Д. Трамп в своем выступлении на саммите АТЭС в 2017 г. С этого времени термин ИТР стал быстро набирать политическую популярность на Западе.

Вслед за США лозунг ИТР быстро подхватили их союзники в регионе Австралия и Япония — тем более, что еще в августе 2016 г. стратегия «свободного и открытого ИТР» была озвучена премьер-министром Японии С. Абэ на 6-й международной конференции по развитию Африки в Кении. В 2018 – начале 2019 гг. термин ИТР прочно вошел в политический лексикон США, Японии и Австралии.

С подачи Индонезии АСЕАН в 2019 году приняла свой документ — «Индо-Тихоокеанское видение АСЕАН» («ASEAN Outlook on Indo-Pacific»). Еще на этапе разработки «Видения» некоторые серьезные эксперты предупреждали асеановцев о негативных последствиях фиксации в названии документа «индо-тихоокеанской» терминологии, справедливо опасаясь того, что западные страны и прежде всего США воспользуются этим терминологическим совпадением, чтобы в пропагандистских целях поставить знак равенства между своими стратегиями ИТР и асеановским «Видением». Прогнозы немедленно оправдались. Сразу после публикации «Видения» АСЕАН американские, японские и австралийские политики и дипломаты наперебой стали заявлять о его «совпадении» с собственными стратегиями ИТР. При этом в обычном западном пропагандистском стиле никто из них не удосуживался хотя бы вскользь сравнить содержание своих стратегий с концепцией АСЕАН.

Между тем даже беглое сравнение содержания западных доктрин ИТР с асеановским «Видением» убедительно свидетельствует о глубокой разнице в их содержании. Например, в «Видении» задекларированы такие принципы, как укрепление центральной роли АСЕАН, открытость, транспарентность, инклюзивность, уважение суверенитета, равенство, верховенство международного права. А в американской стратегии ИТР, частично рассекреченной и опубликованной уходящей администрацией Д. Трампа в январе 2021 года, содержатся следующие цели политики в этом регионе: «поддерживать стратегическое превосходство США», «продвигать американское глобальное экономическое лидерство и влияние», «усиливать эффективность наших военных союзов», которые являются «ключом к защите наших глобальных интересов». В «сухом остатке» американская стратегия ИТР открыто заявляет главную цель: обеспечение доминирования США в регионе. При этом все страны разбиты на категории от союзников и партнеров до противников и изгоев.

Важно то, что «индо-тихоокеанская» стратегия — одна из немногих внешнеполитических установок, которую администрация Дж. Байдена унаследовала от республиканской команды Д. Трампа, хотя демократы старательно избегают публичных упоминаний о генезисе этой доктрины.

Азия, вдруг ставшая в брюссельской классификации «индо-тихоокеанским регионом», отнюдь не обойдена вниманием европейцев. В 2021 году Совет ЕС принял заключение о стратегии сотрудничества в ИТР. При этом в Брюсселе было заявлено о «тройственном подходе» к Китаю, которого Евросоюз одновременно рассматривает в трех ипостасях: как «партнера, конкурента и системного противника».

В конце прошлого года я был свидетелем того, как на одном из асеаноцентричных мероприятий высокопоставленный китайский дипломат, реагируя на многочисленные американские обвинения в адрес КНР, сравнил политику США в Восточной Азии с «действиями пьяного слона в посудной лавке». Ранее, под занавес президентского срока Д. Трампа, в кулуарах очередной встречи АСЕАН с её диалоговыми партнерами не менее высокопоставленная представитель Евросоюза чуть ли не со слезами на глазах жаловалась на то, что «европейцы, как загипнотизированные кролики, дрожат от страха и ждут, что ещё выкинет Д. Трамп».

Получается, что слон — «пьяный», а кролики – «загипнотизированные». Что изменилось в поведении США и Европы в Азиатско-Тихоокеанском регионе в нынешнем 2021 году? Разобраться в этом вопросе невозможно без анализа различных выдвигаемых западными странами стратегий «Индо-Тихоокеанского региона» (ИТР).

Андрей Губин:
Индо-Тихоокеанская головоломка: почему планам США не суждено реализоваться

Начнем с терминологии, а также уважаемой науки географии — одной из древнейшей в мире. Лет пять назад мало кто слышал об «Индо-Тихоокеанском регионе», хотя спорадически этот термин появлялся и ранее — например, в 2011 году в инициативе тогдашнего министра иностранных дел Индонезии М. Наталегавы о подготовке в рамках Восточноазиатского саммита юридически обязывающего «Индо-Тихоокеанского договора» (эта неплохая идея не была реализована из-за противодействия западных стран), или в «Белой книге» по оборонной политике Австралии в 2013 г. Толчок нынешней волне «индо-тихоокеанства» дал Д. Трамп в своем выступлении на саммите АТЭС в 2017 г. С этого времени термин ИТР стал быстро набирать политическую популярность на Западе.

Что касается географического охвата, практически никто из пропонентов ИТР не может дать его сколько-нибудь ясной дефиниции. Включает ли этот регион восточное побережье Африки и, соответственно, проблематику пиратства и терроризма в этом районе мира, или Персидский залив с его специфической ближневосточной тематикой? А куда пропала привычная всем Азия — огромная территория континентальной суши? Потонула в глубоких водах Тихого или Индийского океана? А ведь именно на земле, а не в водах океанов осуществляется основное производство товаров, которое вывело Азиатско-Тихоокеанский регион на роль «мотора» глобального экономического развития. На эти простые вопросы толковых ответов нет. В лучшем случае вам прочтут лекцию о том, что дело не в географии и не в терминологии — тем более, дескать, что география в политике — «быстро меняющаяся наука». Отчасти и с оговорками с этим тезисом можно согласиться: например, при образовании Восточноазиатского саммита в 2005 году в его состав в том числе вошли Австралия, Новая Зеландия и Индия, которых по географическим параметрам никак нельзя отнести к Восточной Азии. Трудно отрицать и то, что внешнеполитические концепции следует оценивать по их содержанию. Вместе с тем осмелимся утверждать, что и терминология в отдельных случаях играет важную роль. И вот почему.

Вслед за США лозунг ИТР быстро подхватили их союзники в регионе Австралия и Япония — тем более, что еще в августе 2016 г. стратегия «свободного и открытого ИТР» была озвучена премьер-министром Японии С. Абэ на 6-й международной конференции по развитию Африки в Кении. В 2018 – начале 2019 гг. термин ИТР прочно вошел в политический лексикон США, Японии и Австралии.

В странах АСЕАН и прежде всего в крупнейшей из них Индонезии серьезно задумались. Ведь асеановская «десятка» традиционно позиционирует себя как играющая центральную роль в региональной архитектуре. И никто из партнеров АСЕАН публично не подвергал сомнению это утверждение. Мыслительный процесс асеановцев подвел их к выводу о том, что если Ассоциация не выдвинет свою региональную концепцию, то продвижение западных стратегий ИТР отодвинет ее на обочину определения норм и правил многостороннего взаимодействия, и она потеряет, казалось бы, прочно закрепленное за ней «водительское кресло» в асеаноцентричных объединениях — Восточноазиатском саммите (ВАС), Региональном форуме АСЕАН по безопасности (АРФ), Совещаниях министров обороны АСЕАН с партнерами по диалогу («СМОА плюс»), а также форматах «АСЕАН плюс один» (отношения «десятки» с каждым из ее диалоговых партнеров).

Глеб Торопчин:
Бурные волны Тихого океана: вызовы азиатско-тихоокеанской безопасности

В итоге с подачи Индонезии Ассоциация в 2019 году приняла свой документ — «Индо-Тихоокеанское видение АСЕАН» («ASEAN Outlook on Indo-Pacific»). Еще на этапе разработки «Видения» некоторые серьезные эксперты предупреждали асеановцев о негативных последствиях фиксации в названии документа «индо-тихоокеанской» терминологии, справедливо опасаясь того, что западные страны и прежде всего США воспользуются этим терминологическим совпадением, чтобы в пропагандистских целях поставить знак равенства между своими стратегиями ИТР и асеановским «Видением». К сожалению, официальные разработчики документа «десятки» не вняли этим предупреждениям. Частично это объясняется бытовавшим среди них мнением о том, что западные стратеги попросту «одолжили» у асеановцев «индо-тихоокеанскую» идею (например, из той же ранней инициативы М. Наталегавы), вложив в нее свое геополитическое содержание.

Прогнозы указанных экспертов немедленно оправдались. Сразу после публикации «Видения» АСЕАН американские, японские и австралийские политики и дипломаты наперебой стали заявлять о его «совпадении» с собственными стратегиями ИТР. При этом в обычном западном пропагандистском стиле никто из них не удосуживался хотя бы вскользь сравнить содержание своих стратегий с концепцией АСЕАН. Более того, Запад во главе с США повел линию на некую «синергию» своих итээровских построений с «Видением». В итоге эта терминологическая «ловушка» стала сегодня весьма опасной политической особенностью ситуации в регионе прежде всего для самой АСЕАН, ее центральной роли в региональной архитектуре и единства Ассоциации. Именно поэтому термины в данном конкретном случае играют далеко не последнюю роль.

Между тем даже беглое сравнение содержания западных доктрин ИТР с асеановским «Видением» убедительно свидетельствует о глубокой разнице в их содержании. Например, в «Видении» задекларированы такие принципы, как укрепление центральной роли АСЕАН, открытость, транспарентность, инклюзивность, уважение суверенитета, равенство, верховенство международного права. А в американской стратегии ИТР, частично рассекреченной и опубликованной уходящей администрацией Д. Трампа в январе 2021 года, содержатся следующие цели политики в этом регионе: «поддерживать стратегическое превосходство США», «продвигать американское глобальное экономическое лидерство и влияние», «усиливать эффективность наших военных союзов», которые являются «ключом к защите наших глобальных интересов». Главным соперником объявляется Китай. КНДР «нужно разоружить» и «ослабить ее режим». Россия названа «маргинальным игроком» в регионе по сравнению с США, Китаем и Индией. Правда, в докладе Пентагона об индо-тихоокеанской стратегии США, вышедшем в июне 2019 г., даются иные оценки, в частности, говорится о быстрой модернизации российских вооруженных сил и увеличении влияния Москвы в регионе, которое «подрывает лидерство США и международный порядок, основанный на правилах». Кстати, «порядок, основанный на правилах», буквально напичкан в выступлениях и заявлениях официальных лиц западных стран. Что это за «правила» и кто их определяет, не уточняется. Устав ООН, международное право в западном политическом лексиконе благополучно забыты.

В «сухом остатке» американская стратегия ИТР открыто заявляет главную цель: обеспечение доминирования США в регионе. При этом все страны разбиты на категории от союзников и партнеров до противников и изгоев. Для реализации этой стратегии был создан специальный механизм Quad — четырехсторонний диалог по безопасности в составе США, Японии, Австралии и Индии. Причем Индии в этом формате отводится особая роль с учетом известных индийско-китайских трений. Американо-японо-австралийская «тройка» подталкивает Нью-Дели к проведению однозначного антикитайского курса, а индийцы, заявляя о своей «стратегической автономии», предпочитают придерживаться более осторожной, взвешенной линии. На осень 2021 г. намечен саммит Quad. Как это ни парадоксально, участники четырехстороннего объединения заявляют о своей приверженности центральной роли АСЕАН в регионе несмотря на то, что асеановская «десятка» не участвует в этом механизме.

Виктория Панова:
Прыжок азиатских тигров в пространство мегарегионов

Важно то, что «индо-тихоокеанская» стратегия — одна из немногих внешнеполитических установок, которую администрация Дж. Байдена унаследовала от республиканской команды Д. Трампа, хотя демократы старательно избегают публичных упоминаний о генезисе этой доктрины. Идеологическая подоплека феномена данного наследства — не афишируемое, но совершенно очевидное единство демократов и республиканцев в их чуть ли не паническом страхе перед ростом экономической, военной мощи Китая и его влияния в мире, прежде всего в ареале, который в дипломатическом лексиконе принято называть асеаноцентричным.

Разумеется, события в Афганистане в августе 2021 г., полный крах 20-летней операции США и НАТО в этой стране, продемонстрированное американцами пренебрежение и к своим союзникам по коалиции, и к работавшим на них афганцам внесут существенные коррективы в восприятие азиатскими политическими элитами стратегии США в ИТР, но вряд ли изменят смысл и направленность этой доктрины.

Азия, вдруг ставшая в брюссельской классификации «индо-тихоокеанским регионом», отнюдь не обойдена вниманием европейцев. В 2021 году Совет ЕС принял заключение о стратегии сотрудничества в ИТР. При этом в Брюсселе было заявлено о «тройственном подходе» к Китаю, которого Евросоюз одновременно рассматривает в трех ипостасях: как «партнера, конкурента и системного противника».

Сбросившая есовские оковы Великобритания вспомнила о временах «глобальной Британии», которой обязательной нужно закрепиться в ИТР. В 2021 г. Лондон пафосно провозгласил свой «уклон в ИТР» и отправил в регион авианосную ударную группу. В августе 2021 г. Великобритания добилась обретения статуса диалогового партнера АСЕАН. Минобороны и МИД Франции в 2019 г. приняли «стратегию в ИТР», напомнив всем о существовании в этом регионе крошечных французских территорий. Обновленный в 2021 г. вариант этой стратегии выдержан в духе франкоцентризма с линией на усиление «европейской идентичности» в ИТР. Германия под лозунгом «порядка, основанного на правилах», в 2020 г. приняла «руководство политики по ИТР», а в 2021 г. отправила в Восточную Азию свой фрегат. И даже в Нидерландах правительство, видимо, будучи не в силах преодолеть ностальгию в отношении бывших колониальных владений на острове Ява, в 2020 г. разработало руководство по укреплению своего влияния в ИТР.

Возникает вопрос: почему индо-тихоокеанские мечты разом завладели умами европейцев? Полагаем, что на то есть по крайней мере две причины. Во-первых, европейцы реально оценивают происходящий сдвиг в мировом развитии в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона (всё-таки назовем его своим именем). Во-вторых, оказавшись неспособными выработать самостоятельную концепцию политики в этом регионе, они привычно следуют блоковой дисциплине и копируют американские построения с некоторыми не очень существенными собственными нюансами. В общем итоге ситуация на обширном пространстве Евразии, Тихого и Индийского океанов сегодня характеризуется стратегической неопределенностью. Скорее всего, это состояние стратегической неопределенности будет доминантой в региональном раскладе весьма продолжительное время. Нежелание и неспособность западных элит признать наступившую многополярность мира и вести диалог с азиатскими центрами глобального развития на равных щедро подпитывают указанную неопределенность.

Так что по большому счету в 2021 году слон остался слоном, а кролики — кроликами. Оказывается, из около 100 видов зайцев и кроликов люди сумели одомашнить всего один вид — европейского кролика (oryctolagus cuniculus). Видимо, поэтому он легко поддается индо-тихоокеанскому гипнозу из-за Атлантического океана. Впрочем, в Азии хватает своих слонов и кроликов, и пришлым здесь не место, если они не научатся вести себя как подобает.