Политическая и экономическая многоцентричность АТР помогает России расширять взаимодействие с государствами региона. Несмотря на растущую экономическую взаимозависимость крупнейших стран АТР, политические отношения между ними порой обостряются до состояния прямого конфликта. В такой обстановке практически у каждого государства региона — Китая, Индии, Японии, Республики Корея, участниц АСЕАН — возникает «спрос» на содействие со стороны России в урегулировании двусторонних проблем с соседними странами. Не вступая в межазиатские конфликты, Москва должна проводить в АТР собственную политику неприсоединения, которая оставляла бы за ней свободу действий в продвижении своих национальных интересов.

Интеграции России в АТР препятствует немало вызовов как внешнего, так и внутреннего характера. Один из них состоит в том, что партнеры России на Тихоокеанском побережье — как сопредельные Китай, Япония и Корея, так и географически более удаленные страны АСЕАН — связаны единой азиатской цивилизацией и исторически воспринимают Россию как внедрившуюся в Азию европейскую державу. Они готовы считаться с Россией, когда у той есть силы и средства защитить свои интересы. В связи с этим Москве нельзя оставлять вне поля зрения рост военного потенциала и модернизацию вооруженных сил региональных партнеров.

К 2020 г. Китай будет располагать армией, сильнейшей в Азии не только в количественном, но и в качественном отношении, а присоединив в недалекой перспективе Тайвань, сможет опереться также и на его достаточно мощный военный и экономический потенциал. Япония восстановила Министерство обороны, обсуждает вопрос об использовании своих вооруженных сил за пределами страны, строит собственную систему ПРО и по-прежнему рассматривает Россию как наиболее вероятного военного противника. США наращивают военное взаимодействие с Японией и Южной Кореей, создают систему ПРО на Аляске и держат внушительные вооруженные силы вблизи российских берегов. Укрепляет свой военный потенциал и сама Южная Корея. Некоторые недавно приобретенные ею единицы боевой техники подходят не столько для противодействия северокорейской угрозе, сколько для обеспечения военных интересов уже объединенной Кореи, политическая и национальная ориентация которой может создать свои угрозы для России.

При дальнейшем сокращении численности славянского населения региона это вполне может произойти уже в обозримом будущем. Еще одна проблема — распространение среди коренных малочисленных народов Дальнего Востока настроений их причастности к «великой общности азиатских культур», которые могут использовать в своих целях эмиссары из соседних государств.

Военно-силовой ответ на эти вызовы при текущем раскладе сил в АТР бесперспективен. Россия сможет действенно обеспечить свою безопасность на дальневосточных рубежах, лишь заинтересовав соседние страны преимуществами долговременного и широкомасштабного экономического партнерства. Первостепенная задача в этой связи — экономический и социальный подъем Забайкалья и Дальнего Востока. На этом направлении уже есть определенные заделы. Начали функционировать территории опережающего социально-экономического развития (ТОР), представляющие инвесторам беспрецедентные для России льготы. Заработали Фонд развития Дальнего Востока, агентства по развитию человеческого капитала, поддержке инвестиций и экспорта; приняты основной блок законов и современная программа развития региона. Россия активно модернизирует морские и воздушные порты на Дальнем Востоке, развивает трансконтинентальные железнодорожные маршруты, строит новые газо- и нефтепроводы. Москва настроена на реализацию двусторонних и многосторонних инфраструктурных проектов, в числе которых энергетическое «суперкольцо», объединяющее Россию, Китай, Японию и Республику Корея, транспортный переход между Сахалином и Хоккайдо.

Особая задача на этом направлении — повысить продуктивность отношений с Китаем. Россия предлагает Китаю, как и Китай России, тесное стратегическое взаимодействие. Вместе с тем у российско-китайской дружбы есть свои ограничения. Китай не хочет ухудшать деловые отношения с Соединенными Штатами, а Россия старается не попасть в зависимость от экономически более сильного партнера. Кроме того, интересы и стратегия двух стран применительно к сопредельным государствам не всегда совпадают. Таким образом, в приоритете находится укрепление связей с Китаем, но не создание с ним военного альянса.

В этой связи нужно, однако, быть готовыми к более напористому переговорному поведению Китая как «богатого новичка» в «клубе мировых лидеров», в том числе усилению его конкуренции с Россией в Центральной Азии и других регионах. Растущее влияние Китая важно балансировать параллельным развитием связей с другими лидерами АТР — Японией, Южной Кореей, Индией, Вьетнамом.

Москва и Пекин договорились о сопряжении проекта «Один пояс – один путь» и ЕАЭС. Переговоры по реализации этой инициативы уже начались. Чтобы достигнуть оптимального геоэкономического и геополитического положения России как центра и связующего звена всего евразийского континента, необходимо и дальше работать в этом направлении. Важно, что для России появляется возможность обрести новый статус — не европейской окраины с владениями в Азии, а нацеленной в будущее евро-тихоокеанской державы, одного из центров поднимающейся Большой Евразии.

Отвечающая интересам России система безопасности в СВА должна включать все государства, географически относящиеся к региону, т. е. Россию, Китай, Японию, Республику Корея, КНДР и Монголию, а также США. Россия, как и Китай, объективно заинтересована в присутствии Соединенных Штатов в Азии и в сотрудничестве с ними, но, естественно, не в рамках американоцентричной системы.

Фундаментом здания региональной безопасности в СВА могла бы послужить сеть партнерств по сотрудничеству в конкретных областях безопасности, общих для расположенных здесь государств. При всем различии военных и политических интересов отдельных государств региона их объединяет забота о своей энергетической, транспортной, продовольственной, информационной безопасности, возможности мирного использования ядерной энергии. Оформление юридически обязывающих региональных партнерств или сообществ по этим отраслевым направлениям и отладка работы их механизмов позволили бы создать условия для движения к системе всеобъемлющей безопасности в Северо-Восточной Азии.

Следует сделать упор на продвижении согласованного с Китаем поэтапного плана урегулирования ситуации на Корейском полуострове, предусматривающего на первом этапе «двойную заморозку»: приостановку КНДР своих ракетных пусков и ядерных испытаний в обмен на прекращение военных учений со стороны США и Южной Кореи.

Ядерная проблема Корейского полуострова — результат многолетнего противостояния двух корейских государств. Успеха на этом поле можно добиться лишь при одновременном решении двух задач — замораживания и последующего прекращения военной ядерной программы Северной Кореи и межкорейской нормализации. Положительную роль могла бы сыграть и постановка вопроса о возвращении корейской проблемы в повестку дня ООН. Сейчас для этого представляется наиболее подходящий момент. Пан Ги Мун, являясь гражданином Южной Кореи, не мог быть беспристрастным в подходах к КНДР, и Пхеньян его подчеркнуто игнорировал. А. Гутерриш, его преемник на посту генерального секретаря ООН, прежде не был связан с Южной Кореей и поэтому мог бы показать объективный и конструктивный подход к вопросу межкорейского урегулирования и прежде всего к тому, чтобы заменить Соглашение 1953 г. о перемирии в Корее полноценным мирным договором. Такой договор должен быть не просто пактом о ненападении между участниками Корейской войны, а значительно более масштабным документом о партнёрстве, который превратил бы КНДР в полноправного участника международного общения. Сторонами мирного договора должны быть два корейских государства, в то время как пять постоянных членов Совета Безопасности ООН выступили бы гарантами соблюдения сторонами своих обязательств.

В 2018 г. можно ожидать резкой активизации российско-китайского взаимодействия в сфере внешней политики, к чему приведет вероятное обострение ряда международных проблем, решение которых для стран представляет взаимный интерес.

Вероятно, 2018 год станет решающим в определении путей развития ядерной проблемы Корейского полуострова. В настоящий момент ситуация неустойчива, поскольку санкции уже наносят серьезный ущерб экономике КНДР. В 2018 г. будет либо некоторое движение в направлении стабилизации и политического разрешения проблемы (пусть частичного), либо сползание ситуации к войне. В корейском вопросе по сравнению с Россией Китай — более влиятельный игрок с существенными интересами. Тем не менее он будет нуждаться в политической и, возможно, даже демонстративной военной поддержке Москвы.

Пекин испытывает растущую обеспокоенность в связи с ситуацией в Афганистане, куда, по оценкам Китая, после разгрома ИГ в Сирии и Ираке бежала значительная часть боевиков, в том числе выходцев из Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР. Уже в 2016 г. Китай заключил четырехстороннее соглашение по безопасности с Таджикистаном, Афганистаном и Пакистаном, а китайские силы безопасности приступили к ограниченному патрулированию в приграничном с КНР Ваханском коридоре Афганистана.

И России, и КНР придется иметь дело с возможными попытками США демонтировать соглашение 2015 г. по ядерной программе Ирана, СВПД. Россия — политический архитектор этого соглашения и партнер Ирана по ряду региональных проблем. Китай должен был стать одним из главных экономических бенефициаров снятия с Ирана санкций (в следующем десятилетии предполагалось довести товарооборот между Китаем и Ираном до 200 млрд долл. в год).

Вероятен дальнейший рост объемов военного и военно-технического сотрудничества двух стран. Об этом говорит ряд косвенных признаков, в частности, прошедшее на высоком уровне заседание двусторонней комиссии по военно-техническому сотрудничеству в декабре 2017 г. Тенденции к расширению масштабов и географических рамок совместных российско-китайских учений также сохранятся.

В экономической сфере динамика объемов товарооборота будет по-прежнему во многом зависеть от уровня мировых цен на сырьевые товары. При относительной стабильности или росте этих цен товарооборот, видимо, имеет шансы превзойти докризисные показатели 2013 г. (по данным ФТС России, 88,8 млрд долл.). Возможно, рост товарооборота будет гораздо значительнее, если учесть начало дополнительных поставок нефти по расширенному нефтепроводу «Восточная Сибирь – Тихий океан» (на 50% к уровню 2017 г., до 600 тыс. баррелей в день) и поставки газа проекта «Ямал – СПГ».

Начнет свое действие согласованное в 2017 г. непреференциальное торговое соглашение между КНР и ЕАЭС. Его непосредственный эффект для российско-китайской торговли будет, скорее всего, ограниченным. Тем не менее это важный этап для дальнейшего развития торгово-экономических связей Союза и КНР. Важнейшая задача российской экономической дипломатии — продолжать открывать сильно защищенный техническими барьерами китайский рынок для российских неэнергетических товаров, прежде всего сельхозпродукции и продуктов питания.

Это потребует от сторон принятия мер по созданию отдельной финансовой инфраструктуры, которая обеспечивала бы экономическое сотрудничество и дальнейшее повышение доли расчетов в национальных валютах.

Нет оснований ожидать существенного прогресса по переговорам о новых газопроводах («Сила Сибири-2» и дальневосточный «Сила Сибири-3»). Неясными остаются и перспективы других затяжных проектов, в частности, строительство высокоскоростной магистрали «Москва – Казань» (в настоящий момент предполагается на первом этапе строить дорогу лишь до Владимира).

2018 год будет временем перезагрузки органов исполнительной власти в обеих странах. В России пройдут президентские выборы; в КНР очередная сессия Всекитайского собрания народных представителей в соответствии с установками XIX съезда КПК примет ориентиры развития страны на очередное пятилетие и проведет назначения на государственные должности. Обе страны планируют приступить к интенсификации экономических реформ, при этом принятие ключевых экономических решений в Китае по заведенной практике можно ожидать на третьем пленуме ЦК КПК XIX созыва осенью 2018 г. Эти события во внутренней политике двух стран будут иметь особое значение для их последующего сотрудничества.

Ситуация на Корейском полуострове сегодня балансирует на грани войны и мира. Поддерживать конфликт в подобном состоянии в 2018 г. кажется просто невозможным. Из США звучат заявления о возможном проведении военной операции; даже ведется определенная подготовка, в том числе военные учения, которые также не оздоровляют обстановку на полуострове. Военный психоз нарастает, сохраняется вероятность случайной эскалации конфликта.

Существующую проблему необходимо решать путем поиска компромисса, к чему США до сих пор были не готовы. Такие переговоры могут занять долгое время, но они стали бы неплохим началом для 2018 г. Пока неизвестно, будет ли переговорный процесс успешным — позиции сторон серьезно не совпадают. К хорошим результатам мог бы привести план «двойной заморозки»: отказ Пхеньяна от ракетно-ядерной программы при одновременном прекращении военных учений США и их союзников. Северокорейцы также выражают желание вести переговоры о мире и снятии санкций.

Идеальное развитие событий в 2018 г. могло бы быть следующим. В январе–феврале — начало диалога, выход на определенные договоренности. Затем обсуждение этих договоренностей в шестистороннем формате, принятие гарантий их выполнения. Россия могла бы сыграть крайне важную роль не просто посредника между конфликтующими сторонами, как об этом пишут в СМИ, а «честного брокера». Россия поддерживает доброжелательные отношения и с Сеулом, и с Пхеньяном. Северокорейцы прислушиваются к Москве, и если Россия не может убедить их действовать против собственных интересов, то она в силах предложить другие варианты в рамках собственных сценариев. Это сделает поиск компромисса более успешным.

В США о Северной Корее и в КНДР о Соединенных Штатах имеется искаженное представление. В Америке наблюдается крайняя «демонизация» КНДР, при которой даже экспертное сообщество находится под влиянием пропаганды. Россия как страна, которая фактически стояла у истоков создания Северной Кореи и поддерживает с ней многолетние отношения, должна участвовать в том, что японцы называют «нэмаваси» — «рыхлении почвы». С одной стороны, она должна дать знать американцам о ситуации в Северной Корее, о которой те имеют малое представление в силу отсутствия дипломатических отношений между странами, и, с другой, объяснить северокорейцам специфику процесса принятия решений в США, о котором Россия знает не понаслышке. В конфликтном урегулировании роль «честного брокера» крайне востребована. Она не всегда публична, зачастую не известна никому, кроме непосредственных участников, но тем не менее чрезвычайно важна.

До настоящего момента новоизбранный президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин выражал крайнюю заинтересованность в развитии всестороннего сотрудничества с Россией. Однако даже у столь либерально настроенной южнокорейской администрации связаны руки союзническими обязательствами с Соединенными Штатами, и не все желаемые инициативы могут быть реализованы. Мун Чжэ Ин выдвинул инициативу «9 мостов», в рамках которой планируется сотрудничество России и Южной Кореи в энергетике, логистике и других сферах. Обсуждение ее реализации уже началось, в частности, по линии Минвостокразвития и бизнес-каналам.

Еще одна важная инициатива — принятие Республикой Корея новой экономической карты, которая подразумевает включение северных территорий (в том числе и КНДР) в комплексный план развития южнокорейской экономики и участия страны в евразийском сотрудничестве. Данное направление очень перспективно с точки зрения вовлечения Северной Кореи в трехсторонние проекты сотрудничества и будет развиваться, если наметится прогресс на пути решения ракетно-ядерной проблемы.

Наблюдается расширение не только экономического, но и политического диалога между Россией и Южной Кореей, о чем свидетельствовала атмосфера взаимной предрасположенности, царившая на встрече лидеров двух стран. Остается надеяться, что Зимние Олимпийские игры в Пхенчхане будут проходить в спокойной обстановке, а участие В. Путина в церемонии открытия этого спортивного события могло бы придать дополнительный импульс сотрудничеству государств. В культурной сфере между Россией и Южной Кореей наблюдается обоюдный интерес. «Мягкая сила» обеих стран способствует улучшению понимания народами друг друга.

Траекторию развития индийско-пакистанских отношений в 2018 г. спрогнозировать достаточно трудно. С одной стороны, потому, что эти отношения сложны исторически. С другой — в связи с тем, что очень многое зависит от элит как Индии, так и Пакистана. С формальной точки зрения и Индия, и Пакистан делают шаги навстречу друг другу. Определенным образом диалог этих двух государств облегчит полноправное вступление Индии и Пакистана в ШОС, поскольку эта организация представляет собой дополнительное пространство для общения дипломатов двух стран. В то же время Индия относится к действиям Пакистана с недоверием. Индийцы пока не воспринимают Пакистан как равновесное по своему экономическому и военно-техническому потенциалу государство и не уверены, что сохранение его единства и территориальной целостности поможет сыграть положительную роль в афганском урегулировании. Для налаживания отношений пакистанским и индийским правящим кругам необходимо преодолеть определенную инерцию в мышлении. Несмотря на постоянную критику в СМИ действий друг друга, страны продолжают диалог.

Россия старается параллельно развивать отношения как с Индией, так и с Пакистаном. Существует некоторое недопонимание со стороны Индии политики России в отношении Пакистана. Однако и российская дипломатия, и Российский совет по международным делам (в частности, во время российско-индийской конференции 12–13 октября 2017 г.) делают все возможное, чтобы показать, что Москва стратегически заинтересована в улучшении отношений двух стран.

Перед Россией стоит задача повысить уровень внешнеэкономических связей с Индией. Товарооборот двух стран оценивается по-разному — от 6 до 8 млрд долл., — и эти значения несопоставимы с товарооборотом Индии с США и Китаем. У Соединенных Штатов, как и у России, нет общей границы с Индией, но это не препятствует активной торговле между странами. Их товарооборот превышает 100 млрд долл.

Для улучшения ситуации большое значение имеет принятие Индией стратегического решения по активному развитию международного транспортного коридора «Север – Юг». Большую роль в этом проекте играет Иран, который сам заинтересован в развитии отношений по данному направлению, но хочет получить при этом максимально выгодные для себя условия. Проблема заключается в том, что Москва не вполне понимает, насколько Индия свободна в развитии своих отношений с Ираном от воздействия США, Саудовской Аравии и государств Персидского залива. Если удастся решить эту проблему, то товарооборот и перекрестные инвестиции двух стран возрастут. Не стоит забывать и восточный маршрут «Сила Сибири». В будущем эта инициатива может воплотиться в бесперебойные доставки энергоносителей из восточных регионов России, с Дальнего Востока в Индию. Это требует свободы судоходства по Восточно-Китайскому и Южно-Китайскому морям.

Товарооборот между Россией и Пакистаном растет. Исламабад готов, возможно, даже на безальтернативной основе модернизировать предприятия, которые строились в прошлом с помощью СССР. Также наблюдается заинтересованность страны в сотрудничестве с «Газпромом» по прокладке трубопроводов. Кроме того, для Пакистана представляется важным развивать с Россией культурные, образовательные и научные связи. Если такая внешнеэкономическая и культурно-образовательная парадигма будет наполняться большим содержанием, то это частично снимет подозрения Индии в том, что Москва пытается активно развивать военно-техническое сотрудничество с Пакистаном.

Есть определённые сдвиги к лучшему в отношениях России и Бангладеш. В частности, «Росатом» планирует строительство атомной электростанции в республике. Для России это очень важный проект, и в той же мере он имеет стратегическое значение и для Бангладеш. Положительные сдвиги можно отметить и в военно-техническом сотрудничестве стран, поскольку Бангладеш пытается диверсифицировать свои внешние связи в области ВТС. Отношения со Шри-Ланкой должны развиваться, однако положительной динамики, видимо, в силу географической удаленности этого островного государства, пока не наблюдается.