Блог Руслана Сулейманова

Иракский кризис как плацдарм для укрепления позиций Ирана на Ближнем Востоке

14 ноября 2017
Распечатать

Американская оккупационная администрация во главе с Полом Бремером с 2003 года стала закладывать основы новой политической культуры в современном Ираке. После свержения баасистского режима Вашингтон сделал ставку на шиитские элиты, способствуя, в частности, их продвижению на руководящие должности. Сразу же оговоримся, что прежде конфессиональный фактор не был определяющим в общественно-политической жизни Ирака. Согласно результатам многочисленных исследований арабских ученых, соотношение шиитов и суннитов в крупных городах в период правления «Баас» было примерно одинаковым (Миранда Сьюнз уа ‘Абд ар-Разак ас-Са’иди. Дурус мин ‘амалиййат иджтисас аль-Ба’ас фи аль-‘Ирак 2012-2004. Аль-Марказ ад-Дуалий ли аль-‘Адалят ан-Накалийа, 2013). Пожалуй, единственный идентификационный маркер, который традиционно имел важное значение в политической культуре Ирака — это принадлежность к тому или иному племени. В рамках одного племени могли даже сосуществовать на равных началах две ветви — суннитская и шиитская. Так, например, было в случае с племенем, к которому принадлежал Саддам Хусейн.

Саддам Хусейн, президент Ирака (1979-2003) (источник: AFP)

Ставка американцев на религиозную составляющую привела, в частности, к тому, что И.Х. Миняжетдинов называет процессом «балканизации Ирака» (И. Х. Миняжетдинов. «Балканизация» Ирака: факторы воспроизводства и распространения политического насилия. Конфликты и войны XXI века. Ближний Восток и Северная Африка. РАН, 2015. С.249-277), который подразумевает распад национального государства, протекающий по балканскому сценарию. Безусловно, такие практики всегда обусловлены внешним вмешательством: от попыток установления дистанционного управления политическим пространством страны до регуляции конфликтов на «постгосударственном» пространстве. «Балканизация» неизменно сопровождается сверхвысоким уровнем насилия и протекает в форме вооруженных конфликтов и размывания государственно-политического и культурно-исторического единства. Её невозможно назвать естественным или закономерным процессом, она возникает во многом по причине прямого или косвенного воздействия извне.

В данном контексте в первую очередь принято говорить об американской интервенции, приведшей к краху прежней государственности Ирака. Но не менее важным актором в иракских делах является и Исламская Республика Иран (ИРИ), деятельность которой, с одной стороны, была всецело направлена на размывание старой и выстраивание совершенно новой общественно-политической структуры своего соседа, с другой — на максимальное извлечение пользы из той ситуации, а точнее хаоса, в который погрузился Ирак после 2003 года.

Свержение с постамента статуи Саддама Хусейна в центре Багдада, 2003 г. (источник: REUTERS)

Иранское присутствие можно условно разделить на три составляющие:

  1. Укрепление своего влияния в религиозной сфере и популяризация принципа вилаят аль-факих.
  2. Позиционирование себя как некого третейского судьи в случае возникновения споров между теми или иными политическими силами Ирака.
  3. Контроль за деятельностью шиитских вооруженных формирований.
Конфессиональный фактор для Тегерана крайне важен даже не с точки зрения морально-духовных связей с Ираком. Религиозное влияние на Ирак — фактор безопасности для Исламской Республики. После 2003 года существовала реальная угроза американского вторжения в Иран по иракскому сценарию. Наличие огромного количества иракцев (главным образом, шиитов), неравнодушных к судьбе Ирана, было весьма существенным моментом для Тегерана в указанный период.
После падения баасистского режима в Ирак в большом количестве стали возвращаться шиитские проповедники и богословы, многие из которых скрывались в Иране или находились под его патронажем.
К тому же, как известно, в иракских городах Самарра, Эн-Наджеф и Кербела находятся главные шиитские святыни. И по сей день каждый месяц Ирак посещают порядка 40 тысяч паломников из Ирана (Alireza Nader. Iran’s Role in Iraq. RAND, 2015. P.7).

По мнению ряда экспертов, иранские духовные лидеры не прочь установить контроль над иракскими священными местами. Например, в последнее время наблюдается усиление присутствия иранских религиозных элит из Кума во главе с Махмудом Хашеми-Шахруди в иракском Эн-Наджефе. Есть мнение, что Хашеми-Шахруди стремится занять место аятоллы Али ас-Систани, почитаемого всеми шиитами региона. К примеру, в последнее время среди молодежи Эн-Наджефа становится популярным уезжать на учебу в Кум. Иранцы завлекают молодых людей сравнительно невысокими ценами на обучение и качественными условиями проживания в этом священном для шиитов иранском городе. Некоторые из юношей и девушек даже остаются на территории Исламской Республики, а те, кто возвращаются в Ирак, как правило, уже весьма лояльны к иранским шиитским духовным деятелям.

Иранские паломники прибывают в Ирак (источник: AFP)
Политическое влияние
Нынешнее правительство Ирака, в котором значительное место занимают представители шиитской общины, с самого начала устроения новой политической системы подвержено колоссальному влиянию Тегерана.
К примеру, на парламентских выборах 2005 года победу одержал Иракский национальный альянс (ИНА), поддерживаемый ИРИ. Именно ИНА была доверена разработка новой конституции страны. Не малая часть положений документа была написана в пользу Ирана. Например, согласно конституции, Ирак провозглашался федеративным государством, а его провинциям была предоставлена возможность проводить референдумы на предмет автономизации. В результате немалая часть территорий с преимущественно шиитским населением и имеющих общую границу с Исламской Республикой, шаг за шагом стали попадать в орбиту влияния Тегерана.
Политические и военные деятели из ИРИ стали прямо или косвенно вовлекаться в строительство новой иракской государственности как на местном, так и на федеральном уровне. Например, ни для кого не секрет, что командир спецподразделения «Эль-Кудс» в составе Корпуса стражей исламской революции (КСИР) Касем Сулеймани неоднократно выступал в качестве арбитра при возникновении споров между различными шиитскими движениями и партиями Ирака.
Он же руководит распределением львиной доли финансовых потоков из Тегерана, способствует продвижению по политической карьерной лестнице тех или иных шиитских деятелей в Ираке, а также играет немаловажную роль в проведении иранской политики «мягкой силы» на иракских землях, как утверждает Алиреза Надер (Alireza Nader. Iran’s Role in Iraq. RAND, 2015. P.5).
Генерал-майор и командующий подразделением «Эль-Кудс» в составе КСИР Касем Сулеймани (справа) осуществляет контроль за ходом операции по освобождению от боевиков ИГИЛ города Тикрит на севере Ирака, 2015 г. (источник: Al-Alam)
Иранская помощь шиитским неправительственным вооруженным формированиям
По разным оценкам, сегодня в Ираке действуют порядка 50 различных шиитских вооруженных формирований, большая часть из которых появились после 2003 года. Львиная доля этих группировок сконцентрирована в южных провинциях. Военизированная организация «Бригады Бадра» (входит в Высший совет исламской революции в Ираке) считается ключевым компонентом иранского военного присутствия на иракской территории. Интересно, что во времена ирано-иракской войны (1980-1988 гг.) она сражалась на стороне Ирана в рядах КСИР. У нынешнего лидера «Бригад Бадра» Хади аль-Амири двойное (иранское и иракское) гражданство. Военная форма этого движения сделана по образцу КСИР.
Довольно непростые отношения у Тегерана складываются с радикальным шиитским лидером Муктадой ас-Садром и подконтрольным ему военизированным формированием «Армией Махди». Ас-Садр позиционирует себя как независимую политическую фигуру и норовит объединить вокруг своего движения (так называемых «садристов») все шиитские политические силы Ирака. Ас-Садр ни разу не высказывался публично о своей лояльности аятолле Али Хаменеи, а на официальном сайте «садристов» их духовным лидером однозначно называется Ас-Садр.
Радикальный лидер иракских шиитов Муктада ас-Садр (источник: Wathiq Khuzaie)
Среди других наиболее ярких шиитских формирований на юге страны упомянем «Иракскую Хизбаллу I» (собственная «армия» правящего клана южноиракского племени Гарамша), «Иракскую Хизбаллу II (племенные ополчения болотных арабов во главе с так называемым «Принцем болотных арабов» Абдул Карим Махоуд Аль-Мухаммадави) и боевые отряды партии «Даава». Все вышеупомянутые группировки в той или иной степени подвержены влиянию Тегерана, который, в случае чего, выступает в качестве третейского судьи и пытается сгладить существующие противоречия, как например в конфликте между «Армией Махди» и «Бригадами Бадра».
«Иракский ресурс» для укрепления геополитического влияния Тегерана
Все вышеупомянутые факторы присутствия Тегерана в иракских делах в той или иной степени продолжают служить главной цели Исламской Республики — укреплению её геополитического влияния.
Напомним, что события в Ираке после 2003 года совпали по времени с кризисом вокруг ядерной программой Ирана. Вашингтон грозился применить в отношении Тегерана «превентивные меры по иракскому сценарию». Однако, Белый дом в итоге не пошел на вторжение в Исламскую Республику, в том числе из-за необходимости сотрудничать с Тегераном по вопросу налаживания ситуации в Ираке. Противостояние жесткому прессингу со стороны Запада (а также Израиля, что немаловажно) способствовали росту авторитета Ирана в регионе и в мусульманском мире в целом. А заключение «ядерной сделки» в июле 2015 года позволило Тегерану только укрепить свои позиции на ключевых геополитических направлениях (в том числе, в Ираке).
Верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Федерика Могерини и министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф во время переговоров по иранской ядерной программе в Вене, 2015 г. (Источник: EPA)
Восхождение в 2013-2014 гг. «Исламского государства» на обширных территориях Сирии и Ирака, как это ни парадоксально, предоставило Тегерану прекрасную возможность продемонстрировать себя как ключевого гаранта безопасности и стабильности в регионе. Президент Ирана Хасан Роухани во время одной из официальных встреч как-то сказал премьер-министру Ирака Хайдеру Аль-Абади, что считает «вопросы безопасности и стабильности в Ираке как свои собственные». Освобождение сразу нескольких иракских городов от ИГ при активном участии иранских военных и шиитских вооруженных формирований в 2016-2017 гг. сделало присутствие Тегерана в Багдаде ещё более прочным и даже оправданным. Сегодня численность иранского военного контингента на территории Ирака достигает почти 100 тысяч.
Активное участие в борьбе с ИГ ещё более сблизило Иран с такими внерегиональными игроками, как например, Россия и Китай. В то же время очевидна борьба за сферы влияния на иракской территории между Тегераном и Вашингтоном.
Нынешний политический истеблишмент Исламской республики, переживший ирано-иракскую войну (1980-1988 гг.), больше всего опасается прихода к власти в Багдаде враждебно настроенного к Тегерану режима и поэтому всеми силами будет стремиться удержать свои позиции в соседнем государстве.
Кроме того, Ирак превратился в одно из ключевых звеньев так называемого шиитского пояса, выстраемого Ираном на Ближнем Востоке: Тегеран — Багдад — Дамаск — Бейрут.
На фоне обострившегося конфликта между Тегераном и Эр-Риядом за влияние в мусульманском мире актуальность иранского присутствия в Багдаде будет только возрастать.
(Доклад прочитан на конференции "Конфликты Ближнего Востока и Северной Африки: Ирак, Йемен, Ливия, Сирия" 29 сентября 2017 года в НИУ ВШЭ)
Поделиться статьей

Прошедший опрос

  1. Какие угрозы для окружающей среды, на ваш взгляд, являются наиболее важными для России сегодня? Отметьте не более трех пунктов
    Увеличение количества мусора  
     228 (66.67%)
    Вырубка лесов  
     214 (62.57%)
    Загрязнение воды  
     186 (54.39%)
    Загрязнение воздуха  
     153 (44.74%)
    Проблема захоронения ядерных отходов  
     106 (30.99%)
    Истощение полезных ископаемых  
     90 (26.32%)
    Глобальное потепление  
     83 (24.27%)
    Сокращение биоразнообразия  
     77 (22.51%)
    Звуковое загрязнение  
     25 (7.31%)
Бизнесу
Исследователям
Учащимся