Пётр Фёдоров: Заметен тот, кто плывет против течения

О проблемах современной международной журналистики мы побеседовали с Петром Фёдоровым, главой Дирекции международных отношений ВГТРК. Он поделился своими взглядами на развитие российской и зарубежной журналистики, сравнил нынешних молодых журналистов с предыдущим поколением, рассказал, с какими профессиональными сложностями им приходится сегодня сталкиваться.

– В современной мировой политике растет роль негосударственных акторов. На Ваш взгляд, журналиста-международника можно назвать актором международных отношений?

– В определенной степени да. Хотя это больше кинематографический образ журналиста-международника. Если говорить об отдельных журналистах, то, наверное, эта функция низкая. Я затрудняюсь назвать громкие имена в международной журналистике, которые переворачивали бы человеческое сознание. Скорее, Интернет создал некий «коллективный журналистский разум», и журналисты-международники стали меньше задавать себе вопросы. В «Asia Times» есть интересный журналист Пепе Эскобар. Он любит задавать неудобные вопросы. Например, почему исламисты в Сирии, с точки зрения западных журналистов, – «хорошие парни», а исламисты в Мали, с точки зрения тех же самых журналистов, – «плохие парни»? И те, и другие являются «осколками» удара по Ливии, только одни были делегированы бороться с сирийским режимом, а другие по тем или иным соображениям решили распространить исламизм в Мали. Но на стороне исламистов Сирии – общественное мнение Запада, воспитанное журналистами-международниками. Равным образом общественное мнение против исламистов в Мали. Я вижу здесь циничную функцию журналистики – обслуживание геополитических интересов больших групп, необязательно национальных.

Таким образом, международная журналистика как феномен, который существует за пределами России, вполне очевидно выполняет политические, пропагандистские функции. Вернусь к простой мысли: внутренним цензором для наших западных коллег является общественное мнение, которое создается отчасти ими, отчасти – политиками, бизнесом. Но это так называемый тренд, мейнстрим.

Заметны те, кто плывет против течения. В целом, мне кажется, роль журналистов-личностей в формировании знаний, общественного мнения во всем мире снижается. И одно из проявлений этого снижения – закрытие корпунктов большинства газет. Газеты из финансовых соображений, оправдываясь тем, что все есть в Интернете, перестают держать своих журналистов в других странах. Например, ни одна шведская газета больше не имеет в Москве своего корреспондента. У них есть стрингер, радио- и телевизионный журналист. Это означает, что для шведского общественного мнения взгляд на Россию стал более банальным, потому что у корреспондента могли быть свои взгляды, свои оценки.

– Российская журналистика сталкивается со схожими проблемами?

– Для нашей международной журналистики проблема несколько иная: мы потерпели поражение в «холодной войне» и в психологической войне. Международная журналистика как профессия, разумеется, деградировала. Это не вина самих журналистов, это ситуативная вещь. Проигравшие не изучают победителей. Но российская журналистика начинает постепенно выходить из этой ситуации. Хотя «промытость мозгов» англосаксонской пропагандой среди тридцатилетних действующих журналистов все-таки остается доминирующим моментом.

Осознание необходимости защищать национальные интересы своей страны медленно, но приходит. Сложность в том, что нет полной ясности, в чем заключаются национальный интерес, национальная идея России. Это огромная проблема. Если прежнее поколение журналистов-международников прекрасно знало, кого и что оно защищает, против кого и как оно действует, сейчас это решается на уровне отдельного российского журналиста. Но действовать в условиях, когда наш национальный интерес, наша национальная идея только формируются, журналистам-международникам очень трудно. Тот факт, что журналисты на этом поле действуют, становятся заметными, получают первые награды – это очень обнадеживающий фактор. Он важен для формирования образа России.

Образ России, который сейчас существует в сознании моих даже образованных европейских коллег, совершенно не соответствует действительности. Современная Россия до сих пор недоступна их пониманию. Многие по-прежнему уверены, что мы ориентируемся на то, что написала сегодня газета «Правда». Они живут вчерашним днем, мыслят категориями «холодной войны». Как победители. И в этом – залог их будущего неуспеха. Потому что они остановились, а мы движемся вперед. Мы выходим из очень печального состояния международной журналистики и вновь начинаем ее развивать. Я надеюсь, что развитие будет успешным.

– Петр Рафаэльевич, Вы отметили, что молодые журналисты-международники сейчас находятся в сложных условиях, потому что национальная идея только формируется. То есть, сравнивая молодых журналистов с предыдущим поколением, можно сказать, что прошлому поколению журналистов было проще?

– Нам, конечно, было проще по многим параметрам. Во-первых, потому, что международная журналистика была престижной и доходной профессией. Журналисты-международники имели возможность работать за рубежом. Учитывая состояние общества, экономики, для многих это было как путешествие на машине времени в будущее. Те, кто работали здесь, тоже пользовались привилегиями. Я тогда работал в международном отделе «Маяка», и у меня был доступ ко всем западным агентствам, западной прессе, которые в Советском Союзе были недоступны основной массе населения. Мы понимали, что нужны, потому что внешнеполитические цели формулировались, пропагандистские кампании организовывались, как это и происходит во всем мире. Не надо думать, что мы были каким-то печальным исключением. Сейчас это можно заметить в меньшей степени, поскольку нет «мозгового треста», который вырабатывал бы направления политики и освещения этих политических шагов. Международная журналистика сегодня – это удел энтузиастов, которым работать гораздо сложнее, чем моему поколению. Но сожалеть и в чем-то обвинять сегодняшнее поколение журналистов-международников у меня не повернется язык. Они пришли в эту профессию в тот момент, когда Россия только начала утверждать, что у нее есть собственные интересы, которые не всегда совпадают с европейскими и американскими. Мюнхенская речь Владимира Путина, показавшая, что Россия смеет иметь свое собственное мнение, состоялась в 2003 году. Исторически десять лет – период очень небольшой. Эти десять лет, собственно говоря, и стали годами формирования международной журналистики в ее широком смысле.

Я хотел бы обратить внимание на очень важную функцию международной журналистики, которая сейчас не так сильно развита. Это исследовательская функция. Страноведение, рассказ о традициях, быте, культуре, истории, политике – все это выхолощено редакциями из деятельности журналистов. Может быть, это временное явление. Но пока, к сожалению, это так.

Журналисты прежнего поколения были исследователями – они писали книги, защищали диссертации. И сейчас это можно встретить, но в меньшем объеме. Я не хочу сказать, что раньше все было хорошо, а теперь все плохо. Например, церемония награждения лауреатов Всероссийского конкурса молодых журналистов-международников меня приятно поразила мультикультурным составом победителей. Это замечательно, это сила многонациональной России, и дай Бог, чтобы так и было. Лица, глаза – свежие, энергичные, светящиеся не самодовольством, а самоуважением, – вызывали симпатию и оптимизм.

Беседовала Наталья Евтихевич, программный менеджер РСМД.