Согласно международному рейтингу Global Go To Think Tank Index Report, в список 175 ведущих мировых научно-исследовательских и аналитических центров по итогам 2019 г. вошли четыре организации из Юго-Восточной Азии — Сингапурский институт международных исследований (Сингапур, 62 место), Центр стратегических и международных исследований (Индонезия, 84 место), Институт обороны и стратегических исследований (Сингапур, 100 место) и Центр публичных политических исследований (Малайзия, 102 место). Они специализируются на широком спектре актуальных вопросов международных отношений, а именно — на вопросах обеспечения региональной и глобальной безопасности, многосторонней дипломатии, социально-экономического развития страны-происхождения «мозгового центра» и Азиатско-Тихоокеанского региона в целом. Как видно из Таблицы 1, лишь один «мозговой центр» Юго-Восточной Азии — Сингапурский институт международных исследований (SIIA) — сумел улучшить свои позиции в данном рейтинге в период с 2012 по 2019 гг.

Лидерство сингапурских «мозговых центров» среди стран Юго-Восточной Азии продиктовано рядом обстоятельств экономического, институционального и административного характера. Среди них — масштабная и целенаправленная государственная поддержка сферы образования и науки. Так, по имеющимся в открытом доступе данным, Сингапур тратит около 13 млрд долл. США или 16% национального бюджета на образование и 2,1% от ВВП на НИОКР, активно содействуя работе ведущих исследовательских центров и университетов [3].

Помимо этого, сингапурские «мозговые центры» имеют тесные связи с правительством страны и принимают активное участие в разработке практических рекомендаций по социально-экономическому развитию Сингапура и обеспечению безопасности. Они также плотно встроены в глобальную сеть исследовательских центров, имеют партнерские соглашения и реализуют проекты с рядом ведущим мировых организаций и институтов.

Наконец, следует упомянуть и о кадровой политике сингапурских аналитических центров и ведущих университетов, которые привлекают не только именитых зарубежных экспертов, но и бывших высокопоставленных дипломатов и чиновников. В данном случае уместно отметить бывших представителей сингапурского МИДа К. Махбубани и Б. Каусикана, которые в разное время занимали руководящие должности в структурах Национального университета Сингапура. Представленные эксперты способствовали популяризации сингапурской школы международных отношений, активно освещая вопросы американо-китайских отношений, проблему биполярности и многополярности МО, роль малых и средних держав на мировой арене.

Отдельно стоит отметить ряд организаций дипломатии «второго трека», тесно аффилированных с АСЕАН. В 1988 г. один из ведущих аналитических центров Малайзии — Институт стратегических и международных исследований (ISIS) — основал сеть «мозговых центров» под эгидой АСЕАН (ASEAN ISIS). Данная сеть включает в себя 10 участников: Брунейский институт политических и стратегических исследований (BDIPSS), Камбоджийский институт сотрудничества и мира CICP), Центр стратегических и международных исследований Индонезии (CSIS Indonesia), Институт международных отношений Лаоса (IFA), Институт стратегических и международных исследований Малайзии (ISIS), Мьянманский институт стратегических и международных исследований (MISIS), Филиппинский Фонд «Азиатско-Тихоокеанский путь к прогрессу», Сингапурский институт международных отношений (SIAA Singapore), Институт проблем безопасности и международных исследований Таиланда (ISIS Thailand), Дипломатическая академия Вьетнама.

Представленные центры принимаю активное участие в продвижении экономических инициатив и проектов в Юго-Восточной Азии и разработке практических рекомендаций по решению более комплексных задач. В частности, они внесли важный вклад в подготовку Соглашения о создании зоны свободной торговли АСЕАН в 1992 г. и разработку механизмов по урегулированию проблем продовольственной, водной и энергетической безопасности в регионе.

Наконец, следует выделить еще одну сетевую экспертную структуру в рамках АСЕАН — Экономический исследовательский институт для АСЕАН и Восточной Азии (ERIA), который ориентирован на развитие экономического сотрудничества в Восточной Азии и углубление интеграционных процессов в АТР. В последние годы усилия ERIA направлены на продвижение асеаноцентричного мега регионального торгового соглашения — Всеобъемлющего регионального экономического партнерства (ВРЭП).

В данной работе в качестве основного кейса используются теоретические подходы Малайзии к анализу международных отношений, что объясняется рядом факторов.

Во-первых, Малайзия традиционно играла роль одного из лидеров и «интеллектуальных моторов» в Юго-Восточной Азии по части институционального строительства и нормативно-правовой социализации региональных и внерегиональных партнеров.

Во-вторых, именно малайзийская школа активно развивается, и успешно комбинирует национальные и западные подходы ТМО, о чем будет подробнее сказано ниже.

В-третьих, как уже было отмечено ранее, Малайзия играет важную роль в создании экспертно-аналитических сетей и интеллектуальном сопровождении ключевых процессов в Юго-Восточной Азии, ярким примером служит деятельность Института стратегических и международных исследований (ISIS Malaysia). В настоящее время в списке ведущих «мозговых центров» Азиатско-Тихоокеанского региона он занимает вторую позицию, уступая лишь Сингапурскому институту международных исследований (SIIA).

Наконец, по общему числу аналитических центров и организаций Малайзия занимает второе место в Юго-Восточной Азии (23), уступая по этому показателю Индонезии (31). На примере Малайзии будет подробнее рассмотрен процесс формирования научно-экспертной школы и основных исторически превалирующих идей и проблем в отдельной стране региона.

Изучение теории международных отношений является относительно новым феноменом для Малайзии. Вплоть до 1992 г. ТМО не представляла собой самостоятельного направления в малайзийских исследованиях, и преподавалась в университетах исключительно как часть курса по истории [4]. Профессорско-преподавательский состав, читающий курсы по ТМО в Малайзии, состоял из исследователей, получивших высшее образование в США, Великобритании или странах Содружества (Австралия и Новая Зеландия). Центром обучения ТМО с 1990-х гг. и по настоящее время выступают четыре университета — Университет Малайя, Национальный университет Малайзии, Научный университет Малайзии и Университет Утара. Основное внимание уделялось таким проблематикам, как глобализация, Первая и Вторая мировые войны, холодная война, а ведущими теоретическими подходами были реализм, либерализм, критические теории, постмодернизм. Позднее они были расширены изучением процессов экономического регионализма в Юго-Восточной Азии, формирования сообществ безопасности, развивающихся держав (rising powers), региональных институтов.

Вопреки доминирующему влиянию западной школы ТМО в малайзийском академическом и экспертном сообществе, отдельные исследователи предприняли серьезную попытку переосмысления малайзийской внешнеполитической традиции. В данном случае следует выделить подход, который предлагает пересмотр базовых элементов ТМО — анархии как отсутствие иерархии в межгосударственных отношениях между малыми, средними и великими державами и концепции национального суверенитета.

Одними из ведущих представителей данного подхода являются австралийский профессор Энтони Милнер и малайзиец Сити Мунира Касим. Значимое место в их анализе занимает изучение таких письменных историко-культурных памятников страны, как Повесть о Ханг Туахе (Hikayat Hang Tuah) и Повесть о Меронг Махавангса (Hikayat Merong Mahawangsa). В обоих источниках значительное внимание уделяется понятию kerajaan (королевство, империя, государство) [5]. Данный термин означает, что основным референтом безопасности является правитель (раджа) и его подданные, а не конкретная территориальная единица с границами и административными учреждениями, что расширяет границы понятия национального суверенитета.

Наряду с этим важную роль в анализе малайзийской внешней политики играет концепция nama (престиж, статус). Она означает, что малый актор де-факто признает иерархические отношения с более крупным партнером. В данном случае речь идет не о формальной иерархии с точки зрения юридического статуса, а о признании более значимой роли своего партнера на международной арене. В частности, анализ текста Повести о Ханг Туахе позволяет выявить, что во времена Позднего Средневековья (XV в.) правители Малаккского султаната не всегда оказывали сопротивление более крупным партнерам, несмотря на опасность попадания в зависимость. Напротив, малайские тексты показывают, как султаны Малакки использовали инструмент дипломатических миссий для установления более тесных отношений с более влиятельными правителями [6].

При этом важно проследить риторику, которую использовали правители Малаккского султаната в процессе реализации внешнеполитической деятельности. Так, показателем добровольного принятия статуса «младшего партнера» является неоднократное использование султанами Малакки выражения «великий раджа» применительно к правителю Османской империи. Подобная тональность заявлений наблюдалась и во взаимодействии с Китаем. В частности, в историко-литературном памятнике средневековой Малайи — «Малайская родословная» (Sejarah Melayu) — отмечается, что, отправляя дипломатические миссии в Китай, султаны Малакки признали китайского правителя «великим раджей» и добавляли, что никто не может сравниться с ним по величию.

Аналогичным образом развивалось сотрудничество с Сиамом, что находит подтверждение в Повести о Меронг Махавангсе [7]. Еще в XIII в. бывшие вассалы древнего малайского царства Шривиджая вошли в состав тайского государства Сукотаи, а с середины XIV в. – королевства Аютия. Однако их зависимость носила номинальный характер и не нарушала сформировавшийся там порядок. Они подвергались минимальному вмешательству центра во внутренние дела и не испытывали давления с его стороны. Положение в качестве вассальных земель выражалось в отправке традиционной дани – золотого дерева (bunga mas) в качестве подтверждения лояльности тайскому королю [8].

Рост числа дипломатических миссий и использование риторики, подчеркивающей превосходство зарубежных правителей, способствовало получению султанами Малакки особого статуса в отношениях с более влиятельными партнерами (вручение печатей, титулов и т.д.). Это, в свою очередь, конвертировалось в конкретные экономические преимущества. Находчивость, способность гибкого и взаимовыгодного взаимодействия с иностранными правителями, выраженная в категориях kerajan и nama, привели к появлению в историческом дискурсе термина «Pelanduk jinaka» (хитрый азиатский оленек) применительно к внешней политике Малаккского султаната. Азиатские оленьки, будучи одними из самых мелких копытных, занимают важное место в малайском фольклоре, и нередко используются в качестве примера того, как маленькое животное может одержать верх над более крупными животными, используя ум, навыки и природный инстинкт.

После обретения независимости в 1957 г. малайзийские официальные лица неоднократно упоминали Малайзию в качестве маленькой страны, приводя в пример азиатского оленька. Например, второй премьер-министр страны Тун Абдул Разак подчеркивал, что, несмотря на статус «малой державы», Малайзии удалось внести существенный вклад в трансформацию архитектуры региональной безопасности путем принятия Декларации ЗОПФАН и нормализации отношений с КНР.

В дальнейшем термин «малая держава» приобрел все большую популярность в политическом и экспертном дискурсе. В частности, премьер-министр Наджиб Разак описывал Малайзию, как «ловкую и проворную» страну, ссылаясь на ключевые черты азиатского оленька. В этом отношении малайзийская дипломатия во многом имеет схожие параметры с принятой в Сингапуре в годы холодной войны «доктриной ядовитой креветки». Она подразумевала, что Сингапур является слишком маленькой страной, чтобы предотвратить захват своей территории более крупным соседом. Однако в силу своей неуступчивости и напористости он может сделать военные и материальные затраты на оккупацию чрезмерно высокими для реализации задуманного.

Осознавая ограниченность своих ресурсов, Путраджая добровольно принимает статус «младшего партнера», и не пытается антагонизировать более крупные страны, что позволяет ей извлекать стратегические выгоды. Анализ представленных работ позволяет комплексно выявить специфику внешнеполитического поведения Малайзии в отношении великих держав. В частности, концепции kerajan и nama помогают объяснить позицию Малайзии по проблеме Южно-Китайского моря и роли КНР в данном конфликте.

Возвращение Махатхира Мохамада на пост премьер-министра в 2018 г. и вплоть до ухода «Доктора М» из большой политики в феврале 2020 г. способствовало активизации «дипломатии азиатского оленька», которая позволила Малайзии поддерживать не только конструктивные, но и сбалансированные отношения с большинством стратегических партнеров. Наиболее показательным примером в данном отношении служит пересмотр крупных инфраструктурных соглашений с КНР и внешнеэкономической политики Малайзии в целом. Стоит отметить, что после ухода Махатхира с поста премьер-министра в феврале 2020 г. основные внешнеполитические принципы и направления Малайзии не были пересмотрены, и можно утверждать о сохранении приверженности правящей группы страны «дипломатии азиатского оленька».

Резюмируя выше сказанное, можно отметить, что, несмотря на отсутствие самостоятельной ТМО в Малайзии и превалирующую роль западных концепций, отдельные успешные попытки интегрировать вестфальские категории и традиционные малайзийские подходы при изучении региональных подсистем могут использоваться для анализа особенностей формирования внешнеполитических стратегий малых и средних держав в отношении более крупных партнеров. При этом представленные элементы традиционно становятся объектом критики со стороны представителей западной школы ТМО. В частности, высказываются сомнения по поводу правомерности использования термина «сообщество безопасности» применительно к Юго-Восточной Азии, поствестфальской трактовки термина «национальный суверенитет», феномена азиатских ценностей и формирования коллективной идентичности в ЮВА. Так или иначе, представленные подходы способствуют расширению имеющейся теоретической базы, и в этом заключается их основная заслуга.