Институциональное оформление индийской школы ТМО также было затруднено. Данная дисциплина воспринималась как подраздел социологии, политологии или регионоведения. Соответственно, и финансирование исследований осуществлялось и осуществляется в рамках проектов более крупных институтов, которые зачастую отводили недостаточно ресурсов на исследования в области международных отношений.

В сфере высшего образования программы по международным отношениям являются профилирующими в основном лишь на уровне аспирантуры и докторантуры. В то же время принято полагать, что наука о международных отношениях не обладает строгой теоретической базой, в отличие, например, от политологии, поэтому образовательные программы в этой сфере представляют собой набор дисциплин по дипломатической истории западных держав периода мировых войн и холодной войны, а также истории внешней политики Индии. Фундаментальным же концепциям и теориям уделяется крайне мало внимания. Кроме того, финансирование программ высшего образования сильно зависит от приоритизации определенных областей внутри индийской Комиссии по университетским грантам (University Grants Commission — UGC) и Индийского совета по исследованиям в области общественных наук (Indian Council of Social Science Research — ICSSR). Частное и иностранное финансирование только начинает входить в практику, объем которого остается небольшим и направлен в основном на базирующиеся в Нью-Дели институты [1].

Самой сильной университетской школой международных отношений в Индии до сих пор остается Школа международных отношений Университета им. Дж. Неру в Нью-Дели (School of International Studies, SIS). Если говорить об исследовательских центрах, то наибольшее внимание теоретическому аспекту уделяют в Observer Research Foundation (ORF). Например, в 2018 г. Фондом была выпущена серия статей «India and Study of International Relations», в рамках которой ведущие индийские и зарубежные исследователи переосмысляли существующие подходы к восприятию ТМО в Индии. Кроме того, ORF можно назвать одним из наиболее авторитетных и успешных в мире индийских исследовательских центров. В мировом рейтинге «The Global Go To Think Tank Index» университета Пенсильвании за последний год он поднялся с 118 места до 27, а также он занимает третье место в рейтинге азиатских «мозговых центров» (среди институтов Китая, Кореи, Японии, Индии). Среди публикаций других ведущих мировых и региональных аналитических центров (например, Manohar Parrikar Institute for Defense Studies and Analyses (IDSA), Centre for Civil Society (CCS), Delhi Policy Group) подобные проекты и статьи встречаются крайне редко, фокус их внимания направлен в основном на стратегические аспекты практической политики.

Отдельно стоит упомянуть India Foundation и Vivekananda International Foundation (VIF). Деятельность первого явно осуществляется в парадигме политического индуизма, который можно рассматривать как разновидность теоретического подхода. Статьи часто посвящены вопросам национальной идентичности, индийской государственной идее, вопросам общественного устройства и индуистскому праву. Также Фонд проводит ежегодную международную конференцию «Dharma — Dhama Conference». VIF уделяет особое внимание анализу историко-философского наследия Индии в контексте международных отношений и внешней политики, «мобилизации древних ресурсов и идей для внедрения в практику и стратегию, а также построения индийского нарратива». За последние два года Фонд проводил: семинар «Vasudhaiva Kutumbakam: Relevance of India's Ancient Thinking to Contemporary Strategic Reality» (также вышла одноименная книга), симпозиум на тему «The Arthasastra: New Directions in Research», вводный курс в «индийское стратегическое мышление», а также серию лекций «Индийская философия для начинающих» для представителей индийской и зарубежной дипломатии и экспертного сообщества.

Среди ведущих индийских авторов, обращающихся к проблеме формирования индийской теории международных отношений, можно назвать А. Ачарью, С. Малаварапу и К. Баджпаи, А.П. Рану и К.П. Мисру, которые с 1970-х – 1980-х гг. стояли у истоков возрождения ТМО в Индии, а также Н. Бехеру, которая рассматривает такие нетипичные для индийской науки о международных отношениях вопросы, как экологические проблемы и гендерный вопрос.

Говоря об основных теоретических подходах, стоит обратиться к книге «Большая стратегия Индии: история, теория, кейсы» под редакцией К. Баджпаи, где в качестве основных теоретических подходов в индийской традиции авторы выделяют нерувианизм и гиперреализм, а также более частные — политический индуизм и гандианизм.

Для нерувианизма базовым положением является способность государств и людей понять друг друга и достичь устойчивого мира, несмотря на неизбежность войны и соперничества. В то же время война не считается естественным состоянием межгосударственных отношений, а в качестве одной из главных причин развязывания войн видится ошибочное восприятие оппонента. Применение или угроза применения силы считаются контрпродуктивными, поскольку неизбежно будут иметь обратные последствия. Ведение войны и подготовка к ней считаются разрушительными и бесполезными. Напротив, с помощью достижения договоренностей, следования нормам международного права и кооперации можно преодолеть анархичность международных отношений. Корни этих идей можно найти в одном из важнейших (с точки зрения индийской философии) понятии — «ахимса» (принцип ненасилия).

Все эти положения также схожи с принципом неприсоединения, одним из главных адептов и лидеров которого был Дж. Неру. Претерпев с течением времени определенные трансформации и лишившись контекста, в котором он возник, принцип неприсоединения до сих пор можно считать одним из основных положений индийской внешней политики и базовой теоретической предпосылкой. История, характерные черты и возможности применения в науке о ТМО концепции неприсоединения являются предметом дискуссий в индийской научной литературе.

Также стоит упомянуть часто применяемый к Индии термин «колеблющееся государство» (swing power). В основном он используется в контексте геополитики. Также встречаются варианты сочетаний global swing state или world swing power. По аналогии с «колеблющимися штатами» в США, от которых зачастую зависит исход выборов, «колеблющееся государство» также обладает значительным весом, а порой и решающим голосом во многих международных вопросах. Помимо Индии к «колеблющимся государствам» относят, например, Бразилию, Индонезию и Турцию. Эти государства обладают достаточно быстро растущей экономикой, занимают центральное положение в регионе или стоят на стыке нескольких регионов. Их отличительной чертой является то, что, обладая более гибким подходом к определению своей позиции относительно различных проблем, они способны своими активными действиями на международной арене повлиять на глобальное политическое равновесие, не разрушая при этом существующую сеть глобальных институтов. Применимость данного термина к Индии активно обсуждается как внутри индийского экспертного сообщества, так и за его пределами, а также на уровне официальной государственной риторики.

С точки зрения гиперреализма, который стал основной парадигмой для современной индийской ТМО, государства обречены на бесконечный цикл войн, сдерживания и смены баланса сил, и никакие средства международного сотрудничества этого не изменят. Эта идея ярко проиллюстрирована в теории мандалы, описанной Каутильей в трактате «Артхашастра», написанном в IV–V вв. до н.э. Мандала представляет собой концентрические круги влияния с центром в виде какой-либо политии. Круги — влияние, амбиции и стремления политий, которые непрерывно борются за жизнь. Каждый правитель должен рассматривать свое царство в виде подобного центра, для которого другие центры могут стать противниками или союзниками. Несмотря на наличие столь яркого исконно индийского примера теоретической политической концепции, основанной на реалистских началах, и тот факт, что основной парадигмой современной индийской внешней политики так же можно назвать реализм, наследие Каутильи до сих пор недооценено. Среди индийских экспертов можно, в частности, встретить мнение, что Артхашастра практически не изучается в основных курсах по ТМО.

Еще одной важной концепцией, оставившей свой след в индийском взгляде на международные отношения, является наследие М. Ганди, именуемое гандианизмом. Для Ганди причины любых социальных процессов зарождались на уровне отдельной личности и определялась cознательностью каждого отдельного члена общества, в то время как национальное государство и любой другой вид человеческой общности стояли на втором месте, поскольку считались формальными образованиями. Базисом же любых общественных отношений являются именно ценности и поведение индивидуумов. События межгосударственных отношений, в том числе войны — это приходящее. Гораздо важнее правильно организовать жизнь малых сообществ, что станет залогом мирной жизни и искоренит предпосылки для конфликтов, в том числе на международной арене.

Наследие Ганди символизирует невозможность разделения личностного, национального и международного уровня анализа в рамках индийской традиции ТМО, поскольку это противоречит глубоко укоренившейся картине мира.

Другая концепция — политический индуизм — это не только идеологическая основа ныне правящей в Индии «Бхаратия джаната парти», но и мировоззренческая концепция, оказывающая значительное влияние на формирование различных аспектов индийской внешней политики и национальной идентичности внутри мирового сообщества.

Для политического индуизма главным объектом являются отношения между цивилизациями и людьми как носителями определенной культуры. В случае Индии цивилизационный аспект является ключевым, страна позиционируется как уникальная цивилизация. Главной проблемой сегодня, с точки зрения приверженцев этой концепции, является разрозненность представителей индуистской цивилизации и ее подавление более агрессивными цивилизациями — исламом и западным христианством. Усиление позиций этого подхода в сочетании с гиперреализмом можно наблюдать сегодня в политике Н. Моди. Вопрос о том, как личность премьер-министра повлияла на теорию и практику внешней политики государства — важная часть более широкой дискуссии о принципах индийской внешней политики.

«Личная философия управления» и управленческий стиль Н. Моди, в том числе во внешней политике, строятся на сочетании принципов индуистского национализма и гиперреализма, в соответствии с которыми для исполнения своего «предназначения», обеспечения безопасности, достижения величия и благополучия страна должна защищать свою культурную сущность от угроз изнутри и извне. На практике наиболее ярко эта концепция выражается, например, в антимусульманских элементах политики кабинета Н. Моди (опора на индуистское большинство, поправка в Закон о гражданстве 2019 г., обвинение главного политического оппонента Р. Ганди в заигрывании с мусульманским населением и т.д.). Кроме того, как отмечает Я. Холл, политика Н. Моди характеризуется меньшим прагматизмом, чем у его предшественников из БДП в 1998 и 2004 гг., и большим акцентом на внедрение принципов индуистского национализма во внешнюю политику, к чему можно отнести особое внимание к задаче консолидации индийской диаспоры и распространению «мягкой силы» государства — культурной экспансии через продвижение учения йоги и прочих элементов духовного наследия страны.

В то же время многие эксперты отмечают, что основные цели и принципы внешней политики сохранили преемственность и при Н. Моди, а имеющиеся изменения произошли в основном в идеологическом измерении. Более явно стала артикулироваться «особая роль» Индии как великой державы, необходимость укрепления ее «глобального авторитета», залогом чего, по словам бывшего министра иностранных дел Индии С. Сварадж, является в том числе «проецирование культурной идентичности и национальный брендинг». Основной вклад правительства Н. Моди в модификацию подхода к внешней политике заключается, пожалуй, в явном преследовании свойственной индуистскому национализму идеи об Индии как «мировом гуру», необходимости обеспечить признание и уважение ее цивилизационного и исторического наследия. Таким гуру Индия должна стать и в отношении ближайших соседей (приоритет развития отношений с которыми отражен в принципе «neighborhood first»), и в отношении глобального Юга, и в контексте ИТР.

Таким образом, описанные индийские теоретические концепции охватывают куда большую область, нежели отношения между игроками на международной арене, и включают в себя более частные теории, касающиеся функционирования общества и места отдельного человека в нем. Неотъемлемой частью теории международных отношений в случае Индии являются вопросы цивилизационной и национальной идентичности, а также индивидуальных ценностных оснований.

Основная критика индийской школы ТМО членами экспертного сообщества заключается не столько в критике конкретных теоретических положений, сколько в игнорировании богатого наследия индийской политической мысли и призыве не просто переосмыслить и адаптировать западные теории МО к индийским реалиям, но взглянуть иначе на сами международные отношения. В дополнение к этому в индийских исследованиях отмечается необходимость выработки собственных, аутентичных подходов к изучению международных отношений, что в перспективе может иметь важное значение с точки зрения позиционирования Индии в регионе и в мире.