Андрей Губин: Первым делом - самолеты, ну а санкции - потом

Военная активность России на Дальнем Востоке вызывает неоднозначную реакцию наших зарубежных партнёров. Наибольшая тревога отмечается в Токио, Республика Корея демонстрирует понимание, а Китай пока воздерживается от оценок.

Министр обороны Японии И. Онодера 20 апреля выразил обеспокоенность участившимися полётами российских военных самолетов вблизи от воздушного пространства страны. Он назвал подобные действия «ненормальными» и «невиданными со времен холодной войны», а также заявил, что Токио будет внимательно следить за полётами российских самолётов. Истребители Воздушных сил самообороны Японии в течение целой недели каждый день поднимались в воздух для наблюдения за самолётами ВВС России, пролетавшими неподалёку от  границ островного государства. В Токио отмечают, что после недавних запусков КНДР ракет малой дальности активность российских ВВС в регионе возросла.

15 апреля сразу шесть стратегических бомбардировщиков Ту-95МС появились у японских берегов. Пара облетела восточную часть Корейского полуострова, Восточно-Китайское море, а затем ушла на север вдоль тихоокеанского побережья Японии. Тогда как две другие пары «медведей»[1] вошли в район Японского моря с севера и пролетели недалеко от регионов Тюгоку и Хокурику. Самолёты не вторгались в воздушное пространство страны, однако столь многочисленная воздушная эскадра поставило «на уши» все военное руководство Японии и дала массу поводов для фантазий и фобий.

Также зарубежные аналитики часто выражают обеспокоенность относительно модернизации техники и инфраструктуры на Курильских островах и Сахалине, усиления наших возможностей ПВО, грядущего обновления Тихоокеанского флота за счет атомных лодок, вертолетоносцев и т.д., увеличения числа учений, вылетов авиации и походов кораблей в районе Дальнего Востока.

Некоторые исследователи отмечают, что на фоне улучшающихся российско-японских отношений, что стало особенно заметным после встречи С. Абэ и В. Путина в сентябре 2013 года и последовавшего за этим саммита в формате 2+2 (министры обороны и иностранных дел), подобная активность выглядит излишней. Вместе с тем, вопреки параноидальным попыткам увидеть «крымский (или косовский!) сценарий» в любых действиях Москвы за пределами национальной территории, привязывать совершенствование наших оборонительных возможностей к наличию территориального спора совершенно неоправданно. Запугивать своего восточного соседа нам совершенно незачем – наконец-то удалось наладить продуктивный диалог, выработать условия для инвестиций и проектов, в том числе и на российском Дальнем Востоке, осознать общие интересы в регионе в сфере энергетики, транспорта, экологии, ликвидации последствий ЧС.

Данное утверждение справедливо и для Китая, с которым Россия успешно реализует режим стратегического партнёрства и для Республики Корея, диалог с которой трансформируется из сугубо экономического в полновесный, комплексный.

Более того, в российских интересах – обеспечение безопасности в Северо-Восточной, так как виток региональной напряженности парализует, прежде всего, российские экономические инициативы. Рост нашей военной активности на Дальнем Востоке не случаен – регион жизненно важен для нас и чрезвычайно неспокоен, как ввиду дестабилизирующего поведения КНДР, так и нарастания двусторонних противоречий между государствами АТР. Москва также придерживается принципа невмешательства в двусторонние споры государств региона, призывая, между тем, ведущих игроков к мирным переговорам и избеганию эскалации.

Бесспорно, Россия не может не реагировать на исходящие из Северо-Восточной Азии угрозы. Прежде всего, Москва обеспокоена сотрудничеством Токио и Вашингтона в сфере противоракетной обороны. Министр обороны России С. Шойгу ранее отмечал, что «планы создания США глобальной системы противоракетной обороны, включая элементы, размещенные в Японии, вызывают у нас глубокую озабоченность, поскольку это может нарушить стратегический баланс сил в АТР». Теоретически корабли Морских сил самообороны Японии с системой «Иджис» способны действовать в интересах США для ограничения наших возможностей ядерного сдерживания. Практически – хочется верить в порядочность и разумность японских партнёров, для которых Россия не представляет ни военной угрозы, ни является экономическим конкурентом. Тем более, что перехват в боевых условиях ни крылатых ракет воздушного базирования, ни маневрирующих головных частей баллистических ракет пока не производился и проверять ни у одной из сторон нет никакого желания. Декларируемые японцами цели по минимизации северокорейской угрозы несколько раздуты пропагандой – Пхеньян не имеет не желания, ни возможностей атаковать кого-либо первым.

Примечательно, что программа перевооружения флота Южной Кореи, предусматривающая усиление возможностей ПРО и оснащение кораблей и подводных лодок ударным оружием, воспринимается в России как меньшая угроза – между нашими странами нет никаких политических разногласий и территориальных претензий. Существуют в российском обществе некоторые алармистские настроения относительно мощного рывка Китая в военной области, однако у Москвы и Пекина пока не было ни единого шанса усомниться в искренности намерений друг друга.

В контексте реакции международного сообщества на действия России в Крыму возросшая российская военная активность на Дальнем Востоке может расцениваться и как своеобразная страховка от ввода санкций. Однако Токио и так достаточно формально подошел к вопросу «осуждения» и не склонен останавливаться на частичном успехе в двусторонних отношениях, стремясь достичь ситуации «выигрыш-выигрыш». Аналогичной позиции придерживается и Сеул, склонный скорее к долгосрочному сотрудничеству с Россией, чем к кратковременной поддержке американских интересов. Китай пусть и осторожно, однако выступает на стороне России.

Несмотря на очевидное давление со стороны Вашингтона, которое наверняка усилится после визита в Токио и Сеул Б. Обамы, администрации С. Абэ  и Пак Кын Хэ ведут себя по отношению к России достаточно корректно, подавая пример и нашим партнёрам из ЕС. Крайне хочется верить в разумность наших азиатских коллег и правильную расстановку ими приоритетов сотрудничества, независимо от отношений России с США и Европой.