Илья Синенко: Дракон встает на лыжи

31 июля в Куале-Лумпуре в рамках 128-й сессии Международного Олимпийского Комитета (МОК) состоялось голосование по определению столицы XXIV Зимних Олимпийских игр 2022 года. В достаточно упорном противостоянии Алма-Аты и Пекина (финальный счет голосования 44-40) победителем вышла столица Поднебесной. Ряд обстоятельств способны придать этому факту оттенок удивления, в то же время большинство экспертов признают такой итог закономерным. Вопрос в том, стоит ли, подобно многим мировым СМИ, квалифицировать именно эту победу как весомое доказательство окончательного установления политического статуса КНР как сверхдержавы?

Тезис о существенной имиджевой, да и экономической выгоде для страны-организатора ОИ звучал всегда, а на рубеже тысячелетий, с развитием глобального рынка туризма и теле- и медиакоммуникаций, стал фактически неоспоримой истиной[i]. Действительно, именно в этот период происходили самые драматичные гонки за право обладания Олимпиадой – с обещаниями баснословных рекламных контрактов, подкупами делегатов МОК, живыми выступлениями глав государств на абсолютно незнакомых им языках, и не по бумажке а наизусть…[ii] Апофеозом этого "движения" стала невиданная по сложности кампания по выбору столицы Летних игр-2012, где Нью-Йорку оппонировали четыре ведущих европейских столицы – Лондон, Париж, Мадрид и Москва. Однако затем накал борьбы ощутимо спал. Знаменитый тезис Леонида Ильича времен XXVI съезда КПСС о том, что экономика должна быть экономной, на ура восприняли как раз представители чуждой идеологии – именно общественное мнение путем референдумов или масштабных акций протеста фактически похоронило надежды на выдвижение в текущую избирательную кампанию Осло, Кракова, Мюнхена, Барселоны и швейцарских горнолыжных курортов. Города Западной Европы, да и США с Канадой, очевидно пресытились крупными глобальными мероприятиями, да и традиционные свои "родные", вроде того же конкурса песни Евровидение, проводят в последние годы по современным финансовым меркам очень скромно. В этой связи показателен пример прошедших в июне первых Европейских игр, на тендер по обладанию которыми заявился (и позднее, естественно, выиграл) лишь один Баку, в последнее время отчаянно пытавшийся получить хотя бы что-то[iii]. Так что справедливы серьезные опасения, что на организацию вторых континентальных игр "не подпишется" уже никто.

Обозначенные тренды ведут к тому, что за получение крупных турниров тягаются теперь преимущественно страны, с одной стороны обладающие политическими системами, способными генерировать у населения энтузиазм и положительное отношение к самому факту проведения таких праздников, а с другой – имеющие достаточно устойчивую экономическую основу, но по тем или иным причинам все равно заинтересованные в продвижении своих городов как культурных или туристических брендов. На данном этапе "ареал" таких стран составляют преимущественно СНГ и Восточная Азия. И если в определенных случаях, таких например как теннис или Формула-1, получается совместить продвижение на обоих региональных рынках[iv], то, когда такой возможности нет, выбор функционеров сводится однозначно к старым/новым "восточным индустриальным тиграм". Посему симптоматично, что и в этот раз ситуация свелась именно к такому выбору и завершилась соответствующим результатом.

Сторонники идеи того, что победа Пекина была далеко не предрешена изначально, а явилась результатом именно искусной внешнеполитической игры, упирают на сложности, которые должны были помешать "Северной столице". Если оставить за скобками характерные также и для главных конкурентов из Казахстана проблемы "политического климата и соблюдения прав человека", а также азиатское расположение, означающее, что крупнейшая часть света вопреки негласному принципу МОК о ротации материков и континентов примет три Олимпиады подряд, то среди таковых серьезная "рассредоточенность" проекта, предполагающая расстояние между некоторыми соревновательными объектами аж в 200 километров, практически гарантированное отсутствие естественного снега, выливающееся в целый ряд сложностей для спортсменов, не говоря уже о потере зрелищности и настоящего "зимнего" духа игр, и, наконец, мягко говоря непростая экологическая ситуация в городе, ставшая притчей во языцех еще в ходе проведения летней Олимпиады-2008. Но правда жизни указала в качестве важнейшего приоритета другие ориентиры, которые без обиняков назвал в интервью один из членов МОК от России Виталий Смирнов: "Для МОК самое главное, чтобы было как можно меньше рисков. Китай — страна, которая экономически может позволить провести Игры, накопила опыт проведения Олимпиады и юношеских Олимпийских игр и занимает одно из ведущих мест в мировом спорте"[v]. Примечательно, что в том же интервью В. Смирнов похвалил заявочный комитет Алма-Аты за великолепную презентацию на отличном английском языке, что "выгодно отличало их от представителей КНР". Тем ярче подчеркивается вывод о том, что на сей раз правила игры изменились – теперь уже не МОК нуждается в дипломатических обхаживаниях, а он сам желает минимизировать все возможные риски, и готов мириться даже с небезупречными в организационном плане проектами, лишь бы быть уверенным в финансовой стабильности кандидата.

Пекинский смог – знаком любому, кто хотя бы раз побывал в столице Поднебесной…

Несомненно, КНР целенаправленно шла к победе своей заявки и желала получить Белую Олимпиаду-2022. Здесь и значительный символический жест – именно Пекин теперь навсегда вписал свое имя в историю Олимпийского движения как первый город, который примет и летние, и зимние игры, во что некоторое время назад не поверил бы никто - и если бы не пресловутое западное общественное мнение, наверняка в этой самой заявочной кампании такой титул застолбили за собой Мюнхен или Барселона. Да и 2022 год будет следовать сразу за столетним юбилеем образования КПК, так что очевидно политически оправданное желание отметить важную дату во всей красе и желательно под международные фанфары. Но все же в условиях очевидного недостатка конкуренции трудно говорить о том, что Китай завоевал эти Игры – скорее они сами пришли к нему за неимением других реальных альтернатив.

Ну и конечно же, нельзя не сказать о том, что и Россия поучаствовала в успехе пекинской заявки самым прямым образом. Дело в том, что руководителем оценочной комиссии МОК по выбору места проведения Олимпиады – а это главный орган, мнение которого для большинства делегатов во время голосования считается ключевым – в этот раз был назначен председатель Олимпийского комитета России, депутат Государственной Думы Александр Жуков. Назначение россиян на такие позиции в МОК – явление, прямо скажем, нечастое и вызвано в данном случае скорее располагающей к этому политической обстановкой, позволяющей именно России, возможно как никому другому, рассудить Китай и Казахстан. И хотя формально нейтралитет был соблюден, в обнародованных затем результатах работы комиссии обращает на себя внимание тот факт, что практически по всем критериям оценки для столицы Поднебесной были либо на балл-полтора выше Алма-Атинских, либо, там где это было невозможно (например, в пресловутой для Пекина "Окружающей среде и погодных условиях"), как минимум довольно благосклонны.

Таблица баллов рабочей группы МОК для оценки качества заявки[i]

Так что, если все же и объяснять триумф "Северной столицы" с позиции общего подъема Китая до уже вполне свердержавных высот, стоит обратить внимание, что опирается этот восходящий гигант в том числе и на плечи имеющей разные политические инструменты поддержки Москвы – в том числе и в такой непростой организационной структуре как МОК…

Автор: Илья Синенко, ассистент кафедры международных отношений Дальневосточного федерального университета, sinenko63@mail.ru