У кого сила «мягче»?

В политической практике в моду периодически входит тот или иной стиль ведения внешней политики, который становится если не панацеей, то универсальным средством достижения целей. Внешнеполитические концепции, разрабатываемые в США, с готовностью принимаются за образец элитами многих незападных стран.

В условиях идеологической конкуренции на международной арене появилось немалое разнообразие «сил» — «мягкие», «умные» и даже «острые» формы власти и влияния. Объективный анализ заимствования зарубежных подходов к внешней политике (если не сказать строже — попытки её копирования) смог бы устранить качественные несоответствия, которые присутствуют и в российских реалиях. В этом контексте возникает ряд вопросов. В частности, почему существование «мягкой силы» как таковой стоит поставить под сомнение? Как получилось, что французский аналог американской концепции «мягкой силы» завоевал большую популярность в мире? И почему Россия «мягко стелет», да жестко спать?

«Жесткая» сила как понятие существует исключительно в противопоставлении «мягкой»: в результате этого оно приобретает негативную коннотацию на уровне чувственного восприятия и не используется как отдельное определение вне этого дискурса.

Тщательная имитация политики «мягкой силы» не под американским флагом будет, так или иначе, попыткой внедрить в общество чуждые ему элементы, рожденные в совершенно другой исторической обстановке. Вместо слепого следования «американскому пути», необходимо адаптировать зарубежный алгоритм по достижению мирового влияния к национальным особенностям.

Глобализация, охватывая и сферу культуры, не должна изменять ее сущность. Иллюстрацией тезиса станут правила поведения в музее — посетителю позволено наслаждаться видом экспоната, но не касаться его руками. Пропаганда общей стратегии поведения в какой-либо сфере, и тем более в культурной, противоречит самой сущности понятий «национальность» и «традиции», так как культура исторически привязана к определенному обществу и навязывание некой «общей идентичности» для всего мира (американские ценности, либерализм, общество потребления) вызывает диссонанс, неприятие и отторжение со стороны объекта воздействия. «Русский стиль» в публично-культурной дипломатии, не имеющий даже лексической связи с силой, мощью или давлением, — необходимый аксессуар во внешнеполитическом арсенале России. Не панацея, но эффективное средство. Не пропаганда, а сотрудничество.

В политической практике в моду периодически входит тот или иной стиль ведения внешней политики, который становится если не панацеей, то универсальным средством достижения целей. Внешнеполитические концепции, разрабатываемые в США, с готовностью принимаются за образец элитами многих незападных стран.

Максим Сучков:
Россия на Ближнем Востоке: «Делайте с нами — и останетесь собой»

В условиях идеологической конкуренции на международной арене появилось немалое разнообразие «сил» [1] — «мягкие» [2], «умные» и даже «острые» [3] формы власти и влияния. Объективный анализ заимствования зарубежных подходов к внешней политике (если не сказать строже — попытки её копирования) смог бы устранить качественные несоответствия, которые присутствуют и в российских реалиях. В этом контексте возникает ряд вопросов. В частности, почему существование «мягкой силы» как таковой стоит поставить под сомнение? Как получилось, что французский аналог американской концепции «мягкой силы» завоевал большую популярность в мире? И почему Россия «мягко стелет», да жестко спать?

«Мягкая сила» как желание самоутвердиться

После распада СССР, провозглашения США победителем в холодной войне и включения в американский внешнеполитический арсенал новых средств влияния предложенная Дж. Наем концепция «мягкой силы» как нельзя кстати подходила текущим американским целям, обусловленным коммуникативной рациональностью [7] и желанием самоутвердиться на фоне сомнений в реальной мощи «мирового гегемона». Позднее ввязывание США в продолжительную и фактически бесплодную военную кампанию в Ираке ещё более подкрепляло необходимость для Америки восстановить свой позитивный имидж. Стоит отметить, что идеи Дж. Ная нельзя назвать полностью новаторскими, так как до него, к примеру, С. Люкс предложил идею о «третьем измерении власти» [8] — возможности влиять на предпочтения других участников мировой политики, но его концепция не получила известности и широкого распространения.

«Жесткая» сила как понятие существует исключительно в противопоставлении «мягкой»: в результате этого оно приобретает негативную коннотацию на уровне чувственного восприятия и не используется как отдельное определение вне этого дискурса. Невозможно также определить и конкретные случаи использования исключительно «мягкой» силы, так как исследование проходит путем дедуктивного анализа частных событий и сведения их к единому паттерну.

Ольга Кулькова:
Мягкая сила России в Африке: новые перспективы и вызовы

Тщательная имитация политики «мягкой силы» не под американским флагом будет, так или иначе, попыткой внедрить в общество чуждые ему элементы, рожденные в совершенно другой исторической обстановке. Вместо слепого следования «американскому пути», необходимо адаптировать зарубежный алгоритм по достижению мирового влияния к национальным особенностям.

«Мягкая сила» России, если вообще представляется возможным говорить о наличии именно аутентичной политики в этой области, имеет ограниченный характер. Ее цель — поддержка соотечественников за рубежом, развитие научных и гуманитарных связей, улучшению имиджа страны на мировой арене. Однако образ России искажается будто в кривом зеркале из-за информационной войны, которую ведут иностранные СМИ. Конечно, российская трактовка «мягкой силы» отличается от американской, так как российские политики зачастую приравнивают ее к лоббизму [9], делают упор на ее государственно-властную составляющую, а не инициативу со стороны гражданского общества, что делает этот подход особенным, так как даже во внешней мягкости скрываются жесткие государственные мотивы.

Еще большее изумление вызывает зацикленность на исключительности роли США как единственного примера для подражания. Французская «мягкая сила», возможно, представляет собой более перспективный объект для исследования, так как в рейтинге «мягкой силы» американской консалтинговой компании Portland за 2019 г. Франция заняла 1 место, в то время как Россия — лишь последнее место в первой тридцатке стран. Удивительно, но США заняли 5 место, уступив Великобритании, Германии и Швеции.

Так ли хороши французы в продвижении своей культуры и ценностей? Почему стоит увидеть именно Париж и «умереть»? И почему Россия снова оказалась на перепутье подходов?

Тёмная сторона французской привлекательности

10 шагов на пути к эффективной публичной дипломатии России. Доклад РСМД и «Креативной дипломатии»

Франция во главе с президентом Э. Макроном выступает за глобальное мышление, прогресс и «многосторонность», для чего по ее инициативе и при поддержке Германии даже был создан Альянс под одноименным названием. Франция, сохранив приверженность принципам, за которые боролись еще во времена Великой французской революции, не только в гимне и национальном девизе, позиционирует себя как державу, защищающую права человека, продвигающую идеи толерантности, свободы, демократии, что осуществляется на деле за счет приема мигрантов в основном из бывших французских колоний. Что мы имеем на практике? Недавняя волна терактов, совершенных выходцами из среды радикально настроенных мигрантов-исламистов, направивших оружие против бывшей метрополии, накалила и так непростую обстановку в стране, еще больше подогрев антимигрантские настроения. Очередной промах в политическом куре Э. Макрона обнаружился в самый неподходящий момент — ¬в разгар пандемии коронавируса. Будущее «мягкого» продвижения либеральных ценностей неясно, ведь за свободу слова пришлось поплатиться жертвами среди населения, ставшими лишь первыми мучениками в руках радикальных исламистов.

Французский имидж серьезно пострадал в свете последних событий. В то время как Елисейский дворец пытается потушить разгоревшееся в центре Европы пламя и подступиться к проблеме глубочайшего общественного раскола, Россия может извлечь для себя из этого жестокий урок и обойти грабли, на которые наступил ее европейский сосед. Находясь в несколько другом положении относительно проблемы исламизации мигрантов, но верно следуя курсу по борьбе с терроризмом, Россия позиционирует себя как непоколебимого борца с ним вот уже на протяжении более двадцати лет. Такая позиция может стать особенно привлекательной в современных реалиях.

Почему на Руси жить хорошо: жесткое решение мягкой проблемы

В какую бы сторону ни изменился бы баланс сил в мире после пандемии, для России вопрос ее образа за рубежом не потеряет своей актуальности. Несмотря на оказание гуманитарной помощи пострадавшим от коронавируса странам и разрушенным долгой войной сирийским провинциям, а также посредническим усилиям в Карабахском конфликте, увенчавшихся заключением исторического соглашения, образ нашей страны тем не менее демонизируется в иностранной прессе.

Улучшить ситуацию возможно с помощью построения собственной концепции продвижения положительного образа, принимая во внимание, но не копируя, опыт западных коллег и наиболее преуспевших на этом поприще стран. Для начала следует изменить формулировку понятия, ведь «мягкая сила» в Концепции внешней политики 2016 г. соответствует исключительно американскому опыту. Например, «публично-культурная дипломатия» представляется более перспективной и точной версией формулировки, так как Россия, в отличие от Америки, не стремится навязать свои ценности, поэтому термин «сила» стоит оставить тем, кто готов ее применять в мягкой или жесткой форме. Богатое культурное наследие России несправедливо недооценивается в качестве ресурса привлекательности, основанной не на корыстном желании рекламировать продукт своей культуры, а на исторически сложившейся традиции, что вызывает у партнера по культурному диалогу уважение и восхищение, а не желание отмахнуться от назойливого соседа.

Париж увидели, но умирать пока рано

Сергей Беляев, Ирина Макарова:
Инструментарий культурно-гуманитарного влияния Французской Республики за рубежом

Учиться, но не копировать — такая стратегия должна быть утверждена при рассмотрении иностранного опыта. Французский опыт будет как никогда полезен в силу того, что во французской «мягкой силе» удельный вес государственной инициативы довольно велик, что характерно и для российских реалий.

Во Франции существует четкая и регламентированная система продвижения собственной культуры, которая контролируется и финансируется на государственном уровне: ведущую роль играет французский МИД, благодаря финансированию которого по всему миру была создана сеть Альянс Франсез и французских институтов (совместный проект МИДа и Министерства культуры и коммуникаций, заменивший собой в 2010 г. Центры французской культуры). Распространением французского языка занимается отдельный институт — Международная организация франкофонии, которая обладает собственным бюджетом и является площадкой, объединяющей 88 сотрудничающих стран по лингвистическому признаку. Отдельным направлением стала подготовка преподавателей французского языка и повышение популярности практики получения высшего образования во Франции.

В контексте культурного сотрудничества многосторонность во внешней политике приобретает новый оттенок. Вместо однонаправленного воздействия в американском стиле, России стоит задуматься о взаимовыгодном двустороннем обмене в разных форматах с учетом характерных национальных особенностей. Какие форматы уже доказали свою эффективность и могут быть расширены? А что предстоит только создать? В список можно включить:

1. создание платформ с рядом стран-партнеров для организации направленного диалога по актуальным вопросам между гражданским обществом при поддержке правительств — ярким примером станет формат «Трианонского диалога» между Россией и Францией;
2. традиционное партнерство посредством деятельности культурных представительств в стране, созданных на базе посольств, а также последующее их объединение в сеть специализированных учреждений по разным направлениям (наука, искусство, изучение языка, спорт, религия) — деятельность Русской православной церкви заграницей как одно из звеньев будущей системы;

Олег Гуров:
Перспективные инструменты эффективного взаимодействия с соотечественниками за рубежом
3. проведение «перекрестного года культуры» и более широкое освещение в прессе проводимых мероприятий, запуск рекламы в социальных сетях, ведение прямых трансляций с мероприятий — преимуществом является уже имеющийся опыт работы в таком формате, например, организация «перекрестного года» в рамках «Трианонского диалога», Год научно-образовательных партнерств Россия — Германия, Год культуры и туризма Россия — Турция;
4. предоставление доступа к онлайн-ресурсам для изучения языка и знакомства с культурой — французская Культуртека предоставляет доступ к литературным произведениям на французском языке, документальным фильмам, подкастам, фонд «Русский мир» создал подборку полезных ресурсов для ознакомления с русской культурой, расширение практики проведения онлайн-выставок и лекций — например, Русский музей можно посетить онлайн;
5. организация и проведение совместных мероприятий — проект по взаимодействию артистов современного танца во Франции и России, участие в платформах научно-культурного обмена — «Ночь идей», международная инициатива по обмену знаниями, организованная при поддержке Французского института.

Подводя итог, следует подчеркнуть, что глобализация, охватывая и сферу культуры, не должна изменять ее сущность. Иллюстрацией тезиса станут правила поведения в музее — посетителю позволено наслаждаться видом экспоната, но не касаться его руками. Пропаганда общей стратегии поведения в какой-либо сфере, и тем более в культурной, противоречит самой сущности понятий «национальность» и «традиции», так как культура исторически привязана к определенному обществу и навязывание некой «общей идентичности» для всего мира (американские ценности, либерализм, общество потребления) вызывает диссонанс, неприятие и отторжение со стороны объекта воздействия. «Русский стиль» в публично-культурной дипломатии, не имеющий даже лексической связи с силой, мощью или давлением, — необходимый аксессуар во внешнеполитическом арсенале России. Не панацея, но эффективное средство. Не пропаганда, а сотрудничество.

1. Nye J. S. Bound to Lead: The Changing Nature of American Power. / Joseph Nye // Basic Books , 1990. - 336 p.

2. Nye J. S. Soft Power: The Means to Success in World Politics/ Nye J. S. // Public Affairs. - 2004. — 191 p

3. Walker, C., Ludwig, J. Sharp Power: Rising Authoritarian Influence in the Democratic World". — National Endowment for Democracy: International Forum for Democratic Studies, 2017.

4. Аликин А.А. Мягкая сила и нормативная сила Европы: генеалогические истоки двух концепций мягкого влияния в международных отношениях// Вестник Пермского университета. Политология. 2017. №4. С. 154-157.

5. Nye J. S. Bound to Lead: The Changing Nature of American Power. / Joseph Nye // Basic Books , 1990. - 336 p.

6. Fanelli D. “Positive” Results Increase Down the Hierarchy of the Sciences // PLoS ONE 5(4). April 7, 2010.

7. Харкевич М.В. «Мягкая сила»: политическое использование научной концепции // Вестник МГИМО-Университета. Международные отношения. №2 (35). 2014. С. 25.

8. Lukes, Steven. Power: a radical view. /Steven Lukes. // Palgrave Macmillan, 1974. - 204p.

9. Рустамова Л.Р. Механизм действия и пределы использования концепции «Мягкая сила». // Ойкумена. Регионоведческие исследования. - 2018. - № 1(44). - С. 145-154.