Перспективные сегменты закупок российской военной техники Ираном: авиация и ПВО

Конъюнктура и перспективы развития сотрудничества Российской Федерации с Исламской Республикой Иран в военно-технической сфере до настоящего времени характеризовались проецированием на них сложного баланса геополитических интересов в регионе и ретроспективного влияния довольно неоднозначно складывавшихся двусторонних внешнеполитических связей.

Сотрудничество в этой сфере фактически началось с продолженной Россией реализации советско-иранских контрактов; с нормализацией двухсторонних отношений в 1989 году СССР и Ираном было подписано контрактов на поставку вооружений и военной техники на сумму порядка 5,1 млрд долл. Номенклатура поставок за 1989–1991 гг. включала крупные партии довольно современной военной техники, в т.ч. 400 БМП-1, 200 БТР-60ПБ, 25 истребителей МиГ-29 и 12 бомбардировщиков Су-24МК, авиационные управляемые ракеты класса «воздух-воздух» и «воздух-земля», также были заключены контракты на лицензионное производство (сборка из машинокомплектов) 1000 танков Т-72М1 и 1500 БМП-2, реализация которых началась в постсоветский период.

После распада СССР Россия, несмотря на проводимую США и западноевропейскими странами политику изоляции Ирана, фактически стала основным поставщиком вооружений и оборонных технологий для него. Новый статус двусторонних отношений в оборонной сфере был зафиксирован в подписанном в январе 2015 г. в Тегеране министрами обороны России и Ирана межправительственном соглашении о военном сотрудничестве. Этим документом было декларировано, что стороны «будут развивать военное и военно-техническое сотрудничество, учитывая сложившуюся в мире политическую обстановку».

Конъюнктура и перспективы развития сотрудничества Российской Федерации с Исламской Республикой Иран в военно-технической сфере до настоящего времени характеризовались проецированием на них сложного баланса геополитических интересов в регионе и ретроспективного влияния довольно неоднозначно складывавшихся двусторонних внешнеполитических связей.

Сотрудничество в этой сфере фактически началось с продолженной Россией реализацией советско-иранских контрактов; с нормализацией двухсторонних отношений в 1989 году СССР и Ираном было подписано контрактов на поставку вооружений и военной техники на сумму порядка 5,1 млрд долл. Номенклатура поставок за 1989–1991 гг. включала крупные партии довольно современной военной техники, в т.ч. 400 БМП-1, 200 БТР-60ПБ, 25 истребителей МиГ-29 и 12 бомбардировщиков Су-24МК, авиационные управляемые ракеты класса «воздух-воздух» и «воздух-земля», также были заключены контракты на лицензионное производство (сборка из машинокомплектов) 1000 танков Т-72М1 и 1500 БМП-2, реализация которых началась в постсоветский период.

После распада СССР Россия, несмотря на проводимую США и западноевропейскими странами политику изоляции Ирана, фактически стала основным поставщиком вооружений и оборонных технологий для него. В период с 1992 г. по начало 2000-х гг. Ираном было получено более 420 танков Т-72М1 и 413 БМП-2 по контрактам 1991 г. (дальнейшие поставки были свернуты), а также осуществлены поставки по вновь заключенным контрактам крупных партий ПТУР 9M14M «Малютка», 9М111 «Фагот», 9M113 «Конкурс», 9М114 «Штурм», шесть штурмовиков Су-25, более 40 вертолетов Ми-17/171, 29 ЗРК «Тор-М1», трех ДЭПЛ проекта 877ЭКМ, радиолокационной техники).

При этом Россия под влиянием обязательств по присоединению к международным санкциям вынуждена была дважды прервать военно-техническое сотрудничество с Ираном — в 1995 г. в соответствии с меморандумом «Гор-Черномырдин», предусматривавшим обязательство не заключать новых контрактов с Ираном (из которого Россия вышла в 2000 г., возобновив поставки) и в 2010 г., в соответствии с резолюцией СБ ООН, вводившей санкции против Ирана.

Финансовые потери России в результате сворачивания военно-технического сотрудничества с Ираном в части приостановки реализации уже подписанных контрактов и упущенной выгоды от сворачивания перспективных программ, по оценкам Центра анализа международной торговли оружием (ЦАМТО), составили порядка 11-13 млрд долл. — по тематике средств ПВО (ЗРС С-300ПМУ-1, ЗРК «Бук-М2», ПЗРК) примерно на 2 млрд долл., по военно-морской технике (ДЭПЛ проекта 636, десантные корабли типа «Мурена» и «Зубр») в пределах 2,2-3,2 млрд долл., авиационной технике (более 70 единиц истребителей Су-30МК и МиГ-29СМТ, закупке авиационных двигателей РД-33) в сумме более 3,4 млрд.долл., по технике сухопутных войск (закупка танков Т-90С, БМП-2, артсистем и ПТРК, ремонт и модернизация бронетехники) в сумме более 1,5 млрд долл. В числе свернутых контрактов наибольший резонанс вызвало приостановление поставки С-300ПМУ-1 (пяти дивизионов по контракту 2007 г., стоимостью 800 млн долл.), по поводу чего Ираном был подан иск на сумму 3,9 млрд долл. в третейский суд Женевы.

Последующей нормализации двусторонних отношений и геополитическому сближению России и Ирана во многом способствовал консенсус подходов к урегулированию сирийского кризиса и необходимости противодействия интернациональным террористическим группировкам (поддерживаемых США и их союзниками из числа монархий Персидского Залива, в т.ч. и с прицелом на вытеснение российского и иранского влияния в Сирии и Ираке), а также решение России по реанимированию контракта на поставку ЗРС С-300.

Суммарный объем оборонных поставок Ирану за 1992–2009 гг. оценивается в примерно 3,38 млрд долл., а с учетом реанимированного в 2015 г. контракта на поставку ЗРС С-300 (4 дивизионов С-300ПМУ-2, стоимостью ок. 1 млрд.долл), объем поставок по 2016 год составляет порядка 4,5 млрд долл. При этом в период 2000–2007 гг. Иран занимал третье место среди крупнейших получателей российских вооружений — общий объем поставок за этот период составил 1,96 млрд долл. (5,4% российского экспорта вооружений), а доля российских поставок в оборонном импорте Ирана достигла 85%.

Новый статус двусторонних отношений в оборонной сфере был зафиксирован в подписанном в январе 2015 г. в Тегеране министрами обороны России и Ирана межправительственном соглашении о военном сотрудничестве. Этим документом было декларировано, что стороны «будут развивать военное и военно-техническое сотрудничество, учитывая сложившуюся в мире политическую обстановку». По данным иранских источников, иранской стороной в ходе встречи инициировались вопросы по оказанию Россией содействия Ирану в модернизации бомбардировщиков Су-24 и истребителей МиГ-29, а также поставке учебно-боевых самолетов Як-130 и авиационных двигателей РД-33.

С частичным снятием Советом Безопасности ООН внешнеторговых санкций в июле 2015 г. Иран активизировал проработку реанимирования закупок российских вооружений. В феврале 2016 г. в ходе анонсированной ранее подготовки визита в Россию министра обороны Ирана Хоссейна Дехгана, в российских СМИ фигурировали сведения о имевшихся договоренностях на закупку российских вооружений стоимостью 8 млрд долл. (позднее российские и западные СМИ сообщали о формировавшемся портфеле заказов на сумму до 10 млрд долл).

В российских СМИ отмечалось, что в феврале 2016 г. иранская сторона передала интересующих образцов российской военной техники, включавший в том числе многоцелевые истребители Су-30СМ (с перспективой локализации их производства), учебно-боевые самолеты Як-130, береговые мобильные противокорабельные ракетные комплексы «Бастион» (оснащенные сверхзвуковыми противокорабельными ракетами «Яхонт»), многоцелевые вертолеты Ми-8/Ми-17, корабли класса «фрегат», дизель-электрические подводные лодки. Также сообщалось, что от Ирана ожидались предложения на оказание помощи в ремонте эксплуатируемых истребителей МиГ-29 и бомбардировщиков Су-24МК, а также ДЭПЛ проекта 877Э; а в ближневосточных СМИ отмечался интерес Ирана к возможной закупке истребителей МиГ-35.

При этом, согласно приводившейся в газете «Коммерсант» информации со ссылкой на неназванные российские источники, Тегеран обозначил заинтересованность в закупках военной техники по кредитной линии, что не встретило понимания у российской стороны на фоне мирового экономического кризиса.

Составлено автором по данным SIPRI (SIPRI Military Expenditure Database: https://www.sipri.org/sites/default/files/2_Data for all countries from 1988–2017 in local currency.pdf ) и иранских СМИ

Составлено автором по данным Index Mundi (https://www.indexmundi.com/facts/iran/arms-imports) и Stratfor (https://worldview.stratfor.com/article/irans-military-plays-catch)

Составлено автором на основе данных зарубежных и российских СМИ. Финансовый год в Иране с 21 марта текущего года

Составлено автором по данным https://www.indexmundi.com/facts/iran/arms-imports; Iran's Military Plays Catch Up // Stratfor, 19.01.2016 (https://worldview.stratfor.com/article/irans-military-plays-catch

Перспективные сегменты закупок

Абстрагируясь от периодически озвучиваемых Ираном заявлений о достижении самодостаточности в разработке и производстве вооружений и об отсутствии заинтересованности в дальнейших закупках отдельных видов военной техники за рубежом, можно отметить, что основные виды ВВиСТ в которых объективно нуждаются иранские вооруженные силы, связаны с необходимостью нивелирования приоритетных угроз безопасности страны, посредством решения следующих задач.

1. Обеспечение эффективного прикрытия критически важных промышленных и энергетических объектов, военной инфраструктуры и боевых порядков войск от ударов с воздуха, создание интегрированной системы ПВО/ПРО с развитой компонентой средств радиоэлектронного противодействия — системы ПВО большой дальности и высокоэффективные ЗРК средней и малой дальности, а также системы радиоэлектронного противодействия, гарантированно обеспечивающие возможность нивелирования превосходства США и сопредельных государств в силах и средствах воздушного нападения при проведении потенциальным противником аэрокосмической наступательной операции.

2. Обеспечение достаточного потенциала ВМС и сил береговой обороны для противодействия численно и качественно превосходящим экспедиционным силам США и сопредельных государств в Персидском Заливе — неатомные подводные лодки, сверхзвуковые противокорабельные ракеты и подвижные береговые ракетные комплексы, современное минно-торпедное вооружение, в перспективе — корабли класса «эсминец» и «фрегат», десантно-амфибийные корабли.

3. Интегрированное с первыми двумя задачами повышение потенциала ВВС — капитальный ремонт и модернизация эксплуатируемого парка истребительной и ударной авиации, закупка многофункциональных истребителей, самолетов разведывательной и патрульной авиации, авиационных комплексов ДРЛОиУ, а также высокоточных авиационных средств поражения.

4. Нивелирование качественного отставания в технической оснащенности сухопутных войск от армий сопредельных государств — глубокая модернизация парка бронетанковой техники, закупки или постановка в массовое производство перспективного основного танка, эффективные средства поражения бронетанковой техники, высокоточные ракетные комплексы оперативно-тактического уровня, развитие компонентов аэромобильных сил (в т.ч. наращивание парка многоцелевых вертолетов армейской авиации).

С учетом военно-политических амбиций и ставки на политику самообеспечения и самодостаточности в ключевых сферах оборонной промышленности и научно-технологического развития, Иран в обозримой перспективе все больший акцент будет делать на закупках наиболее современных образцов военной техники с организацией их лицензионного производства и передачей технологий для последующей локализации производства. Показателен комментарий по этому поводу вице-президента Ирана Сорена Саттари, отметившего, что «после санкционного периода любая компания, которая хочет работать с Ираном, должна привнести в нашу страну одно из двух — деньги или технологии».

Объективными ограничителями для интенсификации военно-технического сотрудничества и масштабных закупок вооружений (даже оборонительных) для Ирана являются текущие ограничения по резолюции СБ ООН 2231 (2015 г.), негативная в отношении Тегерана конъюнктура геополитических/геостратегических интересов и баланса сил в регионе (конфронтация с США, Израилем, Саудовской Аравией и союзными ей нефтяными монархиями и настороженное отношение к усилению Ирана со стороны практически всех стран региона) и невысокая платежеспособность Ирана в условиях наличия серьезных проблем в социально-экономической сфере и определенных ограничений на экспорт энергоносителей. Эти же факторы равно будут препятствовать усилиям Ирана по переоснащению и модернизации своей оборонной промышленности, а также модернизации имеющейся на вооружении техники, поскольку зарубежные поставки компонентов и оказание технической поддержки, предсказуемо будут интерпретироваться как поставки или содействие «избыточному» развитию военного потенциала Ирана.

Составлено автором

Составлено автором

Боевая авиация

Переоснащение ВВС современной авиатехникой является для Ирана одной из приоритетных задач обеспечения обороноспособности. В 2016 г. в интервью российским и иранским СМИ министр обороны Ирана Хоссейн Дехган отмечал необходимость «серьезно сосредоточиться на [развитии] своих военно-воздушных сил и боевой авиации», а также выражал заинтересованность в закупке российских вооружений. Несмотря на периодически анонсируемые Ираном разработки перспективных образцов ударной авиатехники, в т.ч. прототипа истребителя пятого поколения Qaher-313/F-313, на обозримую перспективу для Ирана единственной возможностью перевооружения парка ударной авиации останутся закупки за рубежом.

В сегменте тяжелых платформ, ввиду объективного отсутствия вероятности закупок запчастей для восстановительного ремонта и глубокой модернизации американских истребителей-перехватчиков F-14A Tomcat (в наличии более 40 единиц) и истребителей-бомбардировщиков F-4D/E Phantom II (более 60 единиц), приоритетным предметом перспективных закупок иранскими ВВС являются платформы для их замены.

В обозримой перспективе это делает российские тяжелые истребители линейки Су-30 (а также Су-35) практически безальтернативным вариантом для Ирана, который исходно высказывал заинтересованность в их приобретении. В частности, еще в начале 2000-х гг. прорабатывался вопрос о закупке партии Су-30МК (до 24 ед., на сумму порядка 1 млрд долл.), в июле 2017 г. заместитель министра обороны Ирана Абдулкарим Банитарафи также подтверждал, что рассматривается возможность закупки Су-30 (вероятнее всего, в модификации Су-30СМ).

В августе 2017 г. на специализированных Интернет-ресурсах сообщалось об иранском запросе на поставку Россией 24 истребителей Су-35 и Су-30СМ (соответственно 18 и 6 единиц), в рассмотрении которого, как отмечалось независимыми зарубежными источниками, Россией отказала и предложила альтернативу в виде истребителей Су-27СМ3 (вариант модернизации строевых истребителей Су-27), что в свою очередь не удовлетворило Иран. В числе причин российского отказа называлось наличие в Су-35 секретных систем и чувствительных технологий, а также неготовность Ирана оплатить поставку твердой валютой и наличие ограничений по Резолюции СБ ООН №2231.

В этой связи можно предположить, что сама вероятность перспективного заключения сделки по Су-30СМ и Су-35, а также количество закупаемых машин будет определяться как платежеспособностью Ирана и достижением консенсуса с Россией относительно перспективной локализации производства и передачи технологий, так в значительной степени и влиянием внешних факторов. Сама вероятность поставки Ирану платформ подобного класса, а тем более их значимого количества и перспектива скачкообразного роста компетенций иранского авиапрома, предсказуемо нарушит нынешний военный баланс в регионе и будет сопряжена с негативной реакцией со стороны США, Израиля и монархий Персидского Залива, а также Турции и Азербайджана.

Артур Хетагуров:
Ракетно-космическая и авиационная промышленность Ирана: компетенции и потенциал

В части дефицита в иранских ВВС ударных платформ по-прежнему актуален вопрос поддержания летной годности и дальнейшей модернизации бомбардировщиков Су-24МК. Ранее, в начале 2000-х гг., с Ираном прорабатывался вопрос о модернизации этих машин (стоимость работ в рамках расторгнутого пакетного соглашения от 2005 г. оценивалась в 300 млн долл.). Несмотря на проведенную Ираном в 2011 г. самостоятельную модернизацию парка Су-24МК (в составе ВВС 30 единиц), включавшую интеграцию в состав применяемого вооружения управляемых авиабомб с лазерным наведением, Россией может быть предложена более глубокая модернизация до уровня Су-24М2, а также оснащение прицельным комплексом СВП-24 «Гефест».

Вероятность закупки тактических истребителей Ираном, по-видимому, относится к более отдаленной перспективе, поскольку ввиду финансовых ограничений в данном сегменте ставка делается на проведение восстановительного ремонта и модернизацию наличного парка (что актуально для относительно новых машин — французских Mirage F.1 и советских МиГ-29), а также проведение работ по конвертации («ремануфатуризации») истребителей F-5. Для парка морально и физически устаревших китайских истребителей F-7M/N (копийный аналог советского МиГ-21, в наличии около 30 единиц) и бывших иракских МиГ-21/23 и Су-22, проведение восстановительного ремонта, похоже, не имеет смысла, и они будут просто списываться по мере износа.

При этом, несмотря на заявляемое Ираном проведение собственными силами работ по восстановительному ремонту парка наиболее современных в иранских ВВС истребителей МиГ-29 (в наличии порядка 35 единиц МиГ-29А/УБ), учитывая компетенции иранского авиапрома объективно речь может идти максимум о восстановлении летной годности, что оставляет актуальным вопрос продления сроков эксплуатации и проведения глубокой модернизации (в варианты МиГ-29СМ/МиГ-29СМТ и МиГ-29М2). По информации, которую озвучил в июле 2017 г. на МАКС-2017 заместитель министра обороны Ирана Абдулкарим Банитарафи, Ираном и Россией обсуждалась возможность заключения контракта по модернизации парка иранских МиГ-29.

Помимо объективной ограниченности для Ирана выбора в пользу российского предложения (конкурентов в данном случае у России практически нет, поскольку Китай не обладает готовыми решениями по модернизации МиГ-29, а выбор в пользу имеющихся западноевропейских вариантов равен нулю по политическим мотивам), модернизация данных истребителей до уровня МиГ-29СМТ станет наиболее рациональным решением по критерию «стоимость-эффективность». Прорабатывавшаяся Россией и Ираном в начале 2000-х гг. сделка по модернизации МиГ-29 (от 30 до 48 машин) до уровня МиГ-29СМТ, по оценке ЦАМТО, составляла от 300 до 500 млн долл.

В перспективе прямая закупка МиГ-29СМТ (либо МиГ-35) для доукомплектации парка тактических истребителей неочевидна, хотя еще в начале 2000-х гг. прорабатывался вопрос о возможной закупке крупной партии МиГ-29СМТ (до 50 единиц на сумму 1,5 млрд долл.), а в последние годы информация о проявляемом Ираном интересе к закупке МиГ-35 периодически появляется в иранских и ближневосточных СМИ, а также прямо озвучивалась в ходе авиасалона МАКС-2017 заместителем министра обороны Ирана Абдулкаримом Банитарафи. Как отмечалось в отдельных публикациях, сторонники приобретения МиГ-35 среди иранских специалистов и наблюдателей делают акцент на его меньшей стоимости по сравнению с Су-35, а также меньших сроках освоения машины в войсках и налаживания лицензионного ремонта ввиду достаточного опыта иранских ВВС и оборонной промышленности по эксплуатации и ремонтно-техническому обслуживанию имеющегося парка истребителей МиГ-29. По видимому, вероятность «переориентации» приоритетов иранских военных на МиГи нельзя исключать при дальнейшем отсутствии консенсуса по тяжелым истребителям Су-30СМ и Су-35С.

При этом имеется определенный риск, что Иран может вообще переориентироваться в данном сегменте на китайский авиапром, например, вернуться к идее закупки китайских истребителей F-10/J-10 (по различным оценкам от 24 до 150 единиц), рассматривавшихся иранскими военными в качестве реального альтернативного выбора Ираном российских платформ. В 2015 г. появилась информация о китайском предложении на поставку Ирану 24 истребителей J-10 в обмен на 20-летний доступ к нефтяному месторождению «Азадеган».

Также потенциально не исключена вероятность закупки Ираном легких FC-1/JF-17 Thunder для замены парка устаревших американских F-5 и китайских F-7N, однако с учетом амбиций и реальных наработок иранского авиапрома по самостоятельной конвертации и модернизации F-5, может быть реализована программа их модернизации посредством интеграции на них БРЭО и вооружения китайского производства.

Артур Хетагуров:
Средства ПВО и бронетанковая промышленность Ирана: компетенции и потенциал

По настоящее время, несмотря на отсутствие консенсуса между Москвой и Тегераном в вопросе поставки истребителей Су-35С и Су-30СМ, отсутствуют подвижки в отношении зондировавшегося Китаем в 2017 г. вопроса поставки истребителей J-10, что помимо объективно сохраняющихся текущих ограничений до 2021 г. по резолюции СБ ООН №2231 (2015), вероятно связано и с оказываемым на Китай давлением со стороны США.

В перспективе можно предположить, что вероятность закупки Ираном существующих китайских платформ вообще может оказаться минимальной. Это связано с демонстрируемой ставкой Ирана на продление сроков эксплуатации наличного парка истребителей среднего класса, а также с ограниченной ценностью для иранских ВВС масштабного перевооружения на предлагаемые истребители J-10 и J-17/FC-1, как платформ уровня 4-го поколения, а также с учетом зависимости их комплектации от поставок российских двигателей АЛ-31ФН. В данной связи независимые зарубежные источники приводили информацию об обозначаемой иранскими ВВС предпочтительности закупки российских двухдвигательных Су-30СМ китайским однодвигательным истребителям J-10.

Возможность же закупки китайских перспективных истребителей пятого поколения (J-20, J-31) иранскими военными, можно полагать, пока в принципе не рассматривается по причине их нахождения на этапе разработки и тестирования и маловероятности поставки Китаем военной техники разработанной с использованием новейших технологий.

Также при выборе выбора российских или китайских платформ Ираном будет оцениваться технологичность номенклатуры применяемого БРЭО (например БРЛС, по которым у Ирана отсутствуют собственные наработки) и управляемого вооружения, в первую очередь УР «воздух-воздух» средней дальности и «воздух-поверхность» большой дальности, составляющих наиболее проблематичный для иранского ВПК сегмент авиационных средств поражения.

В обозримом будущем сохранится и потребность иранских ВВС в закупках российских авиационных двигателей, причем не только для замены выработавших ресурс (замена которых, как представляется, будет проводится в рамках ожидаемых контрактов на модернизацию соответствующих платформ), но и вероятно для комплектации образцов авиатехники собственной разработки. Ранее иранские источники сообщали о планировавшейся в ходе визита министра обороны России Сергея Шойгу в Иран в 2015 г. проработке вопроса закупки 48 российских двигателей РД-33 для строевых самолетов иранских ВВС (истребителей МиГ-29), а по отдельным сведениям и для «ремануфактуризируемых» версий американских F-5E/F Tiger II — Azarahsh и Saeqeh/Saeqeh-2, а также для комплектации учебно-тренировочных самолетов Kosar/Kowsar 88.

Специальная и вспомогательная авиация

Прочая номенклатура авиатехники необходимая для интегрированного развития ВВС Ирана может включать самолеты ДРЛОиУ, необходимость наличия которых диктуется преобладающим техническим превосходством истребительной и ударной авиации ВВС большинства сопредельных государств, тем более на фоне перевооружения израильских ВВС на новейшие американские истребители F-35, а также пополнение и обновление парка самолетов патрульной и разведывательной авиации и учебно-тренировочных самолетов.

У Ирана, с потерей в 2009 г. в авиакатастрофе единственного самолета ДРЛОиУ Simorgh (бывшего иракского Adnan-2, с французской РЛС Thompson TRS-2105/Tiger-G на платформе Ил-76МД) в настоящее время отсутствуют подобные комплексы. При этом сообщалось о самостоятельной разработке Ираном легкого самолета ДРЛО IrAn-140AEW (на платформе лицензионно выпускавшегося турбовинтового самолета Ан-140), однако по настоящее время информация о каком-либо прогрессе в развитии данного проекта отсутствует. С учетом демонстрируемого роста компетенций иранской промышленности в разработке радиолокационной техники, вероятно, что в отдаленной перспективе Иран сможет обеспечить свои потребности в легких «тактических» самолетах ДРЛО.

В нише полноценных самолетов ДРЛОиУ вероятен интерес Ирана к закупке российских А-50М/А-50У (а в более отдаленной перспективе и А-100), но исходя из текущей конъюнктуры, однако пока неочевидна как готовность России пойти на поставки столь чувствительных вооружений, способных радикально повлиять на военный баланс в регионе (несмотря на то, что самолеты ДРЛОиУ и не относятся к наступательным вооружениям по резолюции СБ ООН №2231), так и финансовая возможность Ирана по их закупке. При этом России стоит учитывать и вероятность переориентации Ирана на закупку конкурирующих китайских платформы ДРЛОиУ (как «тактических» KJ-200 и KJ-500 на базе турбовинтовых Y-8/Y-9, так и комплексов дальней зоны KJ-2000/3000 на базе Ил-76МД), что закроет этот сегмент для российского ВПК.

Неоднозначна и вероятность закупки российских самолетов разведывательной и патрульной авиации, несмотря на необходимость для Ирана замены машин эксплуатируемых с 1970-х гг. В составе иранских ВВС имеется два устаревших самолета радиотехнической разведки Boeing 707-3J9C и RC-130H Khofash EW, парк патрульной авиации насчитывает семь старых самолетов P-3MP/F Orion (из них 3-4 противолодочных P-3F морской авиации), а также один новый IrAn-140MP Oghab иранской разработки (на платформе Ан-140). Подобного оснащения недостаточно для патрулирования протяженной морской пограничной линии Ирана.

Артур Хетагуров:
Артиллерийское и стрелковое вооружение, радиоэлектронная промышленность и судостроение Ирана: компетенции и потенциал

Однако экспортоориентированные разработки по специализированным самолетам разведывательной авиации у российского ОПК отсутствуют — в составе ВКС ограниченное количество (27 машин) проходящих модернизацию самолетов радиоэлектронной разведки и РЭБ Ил-20 и Ил-20М, которые, впрочем, активно и успешно применяются в Сирии; а также новейшие самолеты комплексной радиотехнической и оптико-электронной разведки Ту-214Р, которые постепенно заменят устаревающие Ил-20. Как следствие, вероятность поставок таких комплексов в ближайшее время минимальна, к тому же Иран с опорой на существенный прогресс в разработке ударно-разведывательных БПЛА дальнего радиуса действия в принципе может переложить на них решение части задач самолетов разведывательной авиации.

Формально также можно рассматривать российские самолеты тактической разведки Су-24МР, закупку которых в конце 1990-х гг. – начале 2000-х гг. рассматривал Иран, однако впоследствии какая-либо подтверждающая информация более не появлялась (в иранских ВВС имеется 6-7 аналогичных, но устаревших американских самолетов-разведчиков RF-4E Phantom II).

В сегменте патрульной авиации Россия до появления новой разработки (как ожидается, на платформе Ил-114-300), пока может предложить только модернизированные Ил-38Н (при этом в 2010 г. успешно реализован контракт с Индией, проведшей модернизацию своих Ил-38 до уровня Ил-38Н/Ил-38SD с новым поисково-прицельным комплексом «Новелла»/«Морской змей»). Однако вероятность закупки (после снятия ограничений по резолюции СБ ООН 2231) Ираном Ил-38Н не представляется высокой, поскольку Россией могла бы осуществляться только из наличия (производство платформы Ил-18 прекращено, в авиации ВМС эксплуатируется около 50 единиц Ил-38/Ил-38Н), а также из-за ограниченного бюджета закупок Ирана.

Ранее фигурировала информация об интересе Ирана (в частности на авиасалоне МАКС-2015) к закупке новых транспортных самолетов Ил-76МД-90А (Ил-476), а также самолетов-заправщиков Ил-78МК1 (относительно вероятной закупки которых сообщалось на специализированных интернет-ресурсах и в иранских СМИ). В настоящее время в иранских ВВС эксплуатируется 12 военно-транспортных самолетов Ил-76МД/ТД (из которых часть в нелетном состоянии) и 6 устаревших самолетов-заправщиков Boeing KC-707 / KC-747, однако с учетом ограниченности финансовых ресурсов в обозримом будущем пополнение их парка вряд ли является приоритетной задачей для иранских ВВС и для них вероятнее всего будет актуально поддержание летной годности и продление сроков эксплуатации.

Перспективная закупка Ираном учебно-тренировочных/учебно-боевых сверхзвуковых самолетов Як-130 для оснащения ВВС современной платформой для обучения и повышенной подготовки летного персонала, как представляется, будет актуальна только в связке с закупкой российских истребителей и наличием финансовых ресурсов. Учитывая многофункциональность Як-130, он также подойдет и в качестве легкого штурмовика для замены устаревших легких ударных платформ — американских F-5 и китайских истребителей F-7M/N.

При этом демонстрируемое наличие у Ирана перспективных разработок — учебно-боевого самолета Borhan (внешне похожего на Як-130 и, как заявлялось, способного применять ракеты УР «воздух-земля» AGM-65 Maverick и «воздух-воздух» малой дальности AIM-9 Sidewinder), а также реактивного учебно-боевого самолета Kosar/Kowsar 88 (на платформе американского истребителя F-5E/F), похоже, не станет большим конкурентным препятствием для закупки Як-130. Во-первых, Borhan, представленный в 2014 г., так и не принят на вооружение, а производство Kosar/Kowsar 88 (вернее «ремануфактуризация» устаревших истребителей F-5) вряд ли превзойдет по количеству Azarakhsh и другие версии, которые были выпущены в количестве 10-15 единиц. Во-вторых, по ТТХ и функционалу они в принципе не соответствуют роли учебной платформы для повышенной подготовки пилотов для истребителей уровня Cу-30СМ/Су-35 или МиГ-35.

Есть вероятность сохранения интереса Ирана и к закупке прочих российских специализированных платформ вспомогательной авиации, в частности амфибийных самолетов. В данном сегменте Россией в 2017 г. уже были поставлены для ВМС КСИР 4 легких гидросамолетов-амфибий «АэроВолга ЛА-8», также в апреле 2017 г. подписано соглашение о поставке российских экранопланов «Орион-20». Вице-президентом Ирана Сорена Саттари была отмечена дополнительная потребность иранских ВМС в подобных самолетах для решения задач патрулирования морских границ, что с учетом заявленного Ираном наличия собственных компетенций (в 2016 г. представлен опытный образец легкого 6-местного самолета-амфибии собственной разработки) может свидетельствовать о вероятной постановке в будущем вопроса по организации лицензионного производства российских платформ на базе передачи технологий.

Вертолетная техника

Артур Хетагуров:
Геополитические аспекты российско-иранского сотрудничества в военно-технической сфере

В сегменте вертолетной техники, Иран нуждается как в техническом содействии с российской стороны в проведении ремонта эксплуатируемого парка российских Ми-8/Ми-17/Ми171 (около 50 вертолетов данного типа, в т.ч. сообщалось о поставке в интересах КСИР варианта Ми-171 оптимизированного для применения ПКР Noor иранской разработки), так и в дальнейших закупках машин данного типа для оснащения парка армейской авиации и аэромобильных сил. В составе армейской авиации и ВВС Ирана насчитывается более 180 многоцелевых и транспортных вертолетов, из которых менее 50 являются машинами тяжелого и среднего класса (в т.ч. 20 тяжелых транспортных Boeing CH-47C Chinook и 25 российских Ми-171), остальной парк составляют Bell-412 и легкие Bell-205/206/212/214, (в т.ч. разработанные («ремануфактуризированные») на основе Bell-205/206 вертолеты Shabaviz 2-75/Shabaviz 2061 и Shahed 274). При этом, за исключением российских машин, вертолетная техника западного производства закуплена и эксплуатируется с 1970-х гг.

Практические подвижки в данном сегменте уже имеются в организации с российской помощью сервисно-ремонтного обеспечения вертолетной техники. В 2015 г. иранская компания PANHA подписала с холдингом «Вертолеты России» два контракта по созданию в Иране центра по обслуживанию и капитальному ремонту вертолетов Ми-17, согласно которым иранская компания IHSRC получила временную авторизацию на ремонт вертолетов марки «Ми» и их компонентов. Позднее, в ходе авиасалона МАКС-2017, Организация авиационной промышленности Ирана заключила с российскими компаниями ряд сделок на закупку ряда запасных частей для вертолетов Ми-17/Ми-171.

В части дополнительных закупок вертолетной техники с 2015 г. прорабатывалась сделка на поставку для Министерства обороны Ирана около 100 многоцелевых вертолетов Ми-17/Ми-171 с перспективой частичной локализации производства (организации сборочного производства из машинокомплектов). По отдельным оценкам, потенциальная потребность Ирана в вертолетах среднего класса составляет порядка 300 единиц, в т.ч., по оценке Центра анализа мировой торговли оружием (ЦАМТО), перспективные потребности в вертолетах типа Ми-17/Ми-171 составляют порядка 50 ед.

Иран также выражает заинтересованность в приобретении легких вертолетов, в частности Ка-226Т, для решения противопожарных, патрульных, эвакуационных и медицинских задач. По приводившимся в российских СМИ оценкам заместителя гендиректора холдинга «Вертолеты России» Александра Щербинина, потребность Ирана в машинах данного класса составляет порядка 60 единиц с перспективой организации сборочного производства. В марте 2017 г. в ходе выставки HeliRussia-2017 иранская компания IHSRC подписала меморандум о взаимопонимании с холдингом «Вертолеты России». Меморандум предусматривает сотрудничество в организации сборочного производства легких вертолетов Ka-226T или «Ансат». В рамках проработки потенциального контракта в августе-сентябре 2017 гг. на территории Ирана был проведен комплекс испытаний Ка-226Т, подтвердивших возможность эксплуатации машины условиях экстремально высоких температур.

Ранее Иран также зондировал вопрос о закупке российских многоцелевых вертолетов Ка-32 (около 50 единиц), с перспективой организации лицензионного сборочного производства. Однако данная сделка пока не ставится Ираном на повестку дня — последнее упоминание об обсуждении возможной закупки в модификации Ka-32A11BC проходило в период проведения авиасалона МАКС-2015.

Также Иран пока не прорабатывает вопрос о замене или закупке новых единиц ударных вертолетов армейской авиации — в наличии порядка 50 американских AH-1J Super Cobra и 11 единиц разработанных («ремануфактуризированных») на их основе вертолетов Panha 2091 (Toufan-1/2).

Тактическое ракетное вооружение

Очевидно, крайне минимизирован круг закупок в сегменте ракетного вооружения, а также сопутствующих компонентов и технологий, как ввиду международных соглашений по нераспространению ракетных технологий (Missile Technology Control Regime — MTCR, ограничивающих их дальностью 300 км) и чувствительности поставок ракетных вооружений для региональной безопасности, так и однозначной ставки Ирана на полную самостоятельность в производстве баллистических и оперативно-тактических ракет.

Исключением, пожалуй, может быть только ниша противокорабельных ракетных комплексов (например, проявленный Ираном интерес к закупке БПРК «Бастион» с ПКР «Яхонт»). Фигурировавшая ранее в российских и зарубежных СМИ информация о заинтересованности Ирана в приобретении ОТРК «Искандер-Э», впоследствии сошла на нет по указанным причинам и предсказуемо негативной реакции сопредельных государств, а также последующего решения России о запрете экспортных поставок данного комплекса.

В части закупки Ираном авиационных ракет, как отмечалось выше, вопрос в большей степени зависит от выбора поставщика новых авиационных платформ (либо поставщика услуг по модернизации строевых машин), хотя Иран продемонстрировал достаточные компетенции по интеграции авиационных средств поражения зарубежного производства на различные платформы. Менее очевидны перспективы закупки прочей номенклатуры ракетного вооружения, например, противотанкового, поскольку иранская промышленность обеспечивает потребности вооруженных сил, хотя освоенные в производстве аналоги ПТУР американского, российского и китайского производства, вряд ли имеют ТТХ сопоставимые с оригиналами (особенно в части систем наведения) и обеспечивают надежное поражение современной бронетехники.

Средства ПВО и радиолокационная техника

В сегменте систем ПВО и, прежде всего, большой дальности, похоже, что Иран действительно намерен отказаться от дальнейших закупок ЗРС линейки С-300 и однозначно делает ставку на самостоятельную разработку аналогичных систем. В некоторой степени это имеет под собой определенные основания, даже несмотря на отсутствие объективной информации о тактико-технических характеристиках иранской ЗРС Bavar-373.

Относительно перспектив закупки Ираном более совершенной ЗРС нового поколения С-400 правильнее будет процитировать заместителя министра обороны Ирана Абдулкарима Банитарафи. В ходе авиасалона МАКС-2017 он сказал, что Иран «пока не пришел ни к какому решению». При этом в марте 2017 г. главный редактор «Iran Press» Эмад Абшенасс выразил идею о том, что «даже если Иран сейчас строит что-то свое, более современное, чем поставленные ранее российские системы [ЗРС С-300МПУ-2], это не значит, что Иран не будет покупать российские военные системы». Он также добавил, что связано это с тем, что Иран «заинтересован в получении систем нового поколения от России, так как для вооруженных сил нашей страны очень важно модифицировать и укреплять свою сеть ПВО с учетом новейших технологических разработок».

Косвенными стимулирующими факторами в приобретение Ираном С-400 могут выступить закупка данных комплексов Турцией и, вероятно, прочими сопредельными государствами (например, Ираком, высказавшим свою заинтересованность в их закупке, хотя и дезавуированную впоследствии под давлением США); а также ожидаемое переоснащение современными системами ПВО/ПРО (американскими Patriot PAC-3 и THAAD) главного регионального оппонента — Саудовской Аравии, ранее также зондировавшей (правда, больше в политических целях) вероятность закупки С-400.

С одной стороны, очевидно, что для столь критической компоненты вооруженных сил как ПВО/ПРО, получение систем уровня С-400 объективно является «голубой мечтой» для большинства развивающихся стран, а тем более для Ирана, перманентно находящегося под угрозой «превентивных» ударов США и Израиля, а также развития компетенций иранской оборонной промышленности. Однако исходя из стоимости вопроса, Иран может себе позволить закупить (при условии «прохождения» вопроса через Совет Безопасности ООН, что сомнительно при нынешней предубежденной позиции даже только США) только минимальное количество — не более 4 дивизионов (до 2-2,5 млрд долл.). При этом ожидаемо, что по аналогии прорабатывавшейся закупкой танков Т-90СМ Иран будет ориентироваться на требование передачи технологий, что неприемлемо для России, а также вызвало бы предсказуемо крайне негативную реакцию США, Израиля и сопредельных государств как недопустимое содействие росту оборонных компетенций Ирана.

По средствам ПВО средней и малой дальности наличный состав ЗРК и достигнутый иранской промышленностью технический уровень новых разработок в принципе обеспечивает нанесение потенциальному противнику чувствительного ущерба. При этом необходимо отметить, что, несмотря на демонстрируемую линейку новых разработок, в сегменте ЗРК малой дальности российские ЗРК «Тор-М1» остаются наиболее совершенными в иранской армии, используясь для прикрытия наиболее приоритетных объектов. Это дает основание предполагать, что при большем «окне возможностей» (минимизации внешнеполитических и финансовых факторов ограничений) у Ирана для организации эшелонированной ПВО сохраняется необходимость в приобретении дополнительных партии высокоэффективных ЗРК малой дальности российского производства, для прикрытия систем ПВО большой дальности и «последнего рубежа обороны» для критически важных объектов. Косвенным доказательством этому может служить проходившая в западных специализированных изданиях информация о транзитной поставке в 2007-2008 гг. из Сирии 10 зенитных ракетно-пушечных комплексов «Панцирь-С1».

В части оценки вероятности дальнейших закупок российской техники ПВО, показательная прошедшая в марте 2018 г. в российских и иранских СМИ информация о создании Россией в Иране специального сервисного центра по послепродажному обслуживанию техники ПВО [в т.ч. и ЗРС С-300ПМУ-2]. С учетом фактически подтверждаемой данным фактом сохраняющейся зависимости Ирана от российской помощи в техническом обслуживании ЗРС-300ПМУ-2, сомнительны заявления иранских военных об отсутствии потребности в дальнейших закупках российских систем ПВО при наличии у иранской промышленности компетенций по разработке более совершенных систем.

Также в данном сегменте, вероятно, практически отсутствуют перспективы прямых закупок радиолокационной техники, где Иран достиг определенных компетенций (в т.ч. и по разработке РЛС с пассивными фазированными решетками). Интерес для него также может составить только передача и локализация технологий, например, по РЛС с активными фазированными решетками, что уже относится к чувствительным технологиям. Исключение составляет сегмент авиационных БРЛС, по которым у Ирана отсутствуют практические наработки и которые могут быть закуплены в рамках пакетных предложений по модернизации конкретных платформ. Например, для МиГ-29, Су-24 и возможно Су-25, а также для истребителей иранской разработки типа Saeqeh («ремануфактуризованные» американские F-5).