Выборы в Европарламент 2019: возможен ли правопопулистский альянс?

Как показали выборы 2019 года, «Евроскептическое землетрясение», прокатившееся по Европе пять лет назад, оказалось не временной флуктуацией, а устойчивым феноменом политической жизни. Правопопулистские партии, артикулирующие антиэлитистские, антиевропейские и анти-иммигрантские настроения, не просто добились представительства на различных этажах политической системы, но сумели бросить вызов политическому истеблишменту, став «самой успешной партийной семьей последней четверти века».

Помимо популистских правительств Польши, Венгрии и «коалиции популистов» в Италии, правые вошли в состав правительств Австрии, Бельгии, Дании, Норвегии и Финляндии, приобрели статус главной оппозиции в легислатурах Германии, Нидерландов и Швеции. Несмотря на неудачное выступление правопопулистского Национального объединения (до 1 июня 2018 г. — Национального фронта) на парламентских выборах 2017 года во Франции, его председатель Марин Ле Пен вышла во второй тур президентской гонки, набрав 33,9% голосов. Даже в Испании, где наиболее успешно протестные голоса избирателей артикулировала левопопулистская «Подемос», набирает обороты правопопулистская партия «Вокс», «выстрелив» сначала на региональных выборах в Андалусии в 2018 г. (11% голосов и 12 мест), а затем и на национальных выборах 2019 г. (10,2% голосов и 24 места).

В СМИ и в экспертной среде большое внимание уделялось попыткам итальянского вице-премьера и лидера «Лиги» Маттео Сальвини сформировать правопопулистский альянс на базе «Европы наций и свобод». В апреле в Милане Сальвини озвучил план по созданию наибольшей по численности фракции «Европейский альянс народов и наций» в Европарламенте с целью «защиты европейских внешних границ, истории и культуры». Любопытны и попытки наладить интеллектуальное обеспечение новой партийной группы в Европейском парламенте. Речь идет о центре «Движение», который создал бывший политический стратег Дональда Трампа Стив Беннон.

Можно отметить, что выборы 2019 года, скорее, говорят не о триумфе евроскептических групп, а об ослаблении позиций мейнстрима на фоне усиления «партий и движений политической альтернативы», в первую очередь, «зеленых». Избиратели на выборах в Европарламент менее лояльны своей партии и большой процент голосов получают антисистемные партии, что мы и видим в разной степени на протяжении последних лет.

При этом перспективы того, что правые популисты смогут «петь в унисон» в представительном органе Евросоюза для изменения формы и содержания европейского проекта, выглядят маловероятными.

Идейная и программная «разношерстность», лежащая в основе концептуального ядра правого популизма, видится ключевой помехой для его реального объедения в ЕП и выработки общей согласованной позиции по ключевым вопросам развития ЕС. Вместе с тем новый правопопулистский альянс в ЕП способен быть основой для подготовки к национальным выборам, а также платформой для актуализации в европейском общественно-политическом дискурсе наиболее важных для европейского избирателя проблем, которые игнорируются мейнстримом. С высокой долей вероятности сформированная по итогам выборов «большая коалиция» по формуле «правоцентристы+социалисты+либералы+зеленые», скорее напоминающая единый проевропейский фронт, будет более восприимчива к атакам правых популистов и других евроскептических групп, в особенности в ходе обсуждения вопросов реформирования ЕС.

Как показали выборы 2019 года, «Евроскептическое землетрясение», прокатившееся по Европе пять лет назад, оказалось не временной флуктуацией, а устойчивым феноменом политической жизни. Правопопулистские партии, артикулирующие антиэлитистские, антиевропейские и анти-иммигрантские настроения, не просто добились представительства на различных этажах политической системы, но сумели бросить вызов политическому истеблишменту, став «самой успешной партийной семьей последней четверти века».

Помимо популистских правительств Польши, Венгрии и «коалиции популистов» в Италии, правые вошли в состав правительств Австрии, Бельгии, Дании, Норвегии и Финляндии, приобрели статус главной оппозиции в легислатурах Германии, Нидерландов и Швеции. Несмотря на неудачное выступление правопопулистского Национального объединения (до 1 июня 2018 г. — Национального фронта) на парламентских выборах 2017 года во Франции, его председатель Марин Ле Пен вышла во второй тур президентской гонки, набрав 33,9% голосов. Даже в Испании, где наиболее успешно протестные голоса избирателей артикулировала левопопулистская «Подемос», набирает обороты правопопулистская партия «Вокс», «выстрелив» сначала на региональных выборах в Андалусии в 2018 г. (11% голосов и 12 мест), а затем и на национальных выборах 2019 г. (10,2% голосов и 24 места).

Алексей Чихачев:
Выборы в Европарламент: французский расклад

Наконец, с точки зрения влияния правых популистов на европейский политический процесс, показателен пример Великобритании. Партии независимости Соединенного Королевства (UKIP), имевшей в 2015–2017 гг. лишь одного депутата в Палате общин, удалось заставить правящую Консервативную партию инициировать реализацию основного элемента своей программы — выхода страны из ЕС. Более того, бывший лидер партии Найджел Фарадж со своей новой партией на фоне неспособности британских элит найти выход из запутанного лабиринта Brexit и бессмысленности для простого избирателя участия страны в европейских выборах, стал их главной сенсацией, получив 31% голосов британцев.

Выборы в Европарламент (ЕП) 2019 года — это еще одна арена борьбы между политическим мейнстримом и правыми популистами, которая происходит не только за депутатские мандаты, но за идейное доминирование в вопросах развития ЕС, и, что немаловажно, за пост президента Еврокомиссии. В этой «битве» правопопулистские партии активно искали форматы и подходы к объединению, дабы усилить свой «голос» в представительном органе Евросоюза.

В СМИ и в экспертной среде большое внимание уделялось попыткам итальянского вице-премьера и лидера «Лиги» Маттео Сальвини сформировать правопопулистский альянс на базе «Европы наций и свобод». В апреле в Милане Сальвини озвучил план по созданию наибольшей по численности фракции «Европейский альянс народов и наций» в Европарламенте с целью «защиты европейских внешних границ, истории и культуры». Для демонстрации единства европейских правых популистов на встрече присутствовали представители «Альтернативы для Германии», «Датской народной партии» и «Истинных финнов». Заинтересованность в альянсе проявляли «Национальное объединение» и «Австрийская партия Свободы» как партнеры «Лиги» по партийной группе «Европа наций и свобод» в ходе работы прошлого созыва парламента.

Любопытны и попытки наладить интеллектуальное обеспечение новой партийной группы в Европейском парламенте. Речь идет о центре «Движение», который создал бывший политический стратег Дональда Трампа Стив Беннон. По иронии, штаб «Движения» находится в сердце ЕС — Брюсселе. По словам Стива Бэннона, «Движение» — это «популистский проект», который должен привести к «тектоническим сдвигам» в европейской политике. С этой целью Бэннон ни один месяц ездил по Европе, встречаясь с лидерами правопопулистских партий. Стал ли лозунг «сделаем Испанию снова великой», используемый партией «Вокс» в ходе региональных выборов в 2018 году результатом взаимодействия с Бэнноном — вопрос, скорее, риторический.

Георгий Филатов:
Выборы в Испании: конец постфранкизма?

Однако итоги выборов 2019 года внесли коррективы в амбициозные планы евроскептиков. «Европа наций и свобод» получила 58 мест из 751, наиболее убедительные результаты продемонстрировали итальянская «Лига», бельгийский «Фламандский интерес» и французское «Национальное объединение». Однако это выглядит относительным успехом на фоне «просевшей» и потерявшей большинство коалиции сил мейнстрима — Европейской народной партии и Прогрессивного альянса социалистов и демократов. Нельзя не учесть, что «Национальное объединение», «Австрийская партия свободы», «Датская народная партия» получили меньший процент голосов, чем в 2014 г. «Альтернатива для Германии» показала результат хуже, чем на выборах в Бундестаг в 2017 г. Нидерландская Партия свободы Герта Вилдерса не попала в новый состав Европарламента.

Исходя из вышесказанного можно отметить, что выборы 2019 года, скорее, говорят не о триумфе евроскептических групп (не только «блока Сальвини»), а об ослаблении позиций мейнстрима на фоне усиления «партий и движений политической альтернативы», в первую очередь, «зеленых». Как указывали политологи Рейф и Шмитт после первых прямых выборов в ЕП в 1979 г., выборы в Европарламент — «это национальные выборы второго порядка». Отсюда следует, что избиратели на них менее лояльны своей партии и большой процент голосов получают антисистемные партии, что мы и видим в разной степени на протяжении последних лет.

Перспективы того, что правые популисты смогут «петь в унисон» в представительном органе Евросоюза для изменения формы и содержания европейского проекта, выглядят маловероятными. В первую очередь, бросается в глаза тот факт, что правые популисты «разбросаны» по четырем фракциям: «Европейский альянс народов и наций», «Европа за свободу и прямую демократию» («Партия Брекзита» и «Шведские демократы»), «Европейские консерваторы и реформисты» («Право и справедливость»), «Европейская народная партия» («Фидес»). К слову, Виктор Орбан, являясь членом Европейской народной партии, открыто высказывался против союза с партией Марин Ле Пен, ведь его «политический вес» в компании респектабельных правоцентристов значительно больше, хотя коллеги по фракции его и не жалуют.

Андрей Кортунов:
Почему я не верю в евроскептиков

Однако основная помеха для реального объединения правых популистов, как мне видится, лежит в идейном и программном измерении. Термин «правый популизм» имеет гораздо больший объяснительный потенциал, чем наиболее часто используемые определения «крайне правые», «ультраправые», «евроскептики» и т.д. Слово «правый» предполагает евроскептическую и анти-иммигрантскую риторику указанных политических сил, а «популизм» — фрагментарный характер идеологических конструкций. Правые популисты вынуждены использовать наработки других комплексных идеологий, что объясняет эклектичность и, зачастую, противоречивость их программных установок. Так, антиисламские и антимигрантские позиции соседствуют с защитой прав женщин и сексуальных меньшинств в программе Партии свободы в Нидерландах; требование сократить миграционный поток во Францию соседствует с требованием снизить пенсионный возраст и сократить рабочую неделю в программе лидера французского Национального объединения Марин Ле Пен.

Взгляды на институциональные форматы «европейского единства» правых популистов не просто различаются, они носят динамичный характер, коррелируя с изменениями в общественных настроениях. Как утверждает исследователь София Василопулу, евроскептицизм правых популистов «базируется на острожном балансе между представительством интересов, электоральной политикой и партийной конкуренцией». Это значит, что тональность высказываний относительно «европейского вопроса» зависит от внешней и внутренней конъюнктуры. Прекрасная иллюстрация этого — стратегия маневрирования «Национального объединения». После неудачных парламентских выборов 2017 года и импульса Brexit Ле Пен перешла от дискурса «коллапса ЕС» и необходимости «Фрекзита» к дискурсу о необходимости реформировать ЕС.

Помимо эклектичности, противоречивости и «подвижности» программных установок, для партий, манифестирующих незыблемость государственного суверенитета в рамках европейского проекта, непросто будет согласовать позиции относительно национально-территориальных споров. Готовы ли Партия независимости Соединенного Королевства и новая «Партия Брекзита» уступить Гибралтар Испании, как этого требует испанская «Вокс»? Не испытывает ли Маттео Сальвини дискомфорт от визитов Хайнца-Кристиана Штрахе в Южный Тироль с инициативой двойного гражданства для жителей этого региона?

Константин Воронов:
Северная партийно-политическая модель безвозвратно разрушается

Вряд ли правые популисты поступятся национальным интересом и при разработке общего решения миграционного вопроса. Так, правительство Ярослава Качиньского в Польше и правительство Виктора Орбана в Венгрии уже давно игнорируют просьбы Италии о перераспределении в ЕС искателей убежища, прибывающих из Африки.

Роль идейной и программной «разношерстности» правых популистов становится критичной в ситуации, когда европейские партийные группы в ЕП имеют зонтичную структуру. Они объединяют национальные партии, соревнующиеся в национальном контексте. Как мы помним, до 1979 года евродепутаты получали мандаты от национальных коллегий, поэтому представляли скорее позиции национальных партий, нежели групп Европарламента. Как следствие, на сегодняшний день динамика политических установок партий определяется параметрами и особенностями партийной конкуренции на национальном уровне.

Таким образом, идеологический фактор, который способен обеспечить единство партийных групп в Европарламенте, что наиболее ярко проявилось у европейских социалистов, в случае правых популистов, не работает. Евроскептицизм (имеющий множество национальных вариаций) и подозрительное отношение к этническому «чужому» — недостаточный знаменатель для идейного объединения.

Идейная и программная «разношерстность», лежащая в основе концептуального ядра правого популизма, видится ключевой помехой для его реального объедения в ЕП и выработки общей согласованной позиции по ключевым вопросам развития ЕС. Вместе с тем новый правопопулистский альянс в ЕП способен быть основой для подготовки к национальным выборам, а также платформой для актуализации в европейском общественно-политическом дискурсе наиболее важных для европейского избирателя проблем, которые игнорируются мейнстримом. С высокой долей вероятности сформированная по итогам выборов «большая коалиция» по формуле «правоцентристы+социалисты+либералы+зеленые», скорее напоминающая единый проевропейский фронт, будет более восприимчива к атакам правых популистов и других евроскептических групп, в особенности в ходе обсуждения вопросов реформирования ЕС.