Россия и южные славяне. Прав ли Ф. М. Достоевский?

Москва, пожалуй, никогда не имела столь узкого пространства для дипломатического и внешнеполитического маневра в регионе, как сейчас. В начале 2000-х гг. Россия ошибочно приняла на веру постулат о том, что европейская интеграция Балкан может развиваться автономно от евроатлантической и решит все проблемы постконфликтного региона, одновременно создав для своего «восточного» партнера — Москвы — оптимальные условия для торгово-экономического сотрудничества. Кроме того, быстрый рост Китая и других незападных стран существенно расшатали имевшуюся после окончания холодной войны архитектуру международных отношений. Противоречия евроатлантического и незападного миров начали сказываться и на внутренних процессах в регионах «перекрестья», одним из которых бесспорно являются Балканы.

Европа в условиях внутреннего кризиса начала все острее реагировать на любую, даже гипотетическую возможность подрыва собственного влияния в регионе. Сделала ставку на полный контроль над балканскими политическими элитами. В Москве же все последние годы продолжали прагматично считать, что эта часть Европы не может являться первостепенно важным направлением внешней политики в силу своей политической безальтернативной ориентации на Брюссель и сверхмалых объемов собственного рынка, и, не испытывая особых иллюзий, удовлетворялись церемониально теплыми объятиями балканских лидеров, все в меньшей степени обращая внимание на то, чем реально наполнено взаимодействие.

Как результат — славянский, а точнее православный мир сегодня вновь открывает, похоже, печальную, антироссийскую страницу своей истории.

Сегодня позициям Москвы в центральной во всех смыслах стране региона — Сербии — грозит черногорский сценарий. В республике на повестке дня одновременно оказались две важнейшие проблемы: окончательное решение вопроса о статусе Косово и Метохии и резкое сужение партийно-политического спектра, вытолкнувшее на обочину любое инакомыслие. Так сложилось, что вне контекста отношений с Москвой они рассматриваться не могут. При этом, по какому пути ни пошло бы решение обеих этих проблем, в условиях жесткого давления Запада на Белград и конфронтационного характера отношений по линии РФ — ЕС Россия оказывается в проигрышном положении.

В случае если соглашение между Белградом и Приштиной будет подписано, то, одобряя его в Совете безопасности ООН, Москва теряет основной инструмент взаимодействия с Белградом — совместную поддержку Резолюции 1244 СБ ООН. Фактически «дает добро» на скорейшее присоединение Сербии к ЕС в условиях отсутствия каких-либо договоренностей с Брюсселем по поводу соблюдения интересов Москвы в Юго-Восточной Европе. Открывает путь к дальнейшей, хотя бы формальной, натоизации региона.

Если же Москва заблокирует одобрение (что в целом маловероятно, но возможно), то автоматически даст Вашингтону повод к продолжению дальнейшей дискредитации Совета Безопасности ООН как неэффективного и требующего реформирования органа. В условиях, когда Белград и Приштина будут «затягивать» достижение окончательного решения косовского вопроса, Москву обвинят в срыве сербско-албанского диалога и существенно, в том числе через неправительственные каналы, активизируют давление на Белград с целью максимальной дискредитации роли России на Балканах. Все признаки движения в эту сторону наблюдаются в Сербии на протяжении последних лет.

В схожей ситуации Москва оказывается и в отношении внутриполитических процессов в Сербии. Москва оказывается зажатой в тиски внутренних сербских проблем. С одной стороны, официальная Россия по целому ряду обстоятельств не может не поддерживать Белград. Формально — это наиболее дружеский и пророссийски настроенный режим в Европе. Начавшиеся в 2016 году в Белграде протесты против А. Вучича и его политики вынудили Москву практически полностью разорвать все связи с другими политическими силами, которые прежде были в рамках межпартийного и межправительственного диалога. Парадокс заключается в том, что социальной опорой всей оппозиции является значительная масса сербских граждан, выступающих против признания независимости Косово и Метохии и ощущающих режим А. Вучича как родственный авторитарному, «коррумпированному», как утверждают в регионе, черногорскому режиму М. Джукановича. Именно они верят в то, что единственной силой, на которую сегодня может рассчитывать их страна, является Россия, открыто осуждающая происходящее в Черногории, и чьим интересам не отвечает косовская независимость под патронажем НАТО.

Таким образом, не поддерживая и, наверное, не имея возможности поддержать их, Москва лишается гораздо более важного, глубокого фактора своего влияния в Сербии, чем какой-бы то ни было действующий режим. Доверие сербского общества, по сути, и обеспечивает России имидж и присутствие на Балканах. Его потеря, которой добиваются на Западе, повлечет за собой не только минимизацию политического влияния Москвы на Балканах, но и новую антироссийскую волну среди славян.

Однако Белград Москве терять нельзя. Ни с А. Вучичем, ни без него. Ни с Косово, ни без Косово. С учетом узости политического маневра наиболее рациональным движением стало бы ускоренное разворачивание масштабной и не завязанной напрямую на сербское правительство программы по сотрудничеству, например, в области цифровых технологий с КНР.

Второй шаг — запуск крупных образовательных проектов в Юго-Восточной Европе, включая приход российских университетов в регион. Скорее всего, именно образование, а не занятие ниши в медийном пространстве, которое было востребовано еще вчера, сможет не допустить самых негативных сценариев для Москвы на Балканах и позволит удержать хотя бы культурное влияние.

В 1877 году, во время русско-турецкой войны, Федор Михайлович, как известно, писал в своем дневнике: «как ни будут они [славяне] ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а не раньше), что Европа естественный враг их единству, была им и всегда останется, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что стоит огромный магнит — Россия»[1].

Александр Пивоваренко:
Черногория в «поясе сдерживания» России

Этот художественно описанный рефрен истории политической жизни православных южных славян с некоторой оговоркой актуален и сегодня. «Оговорка» же заключается в том, что Москва, пожалуй, никогда не имела столь узкого пространства для дипломатического и внешнеполитического маневра в регионе, как сейчас. Связано это с множеством обстоятельств. Во-первых, с тем, что в начале 2000-х гг. Россия ошибочно приняла на веру постулат о том, что европейская интеграция Балкан может развиваться автономно от евроатлантической и решит все проблемы постконфликтного региона, одновременно создав для своего «восточного» партнера — Москвы — оптимальные условия для торгово-экономического сотрудничества. Во-вторых, быстрый рост Китая и других незападных стран существенно расшатали имевшуюся после окончания холодной войны архитектуру международных отношений. Противоречия евроатлантического и незападного миров начали сказываться и на внутренних процессах в регионах «перекрестья», одним из которых бесспорно являются Балканы. Европа в условиях внутреннего кризиса начала все острее реагировать на любую, даже гипотетическую возможность подрыва собственного влияния в регионе. Сделала ставку на полный контроль над балканскими политическими элитами. В Москве же все последние годы продолжали прагматично считать, что эта часть Европы не может являться первостепенно важным направлением внешней политики в силу своей политической безальтернативной ориентации на Брюссель и сверхмалых объемов собственного рынка, и, не испытывая особых иллюзий, удовлетворялись церемониально теплыми объятиями балканских лидеров, все в меньшей степени обращая внимание на то, чем реально наполнено взаимодействие. Как результат — славянский, а точнее православный мир сегодня вновь открывает, похоже, печальную, антироссийскую страницу своей истории.

Все последнее десятилетие ее писали в Черногории, исторически (более 300 лет) являвшейся близким союзником России, располагавшим вследствие маргонических связей императорского дома с черногорскими князьями отдельной статьи в бюджете Российской империи. Для Москвы она приоткрылась сначала сложностями с реализацией бизнес-проектов во второй половине 2000-х гг., затем присоединением Черногории к санкциям против России, обвинениями в организации покушения на черногорского лидера Мило Джукановича в 2016 г., вступлением Черногории в НАТО — в 2017 г. И, наконец, принятием Закона о свободе вероисповедания в 2019 г., который де-факто касается прав Сербской православной церкви в Черногории, но косвенно, безусловно, наносит удар по единству не только СПЦ, но и в целом православия.

Сегодня позициям Москвы в центральной во всех смыслах стране региона — Сербии — грозит черногорский сценарий. В республике на повестке дня одновременно оказались две важнейшие проблемы: окончательное решение вопроса о статусе Косово и Метохии и резкое сужение партийно-политического спектра, вытолкнувшее на обочину любое инакомыслие. Так сложилось, что вне контекста отношений с Москвой они рассматриваться не могут. При этом, по какому пути ни пошло бы решение обеих этих проблем, в условиях жесткого давления Запада на Белград и конфронтационного характера отношений по линии РФ — ЕС Россия оказывается в проигрышном положении. Объясним почему.

В отношении Косовского вопроса Белград и Приштина выражают готовность возобновить переговоры о нормализации отношений при посредничестве ЕС. Европейский союз принципиально заинтересован в их скорейшем успешном завершении. Пробуксовка, в немалой степени вызванная внутренними для ЕС противоречиями между ведущими государствами-членами, грозит тем, что окончательное решение вопроса пройдет под эгидой США, что в очередной раз серьезно ударит по собственным внешнеполитическим амбициям Брюсселя. На столе переговоров вновь появился план территориального разграничения, против которого, как неоднократно заявляли белградские власти, Москва ничего не имеет. Одновременно с этим, в ходе визита в Белград в конце июня 2020 года, министр иностранных дел С.В. Лавров недвусмысленно дал понять, что торопиться с окончательным решением Косовского вопроса руководству Сербии не стоит, хотя Россия по-прежнему поддерживает тот компромисс, которого смогут достичь Белград и Приштина.

Александар Джокич:
Решение косовской проблемы: Трамп против ЕС

Получается следующее. В случае если соглашение между Белградом и Приштиной будет подписано, то, одобряя его в Совете безопасности ООН, Москва теряет основной инструмент взаимодействия с Белградом — совместную поддержку Резолюции 1244 СБ ООН. Фактически «дает добро» на скорейшее присоединение Сербии к ЕС в условиях отсутствия каких-либо договоренностей с Брюсселем по поводу соблюдения интересов Москвы в Юго-Восточной Европе. Открывает путь к дальнейшей, хотя бы формальной, натоизации региона.

Если же Москва заблокирует одобрение (что в целом маловероятно, но возможно), то автоматически даст Вашингтону повод к продолжению дальнейшей дискредитации Совета Безопасности ООН как неэффективного и требующего реформирования органа.

В условиях, когда Белград и Приштина будут «затягивать» достижение окончательного решения косовского вопроса, Москву обвинят в срыве сербско-албанского диалога и существенно, в том числе через неправительственные каналы, активизируют давление на Белград с целью максимальной дискредитации роли России на Балканах. Все признаки движения в эту сторону наблюдаются в Сербии на протяжении последних лет.

В сухом остатке очевидно, что Москва упустила момент собственного включения в переговорный формат Белграда и Приштины, при котором объективная конструктивность существующей по Косовскому вопросу российской позиции не могла бы быть поставлена под сомнение и обращена против нее. Два года назад, когда Приштина ввела 100% пошлины в отношении сербских товаров, и даже полгода назад, когда премьер-министром т.н. Республики Косово стал А. Курти, официально отказавшийся от переговоров с Белградом в качестве приоритета своего срока в пользу социально-экономического развития территории, такая возможность была. Сегодня она может открыться только случайно. Но по-прежнему интересам международного мира и стабильности, поступательного развития, снижения конфликтогенности региона в большей степени соответствует «пакетное» решение, в котором Косовский вопрос и проблема государственности и развития Боснии и Герцеговины обсуждались бы как значимые для всей Европы международные сюжеты с участием России, а решение принималось на базе широкого международного консенсуса.

Екатерина Энтина, Максим Сучков, Александр Пивоваренко:
США на Балканах: эволюция присутствия, приоритеты, перспективы

В схожей ситуации Москва оказывается и в отношении внутриполитических процессов в Сербии. Объективно существующие проблемы в диалоге сербских властей и общества не сулят ничего позитивного России. Начавшиеся 7 июля 2020 г. протесты в республике только формально стали реакцией на возможное, но не состоявшееся повторное введение карантинных мер. В действительности речь идет о гораздо более глубоком явлении, возникшем под влиянием политики ЕС: длительный процесс евроинтеграции сделал возможными узурпацию всего партийно-политического спектра в республике правящей элитой и утверждение ее в качестве единственной силы, способной привести страну в ЕС. В целях создания стабильной и удобной для себя политической среды на протяжении многих лет такая политика последовательно поддерживалась Брюсселем. Отсутствие диалога власти и общества, политических элит между собой в условиях необходимости решения сложнейших и очень болезненных для республики задач привело к уничтожению взаимного доверия и массовому распространению самых разных мифов относительно друг друга. Среди них — «предательство национальных интересов властью», «представление оппозиции как циничных и беспринципных «цветных революционеров», «вездесущий внешний фактор», одинаково используемый в своих обвинениях как властью, так и оппозицией. Кульминацией этого стал бойкот со стороны оппозиционных сил выборов в парламент 21 июня 2020 г., фактический возврат к условно однопартийной системе в стране как их результат, а также переход оппозиции в статус несистемной.

Москва же оказывается зажатой в тиски внутренних сербских проблем. С одной стороны, официальная Россия по целому ряду обстоятельств не может не поддерживать Белград. Формально — это наиболее дружеский и пророссийски настроенный режим в Европе. Начавшиеся в 2016 году в Белграде протесты против А. Вучича и его политики вынудили Москву практически полностью разорвать все связи с другими политическими силами, которые прежде были в рамках межпартийного и межправительственного диалога. В рядах оппозиции никакого единства нет. По своей структуре она очень напоминает разношерстную и объединенную только идеей отстранения от власти С. Милошевича силу конца 1990-х гг. Принципиально пророссийские силы там очень невелики. Однако парадокс заключается в том, что социальной опорой всей оппозиции является значительная масса сербских граждан, выступающих против признания независимости Косово и Метохии и ощущающих режим А. Вучича как родственный авторитарному, «коррумпированному», как утверждают в регионе, черногорскому режиму М. Джукановича. Именно они верят в то, что единственной силой, на которую сегодня может рассчитывать их страна, является Россия, открыто осуждающая происходящее в Черногории, и чьим интересам не отвечает косовская независимость под патронажем НАТО.

Таким образом, не поддерживая и, наверное, не имея возможности поддержать их, Москва лишается гораздо более важного, глубокого фактора своего влияния в Сербии, чем какой-бы то ни было действующий режим. Доверие сербского общества, по сути, и обеспечивает России имидж и присутствие на Балканах. Его потеря, которой добиваются на Западе, повлечет за собой не только минимизацию политического влияния Москвы на Балканах, но и новую антироссийскую волну среди славян. «Шпионский» скандал конца прошлого года в Белграде, как и широкое тиражирование заявления главы Центра евроатлантических исследований Е. Милич, которая, помимо всего прочего, последовательно поддерживает официальный Белград в переговорах по Косову, о «российском следе» в протестах (или беспорядках) 7–8 июля в Сербии— скорее всего, только первые ласточки.

Без Сербии достижения российской дипломатии в регионе, выразившиеся в том, что за последние два десятилетия Москве удалось нормализовать и в определенной степени развить отношения с Хорватией, а также получить Словению как наиболее предсказуемого и стабильного партнера в Юго-Восточной Европе, оказываются в вакууме. Сужается маневр в диалоге с КНР и Турцией, рассматривающих Сербию в качестве центрального государства в регионе с растущим транзитным потенциалом. Наконец, нейтрализуется возможный, если не пророссийский, то рассматривающий Москву как важного партнера фланг в Центральной и Юго-Восточной Европе.

Александр Пивоваренко:
Блистательность сербского маневрирования

Поэтому Белград Москве терять нельзя. Ни с А. Вучичем, ни без него. Ни с Косово, ни без Косово. С учетом узости политического маневра наиболее рациональным движением стало бы ускоренное разворачивание масштабной и не завязанной напрямую на сербское правительство программы по сотрудничеству, например, в области цифровых технологий с КНР. Напомним, что Сербия уже больше семи лет не видела крупных российских инвестиций. В целом существование стратегических партнеров — Пекина и Москвы — на Балканах сегодня как двух параллелей не отвечает уровню их текущего взаимодействия. При значимых финансовых вложениях в рамках «Инициативы пояса и пути» КНР по-прежнему очень далека от того, чтобы стать на Балканах партнером, которому доверяют. Сопряжение с Россией могло бы быть в этом отношении обоюдовыгодным.

Второй шаг — запуск крупных образовательных проектов в Юго-Восточной Европе, включая приход российских университетов в регион. Резкий рост дистанционных образовательных технологий в период пандемии показал осуществимость и востребованность таких проектов. Скорее всего, именно образование, а не занятие ниши в медийном пространстве, которое было востребовано еще вчера, сможет не допустить самых негативных сценариев для Москвы на Балканах и позволит удержать хотя бы культурное влияние.

Вес любого современного государства на международной арене определяется характером и разветвленностью межгосударственных связей. Способностью при любых обстоятельствах не терять лояльность союзников и партнеров. Пока это по-прежнему лучше всех удается евроатлантическому миру. Этому постепенно, хотя и с переменным успехом, учится Китай. Очередь — за Россией. Если верить русскому классику, шанс на Балканах у Москвы есть.

1. Достоевский Ф. М. Собрание сочинений в пятнадцати томах. Том 14. Дневник писателя 1877 – 1880. С. 354-356