НАТО, Россия и эмпатия: уроки, извлекаемые сегодня из военных учений времен холодной войны

В ноябре 1983 г. Советский Союз начал последовательно повышать боеготовность своего военного контингента в Восточной Европе, в том числе разворачивая подразделения военно-воздушных сил в Восточной Германии, в рамках подготовки к упреждающему удару со стороны Соединенных Штатов Америки и их союзников. 

Причиной тревоги стали военные учения НАТО «Опытный лучник», прошедшие в 1983 г., — необычайно масштабная операция, для проведения которой в Западную Европу были стянуты крупные воинские подразделения союзников, участвовавшие в совместных маневрах с использованием в том числе и тактического ядерного оружия; предполагаемый противник — Организация Варшавского договора. 

 

 

 

Последовательность событий, которая привела к этим учениям, равно как и сами учения, выявили многочисленные и очень серьезные провалы разведывательных служб обеих сторон. Недавно рассекреченный отчет Консультативного совета по внешней разведке при президенте США, составленный в 1990 г. по результатам тщательного расследования этого эпизода «военного психоза», содержит исключительно тревожные свидетельства взаимного непонимания сторонами действий друг друга. Сейчас, в разгар конфронтации между НАТО и Россией, многие из допущенных тогда ошибок — в первую очередь отсутствие эмпатии и критической самооценки — повторяются снова. 

 

В период обострения напряженности в отношениях между США и СССР первостепенную важность приобретала эффективная стратегическая коммуникация, касающаяся перспективных целей и ближайших задач «Опытного лучника». Однако из отчета следует, что спецслужбы США игнорировали озабоченность, выражаемую советскими лидерами в связи с наращиванием военной мощи в Западной Европе, трактуя такого рода заявления как советскую пропаганду. Более того, усиление военной активности, инициированное Советским Союзом в ответ на учения «Опытный лучник», было воспринято в отрыве от обстоятельств, т. е. между повышением боеготовности советской группировки передового развертывания и военной активностью НАТО не предполагалось никакой связи. Еще большее беспокойство вызывало то, что в отсутствие разведданных о степени боеготовности того или иного воинского подразделения по умолчанию предполагалось, что она оставалась такой же, какой была на момент последней оценки. Как показывает отчет Совета, презумпция полного благополучия, из которой исходили разведывательные агентства, «поддерживалась за счет наспех состряпанных отговорок по поводу несоответствующих [этой концепции] фактов, а также отказом от сравнительного анализа факторов риска, порождаемых такой интерпретацией». Лишь благодаря «инстинктивному» сопротивлению, исходившему от командиров на местах, то есть не имеющих доступа к стратегическим разведывательным данным, НАТО не ответила на усиление советского военного присутствия еще более агрессивно, избежав тем самым катастрофического роста напряженности. На самом же высоком уровне постоянная неправильная интерпретация настроения советского руководства приводила к тому, что дипломатические решения США основывались на явно заниженных оценках уровня опасности для Соединенных Штатов и их союзников.

 

Из отчета по учениям «Опытный лучник» становится ясно, что в 1983-84 гг. спецслужбы США слишком непоколебимо придерживались своих представлений, чтобы оперативно реагировать на события по мере их развития. Советский Союз опасался, что США готовы воспользоваться своим растущим превосходством, нанеся первый удар по Организации Варшавского договора. Это опасение уже к 1983 г. отразилось в перегруппировке и концентрации сил, а также их реструктуризации. Речь идет, в частности, о передовом развертывании сил специального назначения, повышении уровня готовности ракетных подводных лодок (уменьшение времени запуска, увеличение времени, проводимого в море), повышении боеготовности призывного контингента [1], а также о дипломатических шагах, позволивших СССР в одностороннем порядке мобилизовать вооруженные силы своих союзников по Варшавскому договору. Все эти действия предпринимались на фоне всё шире рекламируемой кампании по развертыванию — сначала СССР, а затем и США — ядерных ракет промежуточной дальности в Европе. 

 

Отчет также отражает просчеты в действиях советского руководства, которые привели к частичной мобилизации. Раздраженные глубоким недоверием и непониманием со стороны администрации Р. Рейгана, советские политики возлагали всё бóльшие надежды на алгоритм интерпретации разведданных, известный под названием ВРЯН (Внезапное ракетно-ядерное нападение). В действительности созданный в 1979 г. ВРЯН представлял собой компьютеризованную систему, предназначенную для сравнительной количественной оценки военной мощи СССР и США. Потенциал США условно принимался за 100, вооруженные силы СССР оценивались в процентах от показателя США. По логике этой модели в случае падения относительного показателя СССР до 40 или ниже, США будут располагать достаточным преимуществом для нанесения упреждающего обезоруживающего удара, а это, в свою очередь, означало, что в такой ситуации Советский Союз должен сам нанести удар, пока это еще возможно. При определении этого критического значения учитывалось порядка 40 000 характеристик, выбор которых был ориентирован на представления советских деятелей о политических, экономических и военных факторах, обусловивших победу СССР во Второй мировой войне. Сбором сведений занималась резидентура КГБ в разных странах мира, вся информация стекалась в центральный аналитический центр в Москве. Система ВРЯН позволяла сводить воедино большие комплексы данных и, по всей видимости, представлять их в готовой к использованию форме быстрее, чем при использовании обычных аналитических средств, однако не располагала необходимым инструментарием для выполнения квалитативного анализа и, соответственно, отличалась повышенной чувствительностью к нюансам, что искажало представления советского руководства о реальном положении вещей. Именно это искажение было главным аргументом критиков, утверждавших, что ВРЯН, а точнее высшие должностные лица, пользующиеся данными ВРЯН, склонны к завышению риска возникновения конфликта. В 1985 г., после «военного психоза», ознаменованного учениями «Опытный лучник», такого рода критика привела к прекращению использования ВРЯН.  

 

К сожалению, многие из тех ошибок, которые в 1983-84 гг. привели к военному психозу, повторяются сегодня. Неспособность аналитиков исходить при формировании прогнозов из самокритичного бета-подхода [2] в сочетании со склонностью видеть в опасениях России или НАТО пропагандистские уловки либо проекцию комплексной подготовки к военным действиям без малейших попыток эмпатического анализа — всё это серьезно препятствует реалистичной интерпретации событий.  

 

В свою очередь, в 1983-84 гг. неспособность спецслужб обеих сторон к правильной интерпретации действий друг друга во многих случаях зеркально повторяется сейчас, приводя к неоправданным осложнениям в отношениях НАТО и России. Блокирование механизмов обмена информацией после российского вторжения на Украину играет в этих процессах фундаментальную роль, однако практически полное отсутствие эмпатии в отношениях между государствами – членами НАТО и Россией, пожалуй, куда серьезнее препятствует выбору оптимальной политической линии. Опубликованное в апреле 2016 г. исследование, инициированное Сетью европейских лидеров, содержит вывод о том, что различия между российскими и западными лидерами в фундаментальной базовой интерпретации мировых событий обусловлены не только изменчивой политической конъюнктурой, но и вполне реальными и искренними различиями в интерпретации международных законов и норм. 

 

Ни одна из сторон не предприняла скоординированных усилий для выхода из тупика, при этом каждый обвиняет другого в умышленном циничном искажении смысла международных законов и норм, или в полном игнорировании интересов противостоящей стороны и их низведении до статуса пропаганды. Этот когнитивный блок — неспособность к проявлению эмпатии по отношению к другим — в 2016 г. остается не менее серьезным препятствием к полноценному и корректному анализу разведывательных данных и формированию сбалансированной стратегии, чем в 1983 г. Совершенно не учитывается то обстоятельство, что эмпатия не равнозначна симпатии [3]. Попытка понять иную точку зрения вовсе не обязательно означает согласие с этой позицией или с действиями, из нее вытекающими. Неприятие этой концепции весьма отчетливо проявляется в ведущихся сегодня дебатах о политике России: попытки объяснить движущие силы, стоящие за действиями российской администрации, слишком часто воспринимаются как новая форма конформизма и на этом основании игнорируются.   

 

Эта неспособность к критическому мышлению и эмпатии приводит к весьма серьезным последствиям. Конечно, с абсолютной точностью спрогнозировать действия того или иного субъекта мировой политики никогда не было и не будет возможным, однако достичь рационального и обоснованного понимания картины мира этого субъекта и его действий, обусловленных этой картиной, — жизненно необходимо. 

 

Отчет Консультативного совета по внешней разведке позволяет выявить фундаментальную и актуальную по сей день проблему анализа разведданных: отсутствие у разведывательного сообщества способности к критической самооценке, к анализу причин неправильной интерпретации действий советского руководства, предшествовавших и сопутствовавших «Опытному лучнику». Прежде чем наметить возможные изменения, Совет документирует слабые попытки самооценки, предпринятые в 1984-1990 гг., — попытки, игнорировавшие бóльшую часть критики. 

 

Эта тема, отсутствие институциональной критической оценки и стремления к усовершенствованию, глубоко разрабатывалась Филипом Тетлоком и Дэном Гарднером в рамках проекта «Здравое суждение» [4]. Ф. Тетлок и Д. Гарднер критикуют аналитическое сообщество за его неспособность к самооценке на примере политических прогнозов, сформированных аналитическими центрами, журналистами и профессиональными разведчиками-аналитиками. В основе критики — констатация отсутствия метода, или скорее желания выстраивать прогнозы на основе реального развития событий. 

 

Особенную тревогу вызывает абстрактный и нечеткий характер анализа. Он становится очевидным уже из частоты употребления таких субъективных оговорок, как «видимо» и «вероятно». Они сводят на нет реальную базу, необходимую для принятия стратегических решений, и нимало не содействуют объективности ретроспективных оценок. В проекте «Здравое суждение» для оценки вероятности используется процентный показатель. Такой подход не только обеспечивает более четкую картину, столь необходимую для принятия взвешенного решения (спецслужбы тоже начали все чаще использовать этот формат, однако его отсутствие в общедоступных аналитических материалах и политических дебатах внушает тревогу), но и облегчает ретроспективную оценку. Самое же важное заключается в том, что по мере развития событий возможна пошаговая коррекция вероятностного прогноза. Например, появление новой информации может повысить вероятность того или иного события с 43% до 44%. Этот подход, основанный на непрерывной коррекции, по существу является квалитативным, причем наилучшие результаты достигаются коллективными усилиями аналитиков (плоды работы коллективного разума, выражающиеся в усредненных показателях) [5]. Эта концепция постоянного развития, или «вечная бета», —  необходимое основание любого эффективного анализа. 

 

Сегодня крайне важно исключить повторение ошибок времен «Опытного лучника». В худшем случае отсутствие четкости анализа и представления разведданных может деформировать процесс принятия решений общенационального значения, касающихся войны и мира: можно убедиться в этом, ознакомившись с опубликованным отчетом о результатах расследования, предпринятого в связи с решением Великобритании об участии в войне с Ираком (2003 г.). 

 

Неточный анализ представляет опасность даже на уровне теоретического планирования. К примеру, сценарии имитационных учений, проводимых Командованием стратегических сил США в рамках политики устрашения, формируются на основе подробных характеристик предполагаемых противников. Если составители этих характеристик исходят из неточных аналитических данных, то все выводы, формулируемые по результатам этих учений, в том числе касающиеся самой процедуры устрашения и в конечном итоге представляемые президенту в период национального кризиса, изначально недостоверны.   

 

Отношения между Россией и НАТО в настоящий момент весьма нестабильны — текущий цикл характеризуется взаимными упреками, а также усилиями обеих сторон, направленными на изменение военного баланса, — усилиями, с начала 1990-х гг. не достигавшими такой интенсивности. При столь стремительно меняющихся обстоятельствах диапазон допустимой аналитической погрешности весьма и весьма узок. У нас нет иного выхода, кроме как, учитывая ошибки прошлого, научиться эмпатии, усвоить концепцию «вечной беты», то есть принять на вооружение единственный подход, способный уберечь нас от ошибок в расчетах, ведущих к эскалации напряженности. Этого недостаточно для прекращения сегодняшней конфронтации, однако усвоение более четких, основанных на вероятностных оценках аналитических алгоритмов, максимально свободных от предвзятого отношения к нашим политическим лидерам, может положить начало этому процессу.

 

 

Впервые опубликовано: European Leadership Network