Замкнутый круг украинской геополитики

Где тонко, там и рвётся, гласит народная мудрость. На европейском континенте все эти годы оставалась одна чрезвычайно тонкая и непрочная политическая материя – пространство так называемой Восточной Европы, постсоветское «междуречье» с геополитически промежуточным, но нигде не зафиксированным и никак не закреплённым статусом.

Неудивительно, что любое, даже самое минимальное натяжение неизменно приводило к серьёзным трещинам в этой материи, в которой за прошедшие годы сплелось множество узлов из разнообразных и не всегда гармонично сочетаемых политических, идеологических, экономических и социокультурных нитей. Кому-то казалось, что разрубить эти узлы одним махом намного проще, чем пытаться их распутать совместными усилиями. Но попытка сделать это привела к плачевным результатам – каркас этой материи разорвался в самом неудобном месте, прямо посреди Украины, и на политической карте Европы образовалась серьёзная прореха, обнажающая все изъяны хрупкого восточноевропейского и внутриукраинского баланса.

Удивительно другое, что вслед за этой прорехой «поползла» вся ткань международных отношений в Европе постбиполярного образца. Общая полупериферия двух европейских центров силы, долгое время остававшаяся на втором или даже третьем плане в диалоге между ними, спровоцировала разрыв, практически разрушивший все (но строго говоря не очень многочисленные) достижения этого диалога.

В результате, кризис между Россией и Западом достиг неимоверного накала и дошёл до того уровня, когда в центре внимания находится уже не ситуация на Украине сама по себе, а фундаментальные вопросы мироустройства. Сегодня вместе с вопросом кому достанется Украина, решается вопрос, как будет выглядеть в ближайшие десятилетия геополитическая картина мира.

Но ни для Украины, ни для мира это не может быть хорошей новостью. Для Украины такое расширение рамок первоначального кризиса означает критическое сужение возможности изолировать его, вынести за скобки, каким-то образом отмежевать от крупных «разборок» глобальных центров силы или, в конце концов, «заморозить». Чем принципиальнее выглядит выигрыш для каждого участника этой схватки, тем больше вероятности, что она будет вестись до победного конца.

А для остального мира это очень нехорошая новость, потому что победный конец в «битве за Украину» а) неизвестен и б) недостижим ни для одной из сторон. Неизвестен он потому, что сейчас уже никто не знает, на каком этапе можно будет остановиться и прекратить движение вперёд не рискуя нарваться на последующую интенсивную атаку достигнутых позиций.

Вдобавок особенности украинской политической игры в последние несколько месяцев привели к стиранию всяких формальных маркеров и девальвации любых договорных механизмов обеспечения баланса внутри и вокруг Украины. Если ещё шесть лет назад игра велась вокруг членства в конкретных организациях (а точнее одной организации – НАТО), а с 2010 года её эпицентр переместился на уровень экономической и нормативной интеграции, форматы которой зависели от принятия Украиной определённых договорных обязательств, то сейчас никакие подобные обязательства не могут быть гарантированы без прямого контроля (не влияния, а именно контроля!) за украинским правящим классом, даже если он на словах декларирует полную лояльность выбранному курсу. Бороться за то, чтобы действующее украинское правительство вступило в то или иное объединение или подписало то или иное соглашение нет никакого смысла, если оно может в любую минуту рухнуть и разрушить все построенные формальные механизмы. А реалии украинской политики таковы, что сбросить любое правительство проще и дешевле, чем выстраивать сложные договорные схемы с государством Украина…

Это значит, что прямое вовлечение во внутриукраинские политические процессы становится неизбежным для внешних игроков, если они хотят сохранить шансы хоть на какой-нибудь выигрыш. Но и достижение полной победы при таком вовлечении невозможно в силу имманентного дуализма украинского политического поля.

Справедливости ради нужно отметить, что внутри этого поля на данный момент нет сил, способных удержать ситуацию от сползания к полноценному региональному конфликту. Поиск платформы даже для ограниченного компромисса между разными частями украинского общества не стоит на повестке дня, не говоря уже о сшивании разорванной социальной ткани. Более того, действующие лица киевской драмы делают всё возможное, чтобы ускорить и усилить вмешательство внешних игроков в надежде получить опору собственным шатким позициям. Понимания, чем это может быть чревато для Украины и Европы нет и в помине.

В итоге, налицо явные предпосылки для дальнейшей эскалации кризиса, особенно с учётом фактора времени – всем сторонам необходимо как можно быстрее консолидировать свои завоевания на местах, чтобы иметь реальные козыри на руках за столом переговоров, когда до него дойдёт очередь. Причём и у России, и у Запада есть серьёзные уязвимости в этом плане. У России они связаны с назначенными на 25 мая президентскими выборами, проведение которых лишит оснований аргументы о нелегитимности нынешней власти в Киеве. У Запада – с острыми социальными последствиями тех экономических мер, которые он навязывает этой власти сейчас.

Наиболее взрывоопасным и, тем не менее, наиболее вероятным выглядит сценарий, когда эти социальные последствия выльются в массовые волнения накануне выборов и поставят их проведение под вопрос. Конечно, Запад мог бы отложить наиболее болезненные для населения Украины реформы до момента проведения выборов, тем более, что, в отличие от Януковича, ему нужно было бы «продержаться» не полтора года, а всего лишь два месяца. Но чтобы продержаться и эти два месяца, необходимо сохранить уровень промышленного производства на Востоке страны, а это невозможно без соответствующего компромисса с Россией.

В общем, круг украинской геополитики, в который Запад и Россия загнали себя в последние годы своими односторонними стратегиями, замкнулся, и все его участники вынуждены следовать в русле процессов, которые они уже не в силах контролировать. Возникает закономерный вопрос, что же может разорвать этот круг и заставить противоборствующие стороны приступить к поиску компромисса?

На сегодняшний день шансов на это немного. Возможность всеобщего прозрения пока представить себе трудно, равно как и возможность какого-либо политического изменения внутри вовлечённых сторон, способного изменить существующий расклад наподобие того, как выборы 2008 года в США и избрание Барака Обамы позволили перевернуть страницу в российско-американских отношениях и несколько скрасить осадок от конфликта на Кавказе. До недавнего момента сохранялась надежда, что предстоящие в мае выборы в Европарламент и формирование нового состава Еврокомиссии позволят начать диалог в отношении Восточной Европы с чистого листа. Но сейчас, когда роль первой скрипки в политике Запада в этом пространстве снова взяли на себя США, эта надежда стала призрачной.

К тому же, и это самое главное, непонятной для всех остаётся гипотетическая конфигурация такого компромисса, которая включала бы как соблюдение интересов внешних игроков, так и сохранение украинской государственности. Поскольку в силу указанных выше причин любой формальный механизм условной «финляндизации» не может считаться гарантированным, в основе компромисса должна лежать договорённость о приемлемом внутреннем балансе в Украине. А выработка такого баланса внешними силами проблематична не только из-за необходимости его подкрепления поддержкой конструктивных внутренних политических сил, которых практически нет, но и потому, что для Запада, в особенности для Евросоюза, это означает необходимость согласовывать с Россией ту внутреннюю повестку дня, которую они последовательно навязывают Украине в последние годы в виде Соглашения об ассоциации и программы кредита МВФ. Поставить эту повестку дня под вопрос значит скомпрометировать пресловутые демократические либеральные ценности, на которых она будто бы основана, и тем самым скомпрометировать основное преимущество Запада – его нормативную силу.

Итак, новый поворот «изнутри» практически нереален. Остаётся только уповать на поворот снаружи. И здесь возможно два сценария: либо стороны подходят к какому-либо критическому пределу эскалации, который заставит их сделать шаг назад, как во время Карибского кризиса, либо какой-нибудь новый неожиданный и очень опасный кризис разразится в другом регионе мира, где Запад и Россия будут вынуждены объединить усилия и вынести за скобки украинский вопрос.