Индия в "Новой южной политике" Республики Корея
Вход
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
Современный миропорядок быстро трансформируется и приобретает исключительную гибкость. Сегодня мы наблюдаем появление новых центров силы, перераспределение ролей между средними державами в глобальной и региональной политике, изменение отношений между ведущими игроками на международной арене. В Азиатско-Тихоокеанском регионе (ныне расширившим свои географические рамки и воспринимаемом многими не иначе как Индо-Тихоокеанский регион) является бесспорным рост политического и экономического влияния Индии, видящей себя одним из кандидатов в сверхдержавы. Индия проводит многовекторную политику, стараясь не вмешиваться в соперничество КНР и США, однако очевидно, что главным конкурентом в борьбе за лидерство в регионе для Индии остается Китай.
В этой связи Индия готова использовать множество политических и экономических рычагов и наладить новые направления внешней политики, одним из которых может стать сотрудничество с РК. Сближение двух стран не является новой идеей: еще в прошлом десятилетии Индия и Корея вели активные переговоры о заключении соглашения о свободной торговле, результатом чего стало принятие Соглашения о всеобъемлющем экономическом сотрудничестве (англ. Comprehensive Economic Partnership Agreement, CEPA) 7 августа 2009 г., границы которого постоянно обсуждаются сторонами с целью повысить эффективность двусторонней торговли. Кроме этого, в Юго-Восточной Азии действует формат «АСЕАН+6», в его рамках Индия и Корея сотрудничают по Всеобъемлющему региональному экономическому партнерству (ВРЭП). С 2015 г. премьер-министр Индии Нарендра Моди продвигает политику «Действия на Востоке» (англ. Act East Policy), целью которой стало построение «особого стратегического партнерства» двух держав.
«Поворот» Южной Кореи к Индии также имеет достаточно глубокие корни. В 1980-е гг. начался резкий рост экономических отношений между государствами, в то же время администрация Чон Духвана сформулировала «Южную политику». Между странами наладилось тесное торгово-экономическое взаимодействие, и в последние годы индийский вектор южнокорейской политики на доктринальном уровне нашел выражение в «Инициативе по миру и сотрудничеству в Северо-Восточной Азии» (англ. Northeast Asia Peace and Cooperation Initiative, NAPCI) Пак Кынхе и «Новой южной политике» (далее – НЮП) Мун Чжэина.
Индия проводит многовекторную политику, стараясь не вмешиваться в соперничество КНР и США, однако очевидно, что главным конкурентом в борьбе за лидерство в регионе для Индии остается Китай
НЮП, наряду с «Новой северной политикой» (отвечающей за отношения и совместные проекты с Российским Дальним Востоком, Китаем, Монголией и Центральной Азией), является частью проекта «Ответственное сообщество стран Северо-Восточной Азии+» (в свою очередь наследующей инициативе NAPCI) и направлена на укрепление устойчивой системы регионального сотрудничества со странами АСЕАН и Индией. Согласно докладу правительства РК «100 главных задач государственной политики» от 25 августа 2017 г., в части отношений с Индией НЮП ставит своей целью расширение уже существующих экономических связей и стремление к формированию «особого стратегического партнерства», заявленного сторонами ранее [13]. Мун Чжэин объявил о намерении поднять сотрудничество с Индией на уровень 4 ведущих партнеров, т.е. США, Китая, России и Японии, и даже назвал Индию «вторым Китаем» для Кореи [8]. Практически сразу после вступления в должность президента РК Мун Чжэин отправил Специального посланника Чон Дончхэ для объяснения видения политики новой администрации, в январе 2018 г. назначил «карьерного» дипломата Син Бонгиля на должность посла в Индии, а в феврале 2018 г. было принято решение об открытии государственного аналитического центра по изучению АСЕАН и Индии при Институте международных дел и национальной безопасности Дипломатической академии РК, основной задачей которого является разработка теоретической базы для НЮП [10].
При этом четко разработанной программы НЮП у Южной Кореи нет. В ноябре 2017 г. Мун Чжэин во время турне по странам Юго-Восточной Азии официально объявил о проведении НЮП, выразив ее основное направление т.н. инициативой «3P»: people-centered, peace-loving and mutually prosperous community (создание ориентированного на человека, миролюбивого и совместно процветающего общества) [7]. В июле 2018 г. на индо-корейском бизнес-форуме в Нью-Дели Мун расширил содержание «3P» формулировкой «3P+»: в рамках «3P+» Южная Корея нацелена на содействие индийскому курсу «Make in India», провозглашенному правительством в 2014 г. с целью привлечения на территорию Индии новых производств и инвестиций. В своем выступлении Мун Чжэин выделил сферу информационных технологий как одну из наиболее перспективных для двустороннего сотрудничества, также им был отмечен ряд других сфер: судостроение, пищевая промышленность, производство медицинского оборудования, крупномасштабные инфраструктурные проекты [9]. Таким образом, несмотря на недостаточную нормативную разработку НЮП и тот факт, что правительственный комитет РК по НЮП был открыт лишь в конце августа 2018 г. (в то время как аналогичный орган по НСП действовал еще летом 2017 г. до официального объявления соответствующего политического курса), нельзя сказать, что индо-корейские отношения бесперспективны – торговля и взаимодействие между двумя странами уже имеют достаточно прочный фундамент, и оба игрока как никогда заинтересованы в налаживании новых дипломатических и экономических каналов.
Ряд конкретных направлений для осуществления этого можно обозначить по результатам встреч на высшем уровне и различных деловых мероприятий. На встрече Моди и Муна на полях саммита G20 в июле 2017 г. лидеры двух стран впервые объявили о совместном сотрудничестве в сфере ИТ-технологий, которое призвано объединить индийское программное обеспечение и корейские аппаратные средства. Вслед за этим южнокорейский бизнес стал предлагать конкретные проекты, часть из которых была озвучена на индо-корейском бизнес-форуме в феврале 2018 г. Индийское отделение Hyundai Motor анонсировало план инвестирования около 1 млрд долл. на местном рынке в целях развития как собственной инфраструктуры (компания имеет два завода в Ченнаи и планирует расширение производственных возможностей), так и введения в производство новых моделей автомобилей и ходовых частей [4]. Среди других инвестиций можно отметить проект Hyosung Corporation, одного из ведущих производителей полиуретановых материалов, вложившего около 418 млн долл. в развитие современного промышленного «умного города» в Аурангабаде, где южнокорейский капитал будет использован в производстве полиуретана [6].
Индия входит в число основных направлений южнокорейского экспорта, занимая в 2016 г. 7-8 место среди торговых партнеров РК, и в дальнейшем этот показатель будет только увеличиваться
Другим толчком к развитию двустороннего сотрудничества стал очередной индо-корейский бизнес форум лета 2018 г., упомянутый выше. Помимо ряда межправительственных соглашений (к примеру, меморандума о взаимопонимании между министерством культуры, туризма и спорта РК и министерством по делам молодежи и спорта Индии), были заключены также и сделки между KEPCO и Power Grid Corporation of India по нескольким проектам в области возобновляемой энергии [5]. В целом, несмотря на то, что полноценно оценить эффективность инвестирования на данном этапе сложно в силу долгосрочного и поэтапного характера вложений, уже можно сказать, что сотрудничество за период 2017-2018 гг. имеет свои плоды, о чем свидетельствует статистика. Приток южнокорейских инвестиций в 2017-2018 финансовом году составил 295 млн долл., что меньше, чем в пиковый 2016-2017 г., но в пятилетней динамике этот показатель увеличился почти вдвое. Импорт из Южной Кореи, в 2014-2017 гг. колебавшийся в районе отметки 13 млрд долл., в 2018 г. достиг уровня 16 млрд долл., в то время как экспорт из Индии в РК в 2018 г. пребывает на стабильном уровне около 4 млрд долл. Что касается товарной структуры двусторонней торговли, по данным Обсерватории экономической сложности, основной объем экспорта в Южную Корею составляют переработанная нефть, необработанный алюминий, ферросплавы, необработанный цинк, хлопковая пряжа, из Кореи в Индию – мобильные телефоны, интегральные схемы, автозапчасти, тяжелая техника [11]. Кроме того, Индия входит в число основных направлений южнокорейского экспорта, занимая в 2016 г. 7-8 место среди торговых партнеров РК [12], и, по всей видимости, в дальнейшем этот показатель будет только увеличиваться. На июльском бизнес-форуме 2018 г. лидеры двух стран объявили о стремлении увеличить к 2030 г. объем двусторонней торговли в несколько раз до уровня 50 млрд долл. в год [1].
Особой сферой для укрепления индо-корейских отношений является военно-техническое сотрудничество. Здесь Индия также стремится к максимальной диверсификации своего рынка вооружений, закупая оружие у России, Франции, Великобритании, Израиля и США. Потребности Индии в развитии своего военного потенциала и обновлении состава военной техники достаточно широки: ей необходимо осуществлять мониторинг водного пространства, обновлять свой авиапарк, развивать ПРО и ракетное вооружение. Южной Корее будет достаточно сложно соответствовать растущим запросам Индии и закрепиться на этом рынке, однако некоторые южнокорейские предложения все же способны вызвать интерес у Нью-Дели. РК может поставлять учебно-тренировочные самолеты KT-1 «Унби» или сконструированные на их базе современные сверхзвуковые самолеты T-50, уже вышедшие на мировой рынок. Также южнокорейские компании сейчас активно разрабатывают беспилотные летательные аппараты (например, современный беспилотный конвертоплан KARI TR-100), возможности оперативного применения которых весьма разнообразны и определенно могут быть привлекательными для Индии. Один из козырей РК – это судостроение; здесь видится перспективным совместное строительство эсминцев программы KDX-III для Индии, где Корея сможет выполнить постройку корпусов кораблей, а США – оснащение их боевой информационно-управляющей системой Aegis [2, p. 49]. Помимо этого, в долгосрочной перспективе можно считать интересной возможность строительства и поставки в Индию УДК-вертолетоносца «Токто», поскольку конструкция данной модели предполагает размещение на ней в том числе и конвертопланов V-22 Osprey, покупку которых в настоящее время рассматривает Индия.
Также во время июльского визита Мун Чжэина в Индию стороны договорились значительно укрепить двусторонние военные связи. Индия и РК участвуют в совместных военных учениях и договорились их расширить, кроме того, планируется проведение различных программ обучения, обмена опытом, совместного участия в НИОКР, а главное – привлечения инвестиций южнокорейских компаний оборонно-промышленного комплекса [3]. Подобное сближение двух стран выглядит логичным ввиду укрепляющихся позиций Китая в регионе: камнем преткновения между Сеулом и Пекином стала проблема размещения в Корее батареи ПРО THAAD, что на определенном этапе вызвало большие ограничения, введенными Китаем против южнокорейских компаний (по аналогии с Brexit некоторыми авторами эта ситуация называлась China Exit). В настоящий момент южнокорейский бизнес четко осознает неоднозначность ситуации и стремится переориентироваться на другие рынки. В некотором смысле в политическом измерении присутствует та же логика: укрепление военно-политического сотрудничества между Индией и Кореей позволит уравновесить баланс сил в регионе и снизить степень зависимости Кореи от КНР. В стратегическом отношении подобные стремления не лишены смысла, однако сейчас не наблюдается серьезного фундамента для формирования крепкого политического и дипломатического партнерства между странами. К примеру, многократно озвученная инициатива участия Индии в урегулировании межкорейского вопроса не имеет видимых перспектив: единственным игроком, способным влиять на КНДР, остается Китай, причем его действия оказывают скорее позитивное влияние на продолжающийся дипломатический диалог на Корейском полуострове. Только в случае серьезного ухудшения отношений с Китаем Южная Корея будет готова на всестороннюю переориентацию политического курса на Индию, что сегодня остается не более чем перспективным вариантом, несмотря на то, что торгово-экономические связи двух стран стабильно растут.
1. Byun Duk-kun. Leaders of S. Korea, India agree to boost bilateral trade to US$50 bln by 2030 // Yonhap. 10.07.2018
2. Gallagher, M.G. Future Indian–South Korean ties: can Seoul use India to balance China? // Korean Journal of Defense Analysis. 2010. Vol. 22. № 1. Pp. 43–56.
3. Ganapathy, N.India and South Korea look to boost military ties // The Straits Times. 10.07.2018.
4. Jung Min-hee. Hyundai Motor to Invest More Than $1 Billion in India // Business Korea. 02.02.2018.
5. KEPCO seeks greater foothold in India's renewable energy market // Yonhap. 10.07.2018
6. Make in India: S Korea's Hyosung to invest Rs 30 bn in Maha spandex project // Business Standard. 16.02.2018.
7. Park, S., R. Singh. South Korea’s ‘New Southern Policy’ Reaches the Shores of India // The Diplomat. 03.07.2018.
8. President Moon Jae-in's trip seeks to turn India into 'next China' for South Korea: Official // The Straits Times. 09.07.2018.
9. S. Korea to actively cooperate in 'Make in India' programme // Business Standard. 09.07.2018.
10. S. Korea to elevate ASEAN, Indian ties for diplomatic diversification // Yonhap. 01.02.2018.
11. What does South Korea export to India? (2016) // The Observatory of Economic Complexity.
12. Where does South Korea export to? (2016) // The Observatory of Economic Complexity.
13. 100대 국정과제 //서울: 대한민국 정부, 2017. 122 p. = 100 главных задач государственной политики // Сеул: Правительство РК, 2017. 122 с.
Старший преподаватель кафедры международных отношений Дальневосточного федерального университета
Блог: Блог Валентина Волощака
Рейтинг: 2