На городском завтраке обсудили роль истории в отношениях России с балканскими странами

3 декабря 2024 г. в Библиотеке им. Ф.М. Достоевского состоялся городской завтрак, посвященный аспектам использования истории во внешней политике России и балканских стран. Эксперты обсудили механизмы создания исторических образов, роль и место мнемонической дипломатии в межгосударственных отношениях, а также исторический репертуар во взаимодействии России и Сербии.

Спикеры:

• Дмитрий Ефременко, заместитель директора по научной работе ИНИОН РАН;

• Анастасия Понамарева, старший научный сотрудник Центра междисциплинарных исследований ИНИОН РАН;

• Даниил Растегаев, программный координатор, выпускающий редактор печатных изданий РСМД.

Модератором выступил программный менеджер РСМД Милан Лазович.

3 декабря 2024 г. в Библиотеке им. Ф.М. Достоевского состоялся городской завтрак, посвященный аспектам использования истории во внешней политике России и балканских стран. Эксперты обсудили механизмы создания исторических образов, роль и место мнемонической дипломатии в межгосударственных отношениях, а также исторический репертуар во взаимодействии России и Сербии.

Спикеры:

• Дмитрий Ефременко, заместитель директора по научной работе ИНИОН РАН;

• Анастасия Понамарева, старший научный сотрудник Центра междисциплинарных исследований ИНИОН РАН;

• Даниил Растегаев, программный координатор, выпускающий редактор печатных изданий РСМД.

Модератором выступил программный менеджер РСМД Милан Лазович.

На городском завтраке была представлена рабочая тетрадь РСМД «Историческая память в российско-сербских отношениях».

Тезисы экспертов

Дмитрий Ефременко

• Р. Каплан в своей книге «Балканские призраки» о путешествии по Балканам высказал мнение о том, что жители региона испытывали иррациональную взаимную ненависть друг к другу, уходящую в глубину веков. Каплан впоследствии стал интервенционалистом. Этот подход в том числе подразумевает навязывание определенных моделей работы с историческим прошлым.

• Внешнее вмешательство может приводить к неформальному назначению ролей, а также конструированию образов народов, государств и политических лиц в ведущих западных СМИ, что влияет на принятие политических решений. Так, включение Западных Балкан в состав интеграционных объединений обуславливался в том числе формированием определенной направленности политики исторической памяти. В случае балканского региона такое предписание ролей обусловлено «эффектом колеи», то есть уже устоявшимися на Западе стереотипами относительно балканских народов. Это приводило к выводам о незрелости балканской идентичности, о необходимости внешнего руководства, в том числе в области восприятия западных ценностей и принципов.

• В отличие от Запада, особенностью взгляда России является восприятие балканских народов как родственных. Также в России проецируют опыт региона на собственный опыт. Так, в 1990-е гг. на постсоветском пространстве смотрели на вооруженные конфликты в Югославии как на то, что удалось избежать после распада СССР.

• Одна из главных трудностей вопроса, можно ли чему-то научиться на чужом историческом опыте применительно к постъюгославскому пространству, состоит в том, что на постсоветском пространстве политические акторы воспринимали события югославских войн выборочно и привязывали их к собственному опыту и интересам, к эмоциональному восприятию.

• Проблема использования исторической памяти выходит за пределы одной страны и региона. Аспекты, связанные с восприятием истории, используются в геополитических играх. Это оказывается важным для интересов России как внешнего, но заинтересованного игрока на Балканах.

• Пространство мировой политики в целом является пятимерным — к трехмерному географическому пространству добавляются темпоральное (историческое) измерение и политическое воображаемое. Последнее измерение предполагает закрепление на уровне идентичности сообщества представления о территории государства. Национальная идентичность формируется в процессе артикуляции ответов на вопросы о том, когда сообщество, имеющее свою коллективную память, начинает существовать, каков его ареал, вслед за чем формируется видение общего будущего. Здесь появляется возможность для того, чтобы представление об устойчивости и непрерывности национального бытия (онтологическая безопасность) интегрировать в анализ международных отношений и в политическую практику, в том числе — в мнемоническую дипломатию.

• Случай стран бывшей Югославии очень важен для России, так как период глубокого военно-политического кризиса там еще не прошел. Россия находится в таком же положении. В контексте взаимодействия со странами Западных Балкан, в особенности с Сербией, существует много оснований в истории для совместных воспоминаний и выработки позитивно воспринимаемых нарративов в обоих обществах.

Анастасия Понамарева

• Сегодня вопросы обращения к исторической памяти очень часто становятся средством модерации общественно-политической повестки. Это может быть связано со вступлением в период неомодернизма в международных отношениях, когда вместо обращения к будущему источником вдохновения становятся нарративы прошлого, что приводит к вниманию к национальным мифам и к «войнам памяти».

• Память — это практика мягкой силы государства. При этом мягкая сила эффективна только в случае благоприятности межгосударственных отношений в целом. Случай российско-сербских отношений показателен. Белград, несмотря на давление «коллективного Запада», до сих пор не ввел санкции против Москвы. В качестве причины этого важность духовного братства российского и сербского народов часто преувеличивается, а важность экономических факторов — преуменьшается. Поэтому важны исследования, оценивающие потенциал прикладного использования тех или иных событий прошлого.

• Усилия России по восстановлению памятников Первой Мировой войны были в недостаточной степени оценены в Сербии. Поэтому возникает вопрос о том, создает ли Россия не места памяти, а места «алиби», обозначающие лишь факт приложенных усилий.

• В Сербии осуществляется приватизация памяти об истории Второй Мировой войны, что осуществляется и на постсоветском пространстве.

• При подходе к политике памяти важно понимать мотивы партнеров, которые тоже входят в это взаимодействие, даже если оно асимметрично. Сербия при вхождении во взаимодействие в области политики памяти с Россией до 2014 г. руководствовалась мотивом укрепления политического веса в Европе и в мировой политике, а также восстановлением устоявшихся связей с Россией как с геополитическим союзником. Одностороннее провозглашение независимости Косова в 2008 г. способствовало укреплению мнемонического альянса между Россией и Сербией, так как Россия заняла однозначную позицию по отстаиванию территориальной целостности Сербии. Но к сегодняшнему дню, после 2014 г. и обострения украинского кризиса в 2022 г. то, что ранее способствовало укреплению альянса в области исторической памяти, становится дискуссионным вопросом. Поэтому России, возможно, необходимо сконцентрировать внимание на других нарративах, например, направленных против НАТО или на праве на возмещающее самоопределение, чтобы совместить современную политику России с классическим сюжетом о территориальной целостности Сербии.

• Начиная взаимодействие с Сербией в области исторической памяти, целью России было показать свою приверженность борьбе с фальсификацией истории. После весны 2014 г. взаимодействие в области дипломатии памяти интенсифицировалось.

• При этом на общее прошлое не стоит полагаться как на фундамент дальнейшего взаимодействия России и Сербии, так как подход к памяти инструментален. Поэтому неправильно рассматривать действия России в этих двусторонних отношениях без более широкого контекста политики России на балканском направлении.

• Теория социальной идентичности применительно к международным отношениям подразумевает три стратегии: социальная мобильность, социальное творчество и социальная конкуренция. Россия перешла к последней стратегии в 2022 г., что означает социальное действие, связанное с риском для физической безопасности. В этот момент для Сербии Россия становится партнером, подход к взаимодействию с которым становится более осторожным.

• Сегодня за государствами стоят макрополитические сообщества, которые обладают большей инерционностью и готовностью разделять общие ценности.

Даниил Растегаев

• Историческая политика — это скорее вспомогательный инструмент, дополнительный к политике и экономике.

• Все многообразие исторических сюжетов, используемых в российско-сербских отношениях, можно разделить на три периода: до, во время и после Второй Мировой войны. Эта война — основа идентичности и для российского и во многом для сербского общества.

• Первая Мировая война — одно из самых крупных событий, повлиявших на идентичность и в России, и в Сербии. Применительно к Сербии более вероятно оценивать ее исход как победу, а для России ПМВ в какой-то степени оказалась забыла. На отношение к этой войне в России также большое влияние оказывает память о революции. Поэтому актуализированное прошлое в отношениях с Сербией относится и к участию Российской империи в войне на стороне сербов, и к отношению памяти об эмигрантах. Коммеморативный ресурс, который был задан празднованием столетия начала Первой Мировой войны, был исчерпан на этом праздновании.

• Вторая Мировая война в России и в Сербии также оценивается по-разному. Россия продвигает на международной арене образ советского народа-победителя. В Сербии скорее обращают внимание на жертвенный аспект участия, а не на победу в войне, так как последнее относится скорее к партизанскому, а не непосредственно к сербскому наследию. Российское наследие в Сербии, связанное с ВМВ, привязано к воинским мемориалам. Отношение ко Второй Мировой войне также стало индикатором «потепления» отношений России и Сербии, связанного в целом с позицией России по Косову.

• Сербская историческая память, связанная с Россией, синкретична: отсутствует проблема с принятием какой-либо стороны, например, во время Гражданской войны в России. Поэтому возможны сочетания топонимов, связанных с дореволюционной и советской историей России.

• Применительно к югославским войнам важнейшие сюжеты в сербском символическом поле — Сребреница и виктимизация сербов по отношению к военным преступлениям (бомбардировки НАТО и сюжет Косова). В Сербии подчеркивается особая жертвенность сербов в ходе военных конфликтов с более сильными противниками, и в данную логику не укладываются события в Сребренице. Поэтому дискурс о Сребренице трансформируется в констатацию несправедливости «нападок» со стороны западного сообщества. Россия в данном аспекте поддерживает Сербию, в большей степени играя на ее символическом поле, чем наоборот. То же относится к сюжетам о Косове и бомбардировках НАТО: для Сербии они связаны с внутриполитической борьбой и констатацией жертвенности, а вот обвинений непосредственно в адрес НАТО постепенно становится меньше. Для России подчеркивание агрессивного характера действий НАТО в этом контексте — часть антизападного нарратива для продвижения позиций на международной арене. Применительно к данным событиям присутствует ситуационное дискурсивное сотрудничество между Россией и Сербией.

• Исторические сюжеты не вписываются в Realpolitik. Дипломаты исходят не из конструктивистского подхода, а из реалий сегодняшнего дня. Историческое в их деятельности сводится к участию в памятных мероприятиях.

Видео