Внешнеполитические идеи Си Цзиньпина как концептуальная основа внешней политики Китая на современном этапе и влияние пандемии коронавируса на ее трансформацию

Внешнеполитические идеи Си Цзиньпина: сущность, основные положения и их мирополитический анализ

Фото: Медиакорпорация Китая

Основу внешней политики современного Китая составляют выдвинутые действующим Председателем КНР Си Цзиньпином на XVIII и XIX съездах КПК идеи, которые по итогам XIX съезда были внесены в Конституцию КНР и Устав партии наравне с теоретическими положениями Дэн Сяопина и Мао Цзэдуна. Данное обстоятельство является чрезвычайно важным, так как действующий председатель КНР становится в один ряд по масштабам своей политики с великими лидерами и реформаторами прошлого, ведя свою страну к исполнению «двух столетних целей»: к завершению «всестороннего строительства общества средней зажиточности» к столетию КПК в 2021 г. и к созданию современного модернизированного государства к столетию образования КНР в 2049 г.

В целом внешеполитические идеи Си Цзиньпина сводятся к следующим концептуальным положениям [1].

1. Необходимо претворять в жизнь строительство «сообщества единой судьбы человечества» на основе принципов «длительного мира», «всeобщей безопасности», «совместного процветания», «открытости и инклюзивности», «чистого и прекрасного мира» [2];

2. 10 аспектов «внешнеполитических идей социализма с китайской спецификой новой эпохи», а именно: руководящая роль КПК, идея великого возрождения китайской нации (китайская мечта и реализация двух столетних целей[3]), дипломатия большого государства с китайской спецификой, принцип беспристрастности и справедливости при реформе системы глобального управления, концепция сердцевинных интересов и продвижение Инициативы пояса и пути как материального выражения сообщества единой судьбы человечества на основе мирного развития, а также создание глобальных партнерских отношений с сопредельными странами на основе уникального облика китайской дипломатии как соединения лучших традиций и особенностей эпохи [4].

3. Эффективное государственное управление опирается на качественный анализ международной ситуации и ее динамики в целях того, чтобы «укреплять стратегическое мышление» и «наращивать способность создавать стратегию», а также координировать «две большие ситуации», то есть внутреннюю и внешнюю политику[5], поскольку новая эпоха благоприятна для Китая в целом, но сулит ему множество вызовов. В рамках ЦК КПК был создан Совет государственной безопасности (СГБ), отражающий компромисс элит и ответственный за разработку и реализацию стратегии комплексной безопасности государства [6].

4. Процветать могут лишь те государства, которые идут в ногу со временем, умело подстраиваясь под контекст и требования эпохи, преследуя при этом мирный путь развития (мысль Сунь Ятсена перефразированная Си Цзиньпином[7]). Страны, агрессивно ведущие внешнюю политику и стремящиеся к гегемонии, не могут достичь своих целей и их ждет неминуемое поражение. В этой связи можно провести параллель с концепцией «вызов-ответ»[8] по А.Тойнби, согласно которой перед цивилизацией возникает проблема (вызов), от решения которой зависит ее процветание, а значит и выживание, поэтому цивилизация должна в соответствии с требованиями своего исторического контекста найти решение (ответ) проблемы. Далее в своей книге «О государственном управлении» Си Цзиньпин развивает упомянутый ранее тезис, подчеркивая, что миролюбие не означает политической слабости (Китай никогда не отступит от своих сердцевинных интересов), а напротив, развивается в концепцию «создания международных отношений нового типа, сердцевиной которых являются сотрудничество и взаимный выигрыш»[9], а не конфронтация.

5. Китайская нация исторически стремилась к тому, чтобы мир развивался в гармонии, для чего используется аллегорическое сравнение с Поднебесной[10]. Это показывает цивилизационную исключительность и уникальность Китая, как и его претензию на ведущую роль в реформе глобального управления.

6. Китай отходит от стратагемы «скрывать свои возможности и держаться в тени» и намерен действовать, руководствуясь «дипломатией большого государства с китайской спецификой», подразумевающей рост участия Китая в глобальном управлении, за счет сочетания рыночных и государственных элементов (формула эффективность+справедливость), что дополняет принцип уважения многообразия цивилизаций и содействия обмену между ними.

7. Для осуществления роста своего участия в глобальном управлении Китай может стать гарантом инклюзивного развития развивающихся стран в условиях, когда, как отметил Си Цзиньпин, «мировой финансовый кризис 2008 года научил нас, что если позволить капиталу слепо гнаться за прибылью, это лишь породит кризисы, и что глобальное благополучие невозможно построить на шатком основании рынка без нравственных ограничений», что способствует обогащению богатых при дальнейшем обнищании бедных. Вполне неомарксиситская риторика в контексте мир-системной теории И. Валлерстайна [11], особенно если вспомнить идею Мао Цзэдуна о трех мира и Китае как лидере развивающегося мира.

8. Сегодня разрабатывается политика сопредельной дипломатии Китая и ее цель — создать благоприятное окружение для развития Китая за счет предоставления новых возможностей для соседей, обеспечивая «совместное развитие», придерживаясь «правильного взгляда на долг и выгоду», «проявляя дружеские чувства», «следуя моральным принципам» [12]. Этот нарратив дополняется заявлениями министра иностранных дел Китая Ван И о создании глобальной сети партнерств, глобальной сети стратегической коммуникации, сети регионального сотрудничества и сети глобального управления.

Отражение идей Си Цзиньпина во внешнеполитическом курсе страны на примере заявлений МИД КНР и Инициативы пояс и путь

Практическим выражением внешнеполитических идей Си Цзиньпина стал предложенный им 7 сентября 2013 года в рамках выступления в Университете им. Н. Назарбаева в Казахстане проекта «Экономического пояса Шелкового пути», а также выдвинутый в рамках его визита в Индонезию 24 октября 2013 года проект «Морского Шелкового пути XXI века» в качестве реакции на выдвижение и развитие США стратегии «Разворота в Азию», подразумевавшей в том числе создание Транстихоокеанского партнерства, предполагавшего построение в АТР основанной на нормах зоны свободной торговли[13]. Позднее оба проекта были объединены в одну комплексную инициативу «Пояса и пути», которая должна стать фактическим осуществлением высказанной на 70-ой Генеральной Ассамблее ООН идеи «сообщества единой судьбы человечества». Здесь уже видна активная роль руководства Китая в продвижении собственной модели дипломатии и сотрудничества нового типа. В этой связи можно утверждать, что Китай старается перехватить у Запада пальму первенства в развитии процесса, о чем явно дал понять член Политбюро ЦК КПК Ян Цзечи[14], сказав об устаревании западных подходов в условиях запроса мирового сообщества на справедливый мировой порядок. Этой же логики придерживается и премьер Госсовета КНР Ли Кецян, который подчеркивает, что «от глобализации нет пути назад» и Китай может, как отметил сам Си Цзиньпин, предложить новый формат экономической глобализации, а его практическим выражением как раз и является ИПП, выступающая как китайский проект «инклюзивного альтерглобализма»[15], предполагающий больше свободы и терпимости к участникам, инфраструктурную и торгово-экономическую кооперацию, нелиберального толка.

Необходимо отметить, что тематика «Шелкового пути» как символа гармоничных отношений с другими странами, межцивилизационного общения и взаимообогащения культур не нова для китайского внешнеполитического дискурса и появилась еще до прихода Си Цзиньпина к власти. Сама инициатива состоит из двух компонентов: сухопутного Экономического пояса Шелкового пути в виде 6 экономических коридоров в Евразии и Морского Шелкового пути XXI века, частично соединяющего эти коридоры с морским пространством Индийского океана. Через ИПП Китай хочет проявить себя в роли ответственного лидера (что, впрочем, Запад отказывается признавать), легитимировать свои амбиции по переустройству мирового порядка, а также усилить свои позиции как ведущей континентальной державы, одновременно избежав стратегического окружения со стороны других держав. Такие действия носят ярко выраженный геополитический характер, что косвенно отмечается в исследовании SIPRI[16], которое также приводит 5 приоритетов сотрудничества в рамках инициативы, хотя и не имеющих явного геополитического подтекста, а именно: политическая координация, финансовая интеграция, беспрепятственная торговля, связи на уровне гражданских обществ, связанность инфраструктуры в межрегиональном масштабе.

В развитие идей о диалоге цивилизаций и углублении стратегического анализа международной ситуации стоит упомянуть, что ИПП имеет свой собственный регулярный форум (был проведен дважды в 2017 и 2019 гг. при широком международном участии), в рамках которого задается концептуальная повестка Инициативы пояса и пути как цивилизационного проекта, для повышения эффективности которого работает множество исследовательских центров. Китай может экстраполировать опыт своей модернизации на другие страны в целях поддержания стабильности вокруг страны, инициатива может стать средством борьбы с бедностью, тем более что юань после реформы МВФ укрепил свои позиции как мировая резервная валюта[17]. Такой подход соответствует целям продвижения ИПП и новой дипломатии Китая, в особенности в развивающемся мире, важной частью которого является и Африка.

Оценка влияния пандемии коронавируса на внешнюю политику Китая и язык его дипломатии

С началом политики реформ и открытости в Китае постепенно набирал обороты процесс отказа от коммунистического универсализма в его классической форме в пользу рекитаизации и политики национального возрождения страны[18]. Тогда же начали складываться предпосылки формирования неоднозначного отношения к политике Китая в свете ИПП и нового языка дипломатии Китая, который стал претерпевать еще большие изменения на фоне обострения противоречий с США после развязывания Дональдом Трампом стратегического противостояния с Китаем. В качестве ключевых элементов данного противостояния необходимо отметить торговую войну и комплексное соперничество США с Китаем в регионе и отдельных сферах, например ИКТ и 5G, санкции против Хуавей и из-за ситуации вокруг Гонконга, иск об ответственности за пандемию коронавируса как со стороны всех США, так и отдельных штатов, например, Миссури. Вследствие этого существенно сдвигались приоритеты и самого Китая. На смену «культурной дипломатии», направленной на формирование позитивного образа Китая, пришла задача обеспечения «права голоса» в международных делах, то есть создания ситуации, когда КНР не только слушают, но и слушаются. При этом, как пишет в своей статье И.Е. Денисов, было заявлено, что для реализации поставленных задач необходимо «использовать против варваров их же оружие» или дискурсивную силу, которую можно определить как право задавать повестку и освещать ее определенным образом в информационном поле. Американские эксперты и СМИ, анализируя основные положения доклада Си Цзиньпина на съезде, прогнозируют рост напряженности и соперничества между США и Китаем, причиной чего станут стремление Пекина к формированию нового мирового порядка, в том числе за счет ИПП. Однако, несмотря на разногласия, Пекин, как и Москва в свое время, не оставляет попыток по достижению консенсуса с Вашингтоном.

Таким образом, мы видим существенное противоречие между декларативным и фактическим содержанием внешней политики Китая, хотя по этому поводу консенсуса нет и в самом Китае, в связи с чем ИПП как одно из ключевых выражений китайской дипломатии неоднозначно воспринимается и за его пределами. Разница в восприятии мотивирует поиск различных способов ответа на ИПП, например, появление Индо-тихоокеанской стратегии США, интесификацию сотрудничества между АСЕАН и США, АСЕАН и Россией, выдвижение и ускорение развития Россией собственных подобных ИПП инициатив, что также пыталась сделать и Индия, до своего участия в проекте Индо-Пацифики. Данная особенность объясняется в том числе и тем обстоятельством, что китайский проект попал на благодатную почву потребности Евразии в инвестициях, которая еще больше возрастет в связи с необходимостью восстановления экономики в посткоронакризисный период. Сама пандемия COVID-19 все же нанесла ущерб развитию ИПП из-за карантинных ограничений на пересечение границ. Это тем не менее не закрывает потенциальное окно возможностей для трансрегиональной повестки в будущем.

Взгляд из России на динамику развития политики Китая и ее основные приоритеты в связи с пандемией

Подводя промежуточный итог развития китайского проекта ИПП как выражения современной китайской дипломатии, можно отметить, что в качестве основного принципа сотрудничества декларируется взаимная выгода, совместное развитие и процветание. Основной принцип реализации сотрудничества – консультации, совместное строительство и использование инфраструктуры проекта на фоне неконфронтационного «мирного подъема» Китая. В целом, китайская Инициатива пояса и пути будет создавать экономические возможности для развития региона, но для ее положительного восприятия Пекину необходимо более подробно объяснять свои предложения и преодолевать недоверие, особенно в связи с реализацией Морского Шелкового пути XXI века, соблюдая собственные же декларации, требуется более чуткое отношение к партнерам по диалогу[19].

Китаю необходимо следить за своим имиджем на фоне других конкурентных инициатив, особенно в свете продолжающегося и набирающего обороты комплексного противостояния с США. Именно это обстоятельство побудило китайских дипломатов к формированию и корректировке дискурса вокруг внешней политики Китая с позиции отстаивания его права на существование, последовательного продвижения и очищения от негативных коннотаций. Подобная стратегическая линия настраивает на «боевой» режим реагирования на неблагоприятные для Китая события, которые, как пишут И.Е. Денисов и И.Ю. Зуенко, приводят к огрублению дипломатического языка Китая и возникновению дипломатических коллизий и скандалов, в частности со статьей о необходимости возвращения Казахстана в Китай и угроз внесения журналиста в черный список за материал о замедлении экономики Китая. Однако такие инциденты скорее могут трактоваться как сбой отдельных элементов, а не системное явление. Тем более если учесть то обстоятельство, что на Китай оказывается серьезное давление в медийном поле, а сам он еще осваивает технологию цифровой дипломатии и пока не окажется в состоянии сглаживать великодержавный прокитайский пафос как в общении с партнерами, так и в работе с иностранной аудиторией, подобные ситуации, к сожалению, будут возникать.

Для России сотрудничество с Китаем является одним из главных приоритетов внешней политики, особенно после начала санкционной войны с Западом в 2014 г. При этом Россия сохраняет свои позиции великой и ключевой региональной державы, и развивает собственные проекты по приданию мировому порядку более справедливого характера в том числе за счет развития трансрегиональных форматов сотрудничества по линии сопряжения ЕАЭС и ИПП. Для России ключевым принципом сотрудничества с Китаем является ориентация на взаимную выгоду и преодоление дисбалансов, что соответствует китайским представлениям о международном сотрудничестве нового типа. Распространение коронавируса и последовавший за ним социально-экономический кризис выявили прочность российско-китайского сотрудничества, придав ему новый импульс развития в ходе борьбы с пандемией. Огрубление дипломатического языка КНР в России воспринимается негативно, так как отрицательно воздействует на проверенную временем содержательную повестку сотрудничества, так как и Россия, и Китай оказываются в одном лагере на фоне усугубления противоречий с Западом. В связи с этим основным приоритетом России является активизация собственного развития, призванного сократить разрыв потенциалов, а также балансирование на геополитическом рынке Евразии при сохранении духа сотрудничества и совместного строительства инклюзивного видения глобализации и мирового порядка. Благо схожие задачи стоят и перед Китаем, а именно: гарантирование устойчивости собственного развития как восходящей великой державы, а также строительство системы более справедливого мирового порядка.

Примечания