Олег Игнаткин: Проблема экономического неравенства в американской политической теории

В западной политической литературе активно обсуждается проблема экономического неравенства.[1] Это связано как с дисбалансами экономического развития, наблюдающимися последние 20 -30 лет в развитых странах, прежде всего США,[2] так и с психологией людей, которые видят серьезное улучшение жизни некоторых людей (сверхбогатой доли населения) при незначительном улучшении жизни большинства.

             В целом, в американской политической философии можно выделить несколько моделей, которые стали частью политического консенсуса во многих странах.

            Вэлферизм. Политическая теория, согласно которой решение проблемы равенства возможно лишь учитывая максимизацию пользы для общества. В данном случае представляется современная модель “laissez –faire”, где государство путем уменьшения налогов  (как это показывается на практике последних 20-30 лет, обычно для самой богатой части населения, т.н. 1 %  « super – rich», «супер – богатых»),  платной медицины, платного образования, создает условия для развития, создания новых «богатств».  При этом безусловно, практически ни в одной из стран уже не осталось одинаковой налоговой системы для богатых и бедных, существует прозрачность бизнес-среды, возможности для инвестиций.

            Либерализм. В рамках данной теории акцент ставится на равной свободе всех,  предоставлении равенства возможностей вместе с оказанием помощи наименее имущим слоям населения.[3] В рамках данной теории основное внимание уделяется справедливому состоянию общества,  в современной трактовке известного политического философа Дж. Роулса, понимаемому как создание  «общественного договора», в состоянии, когда никто не может знать о своем будущем (т.н. «вуали неведения) и выработки принципов, о которых я уже упомянул как единственном безальтернативном варианте. Равенство возможностей в этом смысле возможно только при соблюдении равной свободы, т.е. деятельности политических и экономических институтов государства (понижении налогов для среднего класса и предоставлении налоговых льгот, обязательном медицинском страховании, больше возможностей для обучения). Хотелось бы подчеркнуть, что подобные модели имеют симплифицированную форму, что конечно отражается на их содержании.

3. Модель «равенства ресурсов». Во многом данная идея является «правовой альтернативой» деонтологической модели Дж.Роулса. В данной концепции представляется, что распределение ресурсов в гипотетической ситуации будет происходить до той степени, пока не будет пройден своеобразный «тест на зависть», т.е. тогда когда люди которые приобретают данные ресурсы (выбирая их на своеобразном аукционе) не будут думать о ресурсах, которые получают другие. Такая система, как и деонтологическая модель Роулса невозможна без определенной системы страхования и регулирования налогообложения в пользу среднего класса.

4. Неомарксистская модель, в которой делается акцент на большем соблюдения равенства и на прямом вмешательстве государства в экономику. Акцент в этом случае делается высокие ставки налогообложения, систему обязательного медицинского страхования и образования[4].   

Приведенные выше модели характеризует высокая степень развития политических институтов, демократический контроль общества над реализацией обозначенных партиями идей, экономический контроль государственных органов эффективности осуществления экономических программ.

Относительно России следует отметить, что в настоящий момент проблема равенства постепенно приобретает черты одной из самых серьезных проблем в нашей стране. Действительно, практически в небольшом количестве стран можно наблюдать такое серьезное расслоение общества, где коэффициент Джини составляет более 0.7 по стране. Коэффициент Gini, как мы знаем, варьируется от величины 1, что означает полное неравенство, до 0, что означает полное равенство  (понимая, конечно, что «идеальных» значений не существует).

Напомню, что коэффициент Gini  в развитых странах колеблется от 0.35 до 0.5,  что можно рассматривать как более - менее «нормальную» величину. Коэффициент же, составляющий столь значительную величину, как 0.7 – 0.75 (по разным данным) говорит о значительном дисбалансе в сторону неравенства.

 Подобное неравенство в случае уменьшения нефтяных доходов бюджета может привести к возрастанию социально-экономических проблем. В случае падения цен на нефть вполне вероятно наблюдать следующую закономерность: понижение цены приведет к увеличению цен на товары в силу значительной доли импорта в структуре торговли России, а следовательно и к увеличению инфляции, что не сможет не сказаться отрицательным образом на платежеспособном спросе россиян. Трудно сказать, насколько серьезным может быть повышение цен (опять же здесь много будет зависеть от того, насколько снизятся цены на нефть), однако можно с уверенностью сказать, что при средней заработной плате по России в 15-18 тыс. рублей это приведет к дальнейшему усилению неравенства, а в случае значительного падения цен – к усилению социальной напряженности в обществе.    

 В этом случае важным представляется проведение программ, нацеленных на уменьшение последствий неравенства, целью которых должны быть серьезные инвестиции в здравоохранение, образование, науку и культуру. Данные инвестиции могли бы обеспечить более серьезный экономический рост по сравнению с существующим в 3.5 % (при этом следует учитывать, что 40-50 % бюджета составляют поступления от продажи нефти  и газа). Инвестиции в данные отрасли являются определяющими для стран с пост-индустриальной экономикой, поскольку обеспечивают именно инновационный характер ее развития. Именно международные университеты, наряду с предпринимательством,  являются во многом источником роста в странах, входящих в Организацию Экономического Сотрудничества и Развития (ОЭСР).

В принципе, это должно помочь России и в определении дальнейших экономических и политических стратегий. Однако на настоящий момент мы видим структурный дисбаланс. На образование, здравоохранение и науку, которые являются одними из приоритетных в странах ОЭСР, в России, как подчеркивают многие эксперты, тратится незначительная часть бюджета (так, на образование тратится около одного процента). Опасность подобных «перекосов» очевидна. Без серьезной поддержки государством данных отраслей представляется маловероятным возможности дальнейшей индустриализации. Так, по оценкам журнала «Эксперт» Россия отстает от США в области высоких технологий (хай-тек) в 60 (!) раз. Нельзя говорить о какой-либо индустриализации при таком отставании.

Маловероятным представляется и аргумент относительно полной автономии ВУЗов и науки от государства. В большинстве стран мира образование получает значительную помощь и поддержку государства.  В этой связи, представляется целесообразным увеличение средств затрачиваемых на отрасли, которые, повторю еще раз,  в настоящий момент являются передовыми в странах ОЭСР.

Часто утверждается, что у России есть собственный, уникальный путь. Однако во многом наша страна проходит путь многих развивающихся стран, таких как Индия, Аргентина, Венесуэла. Достижение успеха в этих странах возможно только тогда, когда государство проводит комплексные реформы, нацеленные на модернизацию страны. На институциональном уровне в настоящий момент в России тяжело увидеть действительный прогресс в плане экономических и политических реформ. Действительно, то, что мы можем наблюдать, это политическая «самореклама» и определенное «фиксирование» действительности на определенном этапе. Однако, реальные реформы должны включать в себя более продуманные механизмы решения проблем и нахождение научых обоснованных решений.     

Игнаткин О. Б., к. п. н., доцент кафедры мировой политики и международных отношений РГГУ.