Турецкая перезагрузка-2016 и фактор российско-турецкого кризиса
Вход
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
24 ноября 2015 года, когда турецкими ВВС был сбит российский СУ-24, ознаменовало начало нового периода двусторонних отношений. Груз накопленных между Российской Федерацией и Турецкой Республикой политических противоречий оказался столь велик, что перевесил четвертьвековые достижения в экономической сфере.
Важными сигналами о переосмыслении Турецкой Республикой своей политики на северном (Российская Федерация) и восточном (Китайская Народная Республика) направлениях стали:
В первом случае (РФ) — законодательное блокирование реализации проекта строительства АЭС «Аккую» (в настоящее время находится в подвешенном состоянии) и отказ от реализации российско-турецкого проекта строительства газопровода «Турецкий Поток»,
Во втором случае (КНР) — аннулирование тендера, выигранного китайскими компаниями, на закупку и трансфер технологии производства систем противоракетной обороны.
Об аннулировании многомиллиардного тендера турецкое руководство объявило накануне Саммита Большой двадцатки, прошедшего в Анталье 15-16 ноября 2015 года, что было воспринято в Турции в качестве «подношения» Соединенным Штатам Америки и выражения лояльности Североатлантическому альянсу.
В ходе упомянутого Саммита президент России В. Путин сделал заявление о том, что физические лица «некоторых государств Двадцатки» участвуют в финансировании Исламского государства (запрещенная в России организация), впервые на высшем уровне вынося российско-турецкие разногласия в публичную сферу. Именно это заявление ознаменовало прохождение «точки невозврата» в современных отношениях между Россией и Турцией.
Экономические санкции, введенные Российской Федерацией в отношении Турецкой Республики после инцидента 24 ноября, в целом отличаются взвешенностью и адресностью. Помимо объяснимого нежелания рассматривать в нынешних условиях турецкие компании и частные лица в качестве приоритетных торгово-экономических партнеров (в том числе, в вопросе замещения западных компаний, попавших ранее под российские санкции), очевидно, они преследовали следующие цели:
1. «Наказать» турецкую экономику за действия руководства страны.
2. Способствовать выявлению и формированию группы турецкого бизнеса, лоббирующего нормализацию российско-турецких отношений, разумеется, на основе удовлетворения трех условий российской стороны («извинения», «виновные», «компенсация»).
3. Способствовать потере очков действующим руководством Турции, прежде всего, президентом Р.Т. Эрдоганом и премьер-министром А. Давутоглу, в глазах собственного населения.
По истечению четырех месяцев говорить об эффекте антитурецких санкций, безусловно, преждевременно. Разорванные отношения, которые до этого складывались десятилетиями, переживают «посттравматический синдром». Однако, свернутый политический диалог и снижение темпов двусторонней деловой активности - налицо.
Согласно данным Турецкого агентства по статистике, суммарный турецкий экспорт в январе-феврале месяцах текущего года составил 232 млн долл. против аналогичного показателя прошлого года в 603 млн долларов. Заметно снизился и импорт продукции из Российской Федерации: 2,5 млрд долл. против 3,4 млрд долл. Российский рынок сельскохозяйственной продукции с немалой долей вероятности для турецких фермеров будет потерян на ближайшую и среднесрочную перспективу. Вне зависимости от того, будет ли развиваться ситуация по турецким или российским прогнозам, находящимся в диапазоне от 2,5 млн человек до пренебрежимо малых величин соответственно, уже сейчас ясно, что неизбежны существенные потери туристической индустрии и смежных отраслей Турции, сформированных под ежегодный прием 4-4,5 млн гостей из России.
Наряду с этим, истекшие четыре месяца не выявили появления влиятельного пророссийского лобби, сколь-нибудь активно отстаивающего необходимость восстановления разрушенных двусторонних отношений. Одной из немаловажных причин этого явления следует считать выстроенную в стране вертикаль власти, а также зависимость частного бизнеса от получения заказов на внутреннем рынке. В случае «локомотивов экономики», а именно строительно-подрядного сектора, речь идет о зависимости строителей от текущих и перспективных инфраструктурных проектов внутри страны (строительство аэропортов, скоростных дорог ж/д сообщения и прочие «мега-проекты») и за её пределами при финансовой поддержке государства.
Также достаточно спокойной оценке со стороны турецкого бизнеса факта утраты позиций на российском рынке способствует следующее:
1. Многие из них уже работают в России, пребывая в статусе местной юрисдикции и, невзирая на факт турецкого выгодоприобретателя, рассчитывают доказать свою «полезность» в РФ.
2. Понимание непростой ситуации в экономике РФ под влиянием отрицательной нефтяной конъюнктуры и присутствие трезвого взгляда на сузившееся поле для маневра.
3. Относительная «свежесть» вопроса и надежда на возможное урегулирование на политическом уровне без необходимости в громких, читай рискованных, заявлениях со своей стороны.
4. Надежды на меры государственной поддержки в вопросе замещения потерянного или замороженного российского рынка.
Невзирая на то, что социологические опросы, в частности, недавно проведенный Университетом «Кадир Хас», выявляют наличие углубляющихся расколов в турецком обществе по целому ряду линий — светскость, курды, новая конституция, «российский вопрос» пока не стал одним из них. В целом, турецкое население склонно рассматривать Российскую Федерацию в качестве наибольшей для страны угрозы (годом ранее лидировал Израиль), а в защиту российско-турецких отношений выступают лишь отдельные культурные и общественные деятели, а также немногочисленные инициативные группы, как правило, состоящие из участников, тесно связанных с Россией, к примеру, по факту своего рождения, образования или семейного положения.
По итогам 2015 года турецкая экономика продемонстрировала достаточно высокие темпы роста ВВП — около 4%. Характерно, что как турецкие руководители, в частности, премьер-министр А. Давутоглу, так и независимые аналитики, дают в целом положительный прогноз на текущий год, предсказывая, что по темпам роста экономика страны будет уступать лишь Китаю и Индии.
Очевидно, что заявленный прогноз в нынешних условиях является достаточно амбициозным и станет возможным лишь при соблюдении набора условий и преодолении ряда рисков. Не претендуя на всеохватность, к первым можно отнести кардинальное улучшение безопасности, являющейся для инвесторов и туристов «красной линией», и способность выйти на новые для себя рынки сбыта. Среди вторых, в качестве примера, можно отметить: «ловушку средней добавленной стоимости» и перекредитованность частного бизнеса.
Мощным конкурентом по привлечению зарубежных инвестиций для Турции становится Исламская Республика Иран. Однако, процесс выхода Ирана из-под санкций со стороны США пока не завершен, что является сдерживающим фактором для американских компаний. С другой стороны, европейцы возлагают большие надежды и уже проявляют заметную активность на иранском направлении. Сама же Турция в своей работе с Ираном достаточно ограничена, принимая во внимание то, что их экономики не являются взаимодополняемыми. ИРИ заинтересованы в первую очередь в технологиях, а не в подрядных услугах и не в оборудовании со средней добавленной стоимостью. Впрочем, это не означает, что турецкая продукция не имеет шансов разнообразить иранский потребительский рынок.
Гибельность тупика турецкого внешнеполитического курса очевидна не только оппозиции, но и самому руководству страны. Быстрая смена риторики от «евразийства» и «новоосманизма» и перевод траектории турецкого движения на западничество — затруднительны, однако, первые практические шаги в направлении «перезагрузки» уже сделаны.
В числе заметных достижений можно отметить заключенную между ЕС и Турцией сделку по незаконным иммигрантам, хотя пропагандистский эффект от нее пока намного опережает практический. Прошедший в конце марта — начале апреля в Вашингтоне Саммит по ядерной безопасности и состоявшаяся на полях встреча между двумя президентами, Б. Обамой и Р.Т. Эрдоганом, не выявила сближения позиций между Белым домом и Аксараем по вопросу сирийских курдов. Но с другой стороны и не подтвердила тезис о «нежелательности» турецкого лидера для США.
2016 год будет насыщен вызовами для действующего руководства Турецкой Республики и в целом его можно характеризовать как год «перезагрузки». Попробуем сформулировать в основных чертах турецкую повестку на текущий год:
1. Окончательное решения вопроса по принятию новой, гражданской Конституции страны, вероятно, через вынесение вопроса на всенародное голосование.
2. Решение курдского вопроса в целом на базе силовых методов. Однако, не исключена корректировка политики с учетом успеха курдов в Сирии и бесперспективности ведения войны против РПК «до победного конца».
3. Корректировка внешнеполитического курса. Возвращение в нее западного контента. Могут быть запущены «Нулевые проблемы с соседями - 2.0», о чем свидетельствуют попытки добиться урегулирования с Израилем.
4. Важным вопросом является возвращение Турции в качестве полноценного актора сирийского конфликта, ключом к чему является достижение договоренности с США по сирийским курдам.
5. Дальнейшее зондирование почвы на предмет возможности нормализации отношений с РФ на взаимоприемлемых условиях, на начальном этапе - через попытки привлечения независимых переговорщиков или же по линии публичной дипломатии.
6. Обеспечение дальнейшей диверсификации турецкой экономики и направлений турецкого экспорта.
Следует ожидать, что при оценке целесообразности форсирования «миротворческой» активности в направлении РФ турецким руководством будут учитываться как непростая ситуация в российской экономике, так и предстоящие в сентябре этого года выборы в Государственную Думу.
Турецкому анализу будет подвергнута и оценена способность усиления своих переговорных позиций с Россией по всему фронту пересечения взаимных интересов: Балканы, Черноморье (Украина и Крым), Кавказ (включая Грузию и Нагорный Карабах), Ближний Восток (в том числе, в так называемом шиитском поясе — Сирия, Ирак, Иран), Средняя Азия. Отдельным вопросом будет «отвязка» Турции от поставок российских энергоносителей в среднесрочной перспективе, в частности, через достижение договоренностей с Израилем.
Подводя итог резюмируем, что возобновление российско-турецкого диалога возможно только после прохождения годового цикла жизни российских санкций, когда сторонам станет ясен баланс их прибылей и убытков. Кроме того, к тому времени Россия и Турция, с тем или иным успехом и результатами, пройдут важные этапы в своих внутриполитических повестках, что способно как убедить, так и разубедить каждую из сторон в необходимости российско-турецкого урегулирования на данном этапе.
Докторант кафедры международных проблем ТЭК МИЭП МГИМО МИД России
Блог: Россия и Турция
Рейтинг: 0