Миссия не выполнена: Грузия на Ближнем Востоке

Миссия не выполнена: Грузия на Ближнем Востоке

4 августа 2017 года, в результате нападения смертника на патруль в провинции Кабул погиб один грузинский военнослужащий и трое получили ранения. В доминирующем неолиберальном политическом сказе это явление было оценено, как нужная контрибуция со стороны Тбилиси, с целью обеспечения сохранности демократических ценностей и безопасности государства. Однако, уже далеко не все готовы принять этот приевшийся аргумент. Представители подрастающего политического и академического классов всё больше и больше задаются вопросом о надобности нахождения Грузинского контингента на Ближнем Востоке, если не в целом, то хотя бы в том формате, в котором он сегодня там располагается. Более того, существует мнение, что миссия страны за рубежом потеряла ориентиры, не отражает существующих политических и геополитических реалий, а цели, некогда поставленные перед грузинским контингентом уже неактуальны. Следовательно, государственная политика в этом направлении идёт по инерции, не имея какого-либо осознанного стратегического видения и соответствующих новейшей реальности задач.

НАТО и Грузия: история

Грузия уже давно стучится в дверь НАТО и пытается использовать военный блок для того, чтобы сбалансировать присутствие в регионе Российской Федерации. Основоположником тернистого пути к членству считается второй президент страны, Эдуард Шеварднадзе. Ещё в конце 1999 года он открыто заявил, что Грузия присоединиться к альянсу. Однако, в свете значимых внутригосударственных вызовов Шеварднадзе так и не сумел сконцентрироваться на этом вопросе. Эта тема стало вновь актуальной, когда попытка Михаила Саакашвили «перезагрузить» отношения с Москвой провалились и вылилась в военную конфронтацию в Августе 2004 года в Цхинвальском регионе. После этого инцидента Тбилиси полностью сосредоточился на сближение страны с военным альянсом. Администрация президента США, Джорджа Б. Младшего полностью поддерживала Саакашвили на его пути к членству, оказывая стране, как политическую, так и финансовую поддержку, с целью укрепления в ней демократических ценностей и модернизации военных сил.

В 2008 году на саммите НАТО в Бухаресте, несмотря на готовность Вашингтона и его стратегических партнёров в Восточной Европе, Тбилиси не сумел получить т.н.  MAP (Membership Action Plan – План подготовки к членству). Против выступили Германия, Франция и Великобритания. Однако, в окончательном коммюнике было прописано, что Грузия и Украина, рано или поздно, станут полноценными членами Североатлантического альянса. С тех пор, Тбилиси углубляет отношения с НАТО, но желанного пропуска в клуб так и не получил. По официальной версии блока, Грузия должна достичь определённых успехов на фронте демократии и институциональных реформ. Хотя существует и друга версия, по которой, альянс не готов брать на себя обязательства, которые могут прямо или косвенно способствовать росту напряжения с Российской Федерацией. Это точка зрения разделяется большинством грузинских учёных и, скорее всего, как грузинскими, так и международными экспертами за кулисами; но заявить об этом открыто – все стороны отказываются. Они не хотят признавать публично тот факт, что НАТО уже не в состоянии сегодня в одностороннем порядке решать вопросы и дальше участвовать на разных военных платформах или же расширяться на Восток.

Военное участие Грузии в операциях НАТО началось в 2004 году, когда президент страны, Михаил Саакашвили изъявил желание поспособствовать урегулированию конфликтов на Ближнем Востоке и развитию демократических процессов. Приблизительно 50 миротворцев прибыли в Кабул и подключились к миссии ISAF (International Security Assistance Force - Международные силы содействия безопасности). Это международный войсковой контингент возглавляемый НАТО c 2003 года, действовавший на территории Афганистана с декабря 2001 года. По официальным данным, на 1 августа 2013 года число грузинских военнослужащих в миссии составило 1,561 солдат. Это в общей сложности пятый по численности контингент после Италии (2,825), Германии (4,400), Великобритании (7,700) и США (60,000). К 1 июня 2014 года количество солдат сократилось до 805 человек. В конце 2014 года на смену силам международной вооружённой коалиции пришла небоевая операция альянса «Решительная поддержка» (RSM – Resolute Support Mission). Всё бремя войны легло на плечи афганской армии. По обновлённым данным, на март 2017 года грузинский контингент состоял из 805 солдат. Это седьмой по численности контингент, после Польши (968), Румынии (1,002), Иордании (1,069), Италии (2,000), Германии (2, 695), Великобритании (5,200) и США (32,800) (1;2;3). Число погибших грузинских военнослужащих в операциях на территории Афганистана составляет – 29 человек, а в Ираке – 5.

Миссия Грузии на Ближнем Востоке

Цели и их логическое обоснование

Основные цели правительства Михаила Саакашвили можно сформулировать следующим образом: 1. модернизация армии и повышение уровня обороноспособности страны; 2. обеспечение суверенитета и безопасности государства через вступление Тбилиси в Североатлантический альянс; 3. демократизация государственных институтов.

С момента объявления независимости и до внедрения реформ Михаила Саакашвили, Грузия находилась в тяжёлом политическом, экономическом и социальном кризисе. Государство не могло способствовать нормальному функционированию не только правоохранительных органов, но и любого другого института в целом. Армия была слаба и не способна из-за отсутствия финансовых ресурсов обеспечить сохранность государственной безопасности и суверенитета. Прекрасно осознавая это, правительство Саакашвили приняло решение быстрыми темпами полностью реформировать силовые ведомства и сконструировать новую грузинскую армию по международным стандартам. В этом контексте, было логично, что активное сотрудничество с НАТО помогло бы не только влить большие денежные суммы в проект, но и дать возможность боевым единицам перенять опыт и знания представителей стран членов альянса. Более того, непосредственное участие в миссиях в Афганистане и в Ираке обеспечило бы постоянную боевую готовность военных подразделений. Более того, на фоне тяжёлого социально-экономического фона, возможность подработать на фронте боевых действий стало востребованным среди грузинских военных, которые на добровольческих началах участвуют в нескольких «походах» на Ближнем Востоке, для того чтобы улучшить не только свои личные навыки ведения боя, но и условия содержания в казармах и финансовое благополучие в целом.

Как и любое маленькое государство Грузия опирается на основной постулат реализма – большие страны делают, что хотят, а меленькие, что могут. Следовательно, было логично, что новое постреволюционное правительство, осознав всё сложность отношений с Северным соседом, решило прибегнуть к классической теории добавления силы, т.е. вхождение в союз с более сильным партнёром. В данном случае, единственная военная мощь, которая могла и может сдержать Россию, является НАТО. Для правящей элиты, вхождение в североатлантический альянс был абсолютной гарантией безопасности грузинской государственности и, более того, предпосылкой к восстановлению её территориальной целостности.

Демократизация государственных институтов и страны в целом, путём сотрудничества с альянсом и интеграции в её ряды является важным вопросом. Госчиновники в Тбилиси надеялись или же просто уверяли себя и людей, что местные институты будут более активно демократизироваться в следствии позитивного влияние стран членов альянса. Это видение отражает не только наивность государственных чиновников, которые попытались трансформировать военный блок в своеобразный «проводник» демократизации, но и важность самого членства, как окончания очередного демократического перехода. Официальные представители НАТО, не желая признать влияние Российской позиции на политические решения блока, многие годы уверяли грузинскую правящую элиту и общество, что главным препятствием на пути к полной интеграции является нехватка демократических процессов. По их словам, Тбилиси должен был и, до сих пор, обязан достичь «определённого» уровня демократизации. Этот аргумент настолько укоренился в политическом сказе, что стал неотъемлемой частью неолиберальной идеологии. Следовательно, существует своеобразное мнение, что демократический переход, который начался с приходом к власти революционного правительства придёт к логическому заключению, лишь в случае вхождения страны в НАТО. Это явление не только закончит процесс демократизации Грузии, но и сможет дать толчок уже новой фазе развития.

Итоги

Сегодня уже можно с уверенностью заявить, что грузинская миссия на Ближнем Востоке в целом оказалось неудачной.

Грузинский «блицкриг» по вступлению в НАТО увенчался поражением. Восхваляемая многими местными экспертами и учёными заявление стран членов альянса, о том, что Тбилиси всё-таки станет полноправным членом блока компромиссное явление, направленное на мотивацию Грузии продолжить курс на интеграцию и, в тоже время, своеобразное признание надобности учитывать стратегические интересы России в регионе. Сегодня уже можно открыто говорить, что вхождение в состав блока невозможно исходя и сложившейся политической и геополитической ситуации. Тбилиси может развивать отношения с НАТО, но разговоры о получении т.н. «дорожной карты» являются простым манипуляцией. Грузинская мечта обеспечить себе безопасность, суверенитет и территориальную целостность, путём создания постоянного союза с североатлантических блоком натолкнулась о политическую и военную реальности, где Южный Кавказ всё ещё является зоной влияния Москвы и НАТО просто не может в данном случае выполнить миссию, которую на неё возлагает грузинская политическая элита.

Также следует отметить, что активное участие в операциях НАТО не привели к демократизации местных институтов управления. Эта идея была изначальна неверной, поскольку североатлантический блок с развитием демократии в развивающихся странах ничего общего не имеет. А попытка неоконсервативной ветви Американских политических элит внедрить демократию в разные уголки мира, скорее всего, уже подходит к своему логическому заключению – провалу. Политические события показали, что для формирования демократических институтов недостаточно военных сил НАТО, желания американских политических философов и деятелей. Это долгий процесс, который должен найти почву непосредственно в обществе и развиваться изнутри, а не извне. Что же касается самой Грузии, то несмотря на удачи реформ Михаила Саакашвили, им созданная политическая система скорее всего характеризовалась, как авторитаризм с элементами политической конкуренции (competitive authoritarianism). В итоге, грузинские институты не только не демократизировались благодаря НАТО, так и государство в целом, по теории местных политических элит, пока не может закончить фазу т.н. демократического перехода (democracy transition phase), до её вступления в альянс. А как мы уже говорили, этого в ближайшем будущем не стоит ожидать.

Единственная удача грузинской миссии связана с модернизацией армии. Правительство смогли не только реформировать военные силы, но и всю систему правоохранительных органов тоже. Это очень важный прорыв для страны. Более того, грузинские военные формирование хорошо проявили себя, как на Ближнем Востоке, так и во время боевых действий в Августе 2008 года. Однако, есть два вопроса, которые следовало бы учитывать. Первое, насколько успех грузинских вооружённых сил был обусловлен их подготовкой, а не недооценкой со стороны противника?! Не секрет, что части российской армии не учли факт переподготовки и перевооружения грузинских солдат, а также их интенсивную подготовку американскими инструкторами. И второй, не менее важный вопрос, насколько участие и опыт военных действий в пустыне Афганистана может реально создать хорошую почву для ведения боя в горным областях Кавказа?! Ведь, по сути, Грузии нужна действующая армия, способная сражаться в Кавказских реалиях, а не на пустынной местности. Подытоживая, следует помнить, что процесс модернизации был нужен для того, чтобы в случае надобности грузинская военная машина могла выполнять определённые цели не за рубежом, а на границах своего государства. Насколько она реально это может сделать спорный вопрос.

К чему следует идти?

Было бы разумно переформулировать основные тезисы участия грузинского контингента в операциях на Ближнем Востоке, чтобы они соответствовали существующим реалиям.

В частности, надо учитывать невозможность вхождения Грузии в НАТО (в ближайшее время) и возросшую политическую и военную мощь Российской Федерации.

Также, острую нужду в подготовке военнослужащих к наземным операциям в горных районах Кавказа, а не на пустынной местности.

Более того, следует обратить внимание и на возможные риски развития радикального Ислама в довольно-таки многочисленном мусульманском сообществе не интегрированным в грузинское общество.

И конечно, избавиться от наивного мнения о том, что североатлантический союз может поспособствовать развитию демократических институтов. Грузинская миссия под эгидой НАТО ничего общего с демократией не имеет.