Вторжение в Мали: главное – не навредить

Интервью

11 января Франция направила свои войска в Мали, чтобы остановить продвижение исламистских сил на юг. Военное вмешательство было поддержано Советом Безопасности ООН, а союзники по НАТО выразили готовность оказать поддержку разведданными и в транспортировке грузов. Однако некоторые аналитики полагают, что Мали может превратиться в очередной Афганистан или Ирак, и Франция втянется в длительный конфликт, который принесет стране больше вреда, чем пользы. Коммодор ВМС Великобритании Стивен Джерми анализирует стратегию Франции в Мали и возможные последствия вмешательства.

Интервью

11 января Франция направила свои войска в Мали, чтобы остановить продвижение исламистских сил на юг. Военное вмешательство было поддержано Советом Безопасности ООН, а союзники по НАТО выразили готовность оказать поддержку разведданными и в транспортировке грузов. Однако некоторые аналитики полагают, что Мали может превратиться в очередной Афганистан или Ирак, и Франция втянется в длительный конфликт, который принесет стране больше вреда, чем пользы. Коммодор ВМС Великобритании Стивен Джерми анализирует стратегию Франции в Мали и возможные последствия вмешательства.

Собеседник: коммодор ВМС Великобритании Стивен Джерми, бывший директор по стратегическим вопросам посольства Великобритании в Афганистане.

Интервьюер: Мария Просвирякова, РСМД.

Фото: Коммодор Стивен Джерми

Заявленная цель французского военного вторжения в Мали – воспрепятствовать превращению страны в надежное убежище сторонников джихада. Но непосредственное участие в борьбе с терроризмом превращает Францию и другие страны Европы в мишени для террористических атак. В чем Вы видите плюсы и минусы французской интервенции?

Сейчас мы наблюдаем лишь начальную фазу французского вторжения, так что при анализе следует проявлять осторожность. Я не уверен, что ситуация так проста, как думают французы. Она чревата потенциальным повышением террористической угрозы для материковой части Франции. Дело в том, что если исламские радикалы расценят интервенцию как проявление более широкого вмешательства Запада в целом, то угроза для Франции возрастет. В общем плане это придаст вес утверждениям радикальных исламистов о навязывании исламским народам западных ценностей и правителей.

Так, именно это послужило, среди прочего, мотивацией терактов в Лондоне в июле 2005 г. Террористами-смертниками оказались в основном британские мусульмане, возмущенные участием Великобритании в военных операциях в Ираке и Афганистане.

Вот почему затянувшееся участие в боевых действиях в Мали повысит террористическую угрозу для французских граждан и затронет интересы Франции на Ближнем Востоке и в Северной Африке. И это те явные минусы, которые следует иметь в виду.

О плюсах можно говорить только в случае победы французов. Она приведет к созданию менее радикального государства и снизит угрозу для французских интересов в регионе.

Французские власти признали, что боевики оказались лучше вооружены и экипированы, чем первоначально предполагалось. Судя по всему, мятежники в пустыне могут продержаться дольше, чем обязательства французов перед страной, не представляющей особого значения для ее коренных интересов. Какова вероятность того, что французское вторжение в Мали обернется очередным Афганистаном или Ираком?

Фото: alarabiya.net
Французская интервенция в Мали

Прежде всего, нужно быть очень осторожным в суждениях относительно судьбы военного вторжения без должного знания самой страны. Сделав такую оговорку, я бы предположил, что возможность затяжного противостояния в Мали действительно существует, как и возможность его превращения в нечто похожее на происходящее в Афганистане или Ираке. Вместе с тем я бы предостерег от использования Ирака или Афганистана в качестве метафоры, означающей «что-то идет не так», поскольку оба случая крайне сложны и неоднозначны.

Существует ли вероятность того, что французы увязнут в Мали надолго?

Да, такая опасность существует. Но это зависит от выбранной ими стратегии и поставленных целей.

Если французам не удастся передать ситуацию под контроль постоянных африканских сил, то они окажутся вовлеченными в длительное противостояние, о чем свидетельствует опыт Афганистана и Ирака.

А какова, на Ваш взгляд, стратегия французов?

Определенные выводы можно сделать, исходя из французских действий. Если бы их стратегия заключалась в проведении крупномасштабных операций по подавлению мятежников, то им бы потребовался значительно больший контингент, чем тот, что задействован в Мали. Для подобного рода операций требуется примерно один солдат или полицейский на каждые 50–200 человек населения.

Расчеты показывают, что Франция направила в Мали гораздо меньше войск. Это свидетельствует о том, что на данный момент французы не ставят перед собой цель проводить операцию по подавлению повстанцев.

Скорее всего, мы имеем дело с быстрым реагированием на потенциальный захват страны исламистами, и стратегия, судя по всему, заключается в пресечении начальных попыток исламистов, после чего уже предполагается действовать по обстоятельствам.

Я бы назвал это «стратегией изучения», и на данном этапе она, скорее, похожа на борьбу с терроризмом. Однако, на мой взгляд, нам следует дождаться того, что о своей стратегии скажут сами французы.

Существует много спекуляций вокруг недавнего кризиса с заложниками в Алжире. И трудно понять, что там произошло на самом деле. Судя по сообщениям СМИ, одной из целей террористов было заставить алжирское правительство отказаться от поддержки французской интервенции в Мали. Как этот кризис связан с тем, что происходит в Мали, и есть ли здесь вообще какая-то связь?

На данный момент трудно утверждать что-то с уверенностью, отчасти потому, что алжирский рейд, судя по всему, был спланирован два месяца назад, следовательно, до вторжения Франции в Мали. Однако я вполне допускаю наличие связи между событиями в Мали и Алжире, с одной стороны, и интервенцией Франции и Великобритании в Ливию, с другой. Вторжение в Ливию обернулось непредвиденными последствиями. Главным из них стало изменение политического климата в странах Магриба. В Ливии произошло свержение режима, который обладал мощными спецслужбами и достаточно надежно контролировал население. Однако привнесение демократических норм не может не ослаблять режим. В результате экстремисты уже не находятся под прежним контролем, и в северной части Африки южнее Сахары политическая атмосфера изменилась.

Вот почему я считаю, что между Мали, с одной стороны, и Алжиром, с другой стороны, никакой прямой связи не существует. На мой взгляд, оба случая являются непредвиденными последствиями французской и британской интервенции в Ливию, которая усилила региональную нестабильность.

Фото: storify.com

Поможет ли вторжение решить основные проблемы, стоящие перед Мали, в частности, кризис доверия к правительству в Бамако, отчуждение северной части страны и многие другие? Каким может быть выход из сложившейся ситуации?

Мне кажется, надо вообще задуматься о целесообразности использования механизма интервенции как такового. Очень важно действовать с учетом культурных и политических особенностей страны, в дела которой происходит вмешательство. Поскольку страны сильно отличаются друг от друга, подходы к решению проблем в них также должны быть дифференцированными.

С одной стороны, если вторжение сопровождается разумными усилиями по установлению взаимопонимания и улучшению жизни населяющих Мали народов, то в долгосрочном плане можно говорить о его пользе.

С другой стороны, нельзя исключать и того, что со временем вторжение может привести к прямо противоположным результатам по сравнению с первоначальными целями, если возросшая нестабильность толкнет мусульманское население, составляющее большинство, в объятия радикальных исламистов. Опасность вторжения заключается в том, что оно действительно может послужить сигналом к сосредоточению радикальных исламистов в том месте, где они захотят отомстить Западу.

Полагаю, что у французов есть шансы на успех, но все зависит от правильности выбранной ими стратегии. При ее определении необходимо:

• провести точный культурный анализ, обеспечивающий ясное понимание динамики культурных и политических процессов в стране;
• отказаться от навязывания Мали западной модели демократии; выяснить мнение местного населения относительно того, какая форма государственного управления представляется ему наиболее целесообразной, включая вопрос об автономии для туарегов;
• выработать стратегию, предусматривающую, что сами малийцы будут претворять в жизнь то, что считают наиболее целесообразным для своей страны.

Фото: aljazeera.com

Таким образом, до принятия решения о вторжении мы должны задать себе вопрос: достаточно ли хорошо мы понимаем страну? И если мы все-таки решим вмешаться, то должны сделать это по-умному, чтобы не усугубить ситуацию.

Если уверенности в должном понимании страны нет, то лучше следовать подходу, принятому в медицине, а именно: главное – не навредить.

Так что если французы уверены в том, что достаточно хорошо понимают Мали, и что вторжение принесет пользу, то у их стратегии есть шанс оказаться успешной.

Если же их понимание культуры, положения дел и политики Мали недостаточно глубоко, то я бы порекомендовал выждать какое-то время и ничего не предпринимать.

Главная опасность вторжения заключается в том, что зачастую оно ухудшает, а не улучшает положение. Примером тому, на мой взгляд, может служить Афганистан: я не уверен, что если мы уйдем оттуда после 11 лет пребывания, то оставим страну в лучшем положении, чем до вторжения.