Прощать прошлое: Иран верит в серьезные отношения с Россией и с Востоком

«Крепить оборону на Западе, а друзей искать на Востоке» — суть этого изречения и стратегии, приписываемой еще выдающемуся русскому полководцу и дипломату, князю Александру Невскому, кажется сегодня всё актуальнее на фоне возросшего разностороннего давления на Россию со стороны США, НАТО и стран ЕС. Впрочем, для второй части этой идеологемы есть не менее веские основания и возможности в наши дни.

Российско-иранские отношения снова находятся на поворотном этапе. Война в Сирии и поддержка Россией правительственных сил и их союзников оказали на восприятие нашей страны на Ближнем и Среднем Востоке влияние куда глубже, чем можно было ожидать. Перелом наступил не только в противостоянии ожесточенным и мощно вооруженным коалициям террористических групп, но и в сознании людей по отношению к России. Это является одним из ключевых факторов как в продолжении выстраивания стратегических отношений России на ближневосточном направлении, так и в формировании геополитического баланса и мировой рыночной конъюнктуры.

В преддверии первого визита нового президента Ирана Сейеда Ибрагима Раиси в Москву анализируем некоторые новые вводные в российско-иранских отношениях в региональном и глобальном масштабах, условия и возможности создания архитектуры безопасности в Персидском заливе, афганский кризис, преемственность власти в Иране и другие темы в беседе с Чрезвычайным и Полномочным Послом Исламской Республики Иран в РФ в 2009–2013 годах, экс-советником Высшего Совета национальной безопасности ИРИ Сейедом Махмудом Резой Саджади.

«Крепить оборону на Западе, а друзей искать на Востоке» — суть этого изречения и стратегии, приписываемой еще выдающемуся русскому полководцу и дипломату, князю Александру Невскому, кажется сегодня всё актуальнее на фоне возросшего разностороннего давления на Россию со стороны США, НАТО и стран ЕС. Впрочем, для второй части этой идеологемы есть не менее веские основания и возможности в наши дни.

Российско-иранские отношения снова находятся на поворотном этапе. Война в Сирии и поддержка Россией правительственных сил и их союзников оказали на восприятие нашей страны на Ближнем и Среднем Востоке влияние куда глубже, чем можно было ожидать. Перелом наступил не только в противостоянии ожесточенным и мощно вооруженным коалициям террористических групп, но и в сознании людей по отношению к России. Это является одним из ключевых факторов как в продолжении выстраивания стратегических отношений России на ближневосточном направлении, так и в формировании геополитического баланса и мировой рыночной конъюнктуры.

В преддверии первого визита нового президента Ирана Сейеда Ибрагима Раиси в Москву анализируем некоторые новые вводные в российско-иранских отношениях в региональном и глобальном масштабах, условия и возможности создания архитектуры безопасности в Персидском заливе, афганский кризис, преемственность власти в Иране и другие темы в беседе с Чрезвычайным и Полномочным Послом Исламской Республики Иран в РФ в 2009–2013 годах, экс-советником Высшего Совета национальной безопасности ИРИ Сейедом Махмудом Резой Саджади.

Уважаемый господин Саджади, позвольте начать с общих вопросов. Мы беседовали с Вами несколько лет назад. За это время произошло много событий. Во-первых, Россия и Иран проделали огромную совместную работу в деле борьбы с международным терроризмом в Сирии. Арабской республике оказана и, судя по всему, будет оказываться помощь в будущем послевоенном восстановлении, обеспечении безопасности, что крайне важно для достижения внутриполитического консенсуса, сохранения государственности, мирной жизни и так далее. Как в Тегеране оценивают нашу совместную работу?

Фото из личного архива дипломата

Рад нашему интервью и возможности обратиться к российской аудитории снова. Хочу подчеркнуть, что всё сказанное здесь будет являться отражением моего собственного видения и не может быть расценено как официальная позиция Исламской Республики Иран.

Касаемо первого вопроса, позвольте мне выделить очень важный момент. Произошедшее в Сирии нельзя считать гражданской войной или народным недовольством, «арабской весной», как это было в случае с Египтом или Тунисом. Президент Башар Асад — единственный независимый арабский лидер в регионе, который не является ставленником Соединенных Штатов. Поэтому американцы, контролируя почти весь регион, приняли решение убрать его, используя саудовское финансирование и последователей ваххабитской экстремистской идеологии ИГИЛ (ИГ, ДАИШ — организация признана террористической и запрещена в РФ). Иран и Россия освободили Сирию от американского доминирования и варварских устоев ИГ.

Это огромное историческое событие, изменившее вектор будущего. Оно останется в памяти людей всего Ближнего Востока на века. И то, что сделали американцы, тоже никогда не забудут. Ведь американское вмешательство и преступления в Сирии — это катастрофа ХХI века, сравнимая с применением ими ядерного оружия в Японии в ХХ веке. Я не сомневаюсь в том, что, если бы ИГ победило в Сирии, мы бы боролись с терроризмом уже на улицах Тегерана и Москвы.

Российское участие в борьбе с терроризмом и ИГ, защита сирийцев самым позитивным образом отразились на восприятии Вашей страны в Иране.

Но война в Сирии, к сожалению, еще не закончена. До сих пор в разных районах страны, включая зоны деэскалации, с правительственными силами воюют различные террористические группировки, подконтрольные той или иной коалиции. Что мешает полной победе?

Определенные силы в США, Израиле, Саудовской Аравии хотят, чтобы война продолжалась до тех пор, пока Башар Асад не уйдет. Вы знаете, Иран держится уже более 40 лет, и до сих пор против нас используются террористические группы, санкции, появляются новые идеи и формы оказания давления, новые угрозы, новые формы войны: культурная, медийная и так далее. Посмотрите, что США сделали на Украине, они пытались несколько раз, не получилось, но надежды не теряют. Сейчас хотят принять Украину в НАТО. Но не потому, что так любят Украину, а потому, что не любят Россию.

Определенные амбиции в Сирии заявляет президент Турции Эрдоган, хочет контролировать определенную часть Сирии.

А как Вы оцениваете роль Турции в сирийском кризисе?

Очень плохо. Во избежание еще большего вреда и была создана коалиция Иран — Россия — Турция.

Ранее в интервью мы довольно подробно обсуждали перспективы и вызовы российско-иранских отношений и, в частности, их экономическую составляющую. За минувшие семь лет заметили ли Вы со своей стороны существенные изменения в этом направлении нашего сотрудничества: реальный прогресс, новые возможности, новые препятствия или регресс? Если преобладает негативная коннотация, расскажите, пожалуйста, о своем видении проблем и вариантов их решения?

Экономическое сотрудничество между нашими странами как ближайшими соседями улучшилось, однако еще далеко от идеального. Причины здесь две.

Первое — центральным банкам наших стран нужно поменять парадигму. Пока они никак не поддерживают бизнес между двумя странами.

Второе — бизнесмены России и Ирана по-прежнему больше ориентируются на Запад. Требуется систематически стимулировать деловые круги обеих стран учитывать не только личные интересы, но и национальные.

В Иране выбрали нового президента. Как это отразилось или отразится на двусторонних отношениях? Какой вектор внешней политики Ирана по отношению к России и к Западу выбрала команда нового президента Сейеда Ибрагима Раиси?

Россия и Иран в Сирии и за ее пределами: предстоящие вызовы. Рабочая тетрадь РСМД и Центра по изучению Ирана и Евразии

Отношения между нашими странами в период полномочий президента Ибрагима Раиси будут только улучшаться. По двум причинам. Во-первых, кабинет бывшего президента Роухани считал Запад флагманом международной жизни и практически никак не брал во внимание другие страны и регионы. У доктора Раиси противоположная точка зрения. Во-вторых, доктор Раиси — последователь верховного лидера Ирана, а аятолла Хаменеи верит в серьезные отношения с Востоком.

Можно ли уточнить, подразумеваются ли здесь под Востоком конкретные государства и к чему в Иране относят Россию — к Западу или к Востоку?

Восток и Запад, конечно же, не только географические понятия. Мы определяем это следующим образом. Запад — это конгломерат стран, которые после французской революции начали придерживаться определенных ценностей и способа поведения, образа жизни. Они перестали верить, это закоренелые материалисты, прагматики, везде стремящиеся извлечь выгоду любой ценой.

Восток — это традиции, для нас другие люди и их жизни имеют значение. Россию ментально мы относим к Востоку.

Вы сказали, что после совместной работы России и Ирана в Сирии восприятие нашей страны у вас значительно улучшилось. То есть до этого было не очень?

Да. Знаете, если говорить об имидже, в течение почти столетия Россия ведь отсутствовала в Иране, начиная с СССР. И Запад использовал это максимально возможно, чтобы нанести урон своей пропагандой. Поэтому для многих Россия воспринималась как опасное государство, в прошлом нападавшее на Иран и отчуждавшее часть его территорий во время Кавказской войны, например. Запад умело это использовал для разрушения имиджа России, провоцируя ненависть и страх.

С войной в Сирии всё изменилось. Иранцы любят Башара Асада. Россия помогла сирийцам и нам в борьбе с терроризмом и в ответ получила большой кредит доверия с нашей и сирийской стороны! Мы потеряли более трех тысяч солдат в Сирии — и эта цифра была бы куда больше, если бы Россия не поддержала Сирию в этой войне. И люди счастливы от этого. Россия остановила убийства людей, детей. Поэтому восприятие России у нас полностью поменялось в лучшую сторону. Хотя западная пропаганда очень сильна информационно и научно, она глубоко воздействовала на сознание иранцев. Так что здесь по-прежнему нужны усилия для преодоления подобных последствий.

Какие совместные усилия здесь могут последовать?

Нужны возможности больше узнавать друг друга. Я часто встречал иранцев, которые съездили в Россию и были очень удивлены, что Россия настолько красивая страна, культурная, европейская. И в то же время, будучи послом в России, часто общался с россиянами, которые говорили, что они боятся ездить в Иран и с опаской относятся к нашей стране, видят какую-то угрозу, что не соответствует действительности, конечно. После поездки в Иран эти же люди говорили, что они в восторге и хотели бы туда снова. А кто-то, съездив в Иран, был удивлен развитием науки и технологий, нанотехнологий и так далее.

В России восприятие Ирана во многом тоже сформировали западные медиа. Но хотелось бы сказать, что иранское правительство сейчас контролирует, фильтрует формирование образа России в Иране, и мы не допустим той негативной атмосферы, что была раньше, хотя некоторые ресурсы и продолжают придерживаться старого восприятия.

Владимир Путин направил приглашение Сейеду Ибрагиму Раиси посетить с визитом Россию. Дата уже выбрана?

Я надеюсь, визит состоится в скором времени. Мы всегда очень рады получать приглашения от дружественной нам страны.

Вы сказали, что отношения между нашими странами в период президентства Ибрагима Раиси будут только улучшаться. Возможно, появится новая повестка?

Никита Смагин:
Иран в ШОС: вынужденный поворот на Восток и альтернативный миропорядок

Могу сказать, что нынешний министр иностранных дел Ирана Хоссейн Амир Абдоллахиан — сторонник серьезных отношений с Россией, в отличие от предыдущего министра Мохаммеда Джавада Зарифа, который ориентировался больше на Запад, что я считаю серьезной политической ошибкой. Так что я оптимистичен в этом отношении.

А президент Раиси?

Президент Раиси — последователь нашего лидера, а для верховного лидера Ирана отношения с Россией — это приоритет.

Продолжится ли сотрудничество Ирана с Россией по сирийскому досье?

Конечно. Вы знаете, когда солдаты КСИР возвращались домой, они рассказывали много хорошего о русских военных в Сирии. Сирия нас сплотила. Это был поворотный момент. Хотелось бы это сохранить.

Позвольте перейти к другим вопросам. Какой подход у Ирана к обеспечению безопасности региона Персидского залива сейчас?

Первое и самое главное — если мы все хотим безопасности в Персидском заливе, США должны уйти оттуда. Речь не о разрыве дипломатических отношений, а о военных базах США в арабских странах. Дипломатические отношения с Америкой и мы готовы иметь. Провокации идут именно из-за наличия военных баз.

Этот подход отображен в иранской инициативе «Hormuz Peace Endeavour» (HOPE) в Персидском заливе? Что это за проект и каково его состояние сейчас?

Это инициатива совместно обсуждать проблемы в Персидском заливе и находить пути их решения.

Страны Залива согласны?

 Нет. Особенно Саудовская Аравия, которая намеренно преувеличивает угрозы со стороны Ирана. Мы хотим иметь хорошие отношения с Саудовской Аравией, не с сателлитом США.

Как Вы оцениваете ирано-саудовские отношения на текущем этапе? На прошедшем в ноябре 2021 г. в Бахрейне очередном саммите IISS по региональной безопасности в рамках Манамского диалога экс-глава внешней разведки Королевства Саудовской Аравии Турки бин Фейсал Аль Сауд заявил о том, что «если все говорят о необходимости демонтирования ядерного потенциала Ирана, почему бы не демонтировать израильское ядерное оружие тоже, чтобы весь Ближний Восток был свободен от ядерного оружия и оружия массового уничтожения». Поддерживаете ли Вы такой подход? В целом, изменится ли позиция Ирана по отношению к другим государствам Персидского залива с приходом к власти президента Раиси?

Саудовская Аравия была нелегким соседом в течение 40 прошедших лет. В свое время они помогали Саддаму Хуссейну вторгнуться в Иран, финансировали оппозицию, мятежников и террористов для проведения диверсий в Иране, провоцировали других соседей, например, ОАЭ, чтобы те заявляли территориальные претензии к нашей стране. Атаковали дружественные нам Сирию, Ливан, Ирак, Йемен. Саудовская Аравия настроена против Ирана вместе с США и Израилем. До этого саудовские власти даже заявляли, что готовы объединиться с кем угодно, чтобы навредить Ирану.

Сейчас США сокращает свое присутствие в регионе, поэтому Королевство Саудовская Аравия считает, что это мудро и безопасно в данный момент — пожать нам руку, которая, однако, была им протянута на протяжении всех последних 40 лет!

По поводу ядерного оружия, они дружат с Израилем и вряд ли попросят о демонтировании его ядерных мощностей.

В любом случае, базовая стратегия Ирана — иметь хорошие отношения с соседями и прощать прошлое. Мы считаем арабский народ братьями. Но когда за спиной саудовских властей стоят США, это другой вопрос.

А как Вы относитесь к тому, что третьи страны могли бы выступить медиаторами в ирано-саудовских отношениях? Некоторые государства даже заявляли об этом.

Последствия американо-иранской конфронтации для России: анализ факторов риска (2021 г.). Доклад РСМД

Знаете, когда я вернулся в Иран с дипломатической службы в России, меня назначили на работу в Высшем Совете национальной безопасности Ирана. Во время моего визита в Пакистан премьер-министр спросил меня, может ли Пакистан выступить посредником в отношениях Ирана с Саудовской Аравией. Я сказал: «Да, но Саудовская Аравия не согласится, и Вы будете сожалеть об этом». Некоторое время спустя я снова встретился с ним и задал вопрос об этом, на что премьер-министр ответил: «Да, ты был прав». То же самое было с Кувейтом и Оманом.

А как сейчас развиваются отношения с Катаром? Бывший премьер-министр и министр иностранных дел Катара шейх Хамад бин Джассим Аль Тани в конце 2021 года, заявил, что государствам региона Персидского залива необходимо взаимодействовать с Ираном и пересмотреть свою стратегию отношений с ним.

Здесь вопрос в том, что США уходят с Ближнего Востока и Персидского залива, поэтому арабские страны думают, что теряют поддержку.

У Ирана с Катаром в прошлом были очень хорошие отношения. За редким исключением. У нас никогда не было войны с Катаром. Также Иран поддержал Катар во время дипломатического кризиса. Мы открыты инициативам с их стороны.

Катар — традиционное исламское государство. Королевская семья поддерживает традиционный ислам, суннизм и, соответственно, его приверженцев. Катар поддерживает исламские группы, которые не являются ультрарадикальными, как ваххабиты. Это, например, «Братья-мусульмане» (организация признана террористической и запрещена в РФ). Но это не значит, что Катар разделяет все их идеи. Катар против ваххабитов, насколько нам известно.

Как быть с тем, что в некоторых странах, в Египте, Сирии, Саудовской Аравии, ОАЭ, в России «Братья-мусульмане» считаются террористической организацией?

Да. Но в Иране и в Катаре это не так. «Братья-мусульмане» — за традиционный ислам, это не ваххабиты. В Египте это была политическая партия. «Братья-мусульмане» боролись против западного колониализма и ставленников США, которыми были Анвар Саддат, Хосни Мубарак, например.

Продолжается ли сотрудничество Ирана и Катара по освоению газоносного месторождения «Южный Парс»?

Нет.

По Вашему мнению, нужен ли миру аналог такой организации, как ОПЕК, но в газовой отрасли?

Конечно. Если нет координации между ведущими странами — экспортерами газа, это может дестабилизировать рынок. Должна быть такая же организация с полномочиями, как у ОПЕК, в газовой сфере. И наш лидер обсуждал этот вопрос на встрече с президентом Путиным, предположив, что Россия могла бы играть ведущую роль в такой организации.

Не могу не спросить Вас об отношении к предложенной Россией обновленной Концепции коллективной безопасности в Персидском заливе.

Андрей Кортунов:
Америке пора сосредоточиться на проблемах, а не на противниках

Для того, чтобы концепция работала в Заливе, нужны незыблемые, неизменные правила для всех стран (Персидского залива) и их неуклонное соблюдение на практике, советами и предложениями ничего не изменить, ведь некоторые государства понимают лишь язык силы. Пока США находятся в этом регионе, ко всем процессам будут применяться двойные стандарты. Например, если гибнет один американец, это терроризм, но если тысяча йеменцев — это самооборона. Или если у Израиля есть ядерная бомба — это нормально, нет проблем, но если Иран обогащает уран до 3%, то срочно нужны санкции, потому что кому-то кажется, что Иран собирается создать ядерную бомбу. Можно приводить сотни таких примеров.

Если можно, теперь вопрос о безопасности в соседнем с Ираном государстве. Какова позиция Ирана по отношению к внутриафганскому кризису?

На данный момент талибское правительство показало, что талибы (Движение «Талибан» признано террористической организацией и запрещено в РФ) не те, что были прежде. Их мировоззрение изменилось, улучшилось, они более не угнетают женщин, шиитов, как раньше. И у них есть определенная поддержка среди населения, иначе они бы не смогли сформировать правительство. Сейчас талибы более опытны и более сдержанны.

Есть мнение, что преодолеть кризис в Афганистане можно лишь с опорой на титульный, доминирующий этнос, на пуштунов, которые и составляют ядро «Талибана», то есть, по сути, пересмотреть отношение к ним, признать их власть легитимной. Разделяете ли Вы такой подход?

Мы не будем бороться с теми, кого поддерживают простые афганцы. Мы пока не признаем легитимной их власть, но и не отрицаем. Мы наблюдаем. Я надеюсь, талибы достаточно мудры сейчас, чтобы понимать, что в управлении страной должны принимать участие все этнические группы и их мнение должно учитываться.

На ирано-афганской границе недавно случился инцидент с перестрелкой и захватом КПП. Что произошло?

Касаемо пограничного вопроса могу сказать, что, если есть недостаток в системе безопасности, возникают проблемы. Любые недоброжелатели Ирана и Афганистана могут их спровоцировать в угоду третьим странам. Мне неизвестно, кто или что стало причиной случившегося. Но могу сказать, что обеспечение и укрепление безопасности в регионе — в интересах наших двух стран.

Несколько вопросов о недавно возобновившихся переговорах Ирана, группы «4+1» и США по ядерной программе. В Вене состоялся седьмой раунд встреч. Почему иранскую делегацию представляет заместитель министра иностранных дел Ирана Али Багери Кани, а не сам министр, как это было ранее?

Здесь может быть много причин. Думаю, главная из них — послание странам-переговорщикам о том, что после действий Трампа, когда США в одностороннем порядке вышли из СВПД, мы будем относиться к переговорам иначе, как к приоритету второй очереди, до тех пор, пока Запад тоже не продемонстрирует серьезность в исполнении своих обязательств.

Фигурировала информация, что Иран представил в Вене обновленную переговорную позицию. Расскажите, пожалуйста, в чем эта позиция состоит и как ее правильно понимать?

В этот раз Иран представляли 40 делегатов, мы серьезно относимся к вопросу. Однако переговоры шли с долей сомнений в серьезности намерений западных стран. Мы отвергаем любые ограничения, которые накладываются на Иран незаконными методами.

Глава российской делегации выразил надежду на то, что Иран и США смогут преодолеть напряжение и противоречия вопреки всем сложностям. Также он отметил, что 90% работы для восстановления СВПД завершено. Вы разделяете данный оптимизм?

Лично я никогда не испытывал доверия к западным странам. История полна примеров их предательских и преступных действий. Они понимают только язык силы и ничего не знают о логике, гуманизме, справедливости и достоинстве. Не вижу причины для особого оптимизма с нашей стороны.

Принципиальные разногласия сейчас касаются нежелания Запада ослаблять санкции по отношению к Ирану?

Иван Тимофеев:
США — Иран: почему буксует сделка?

Иран исполнял все положения СВПД, но Трамп единолично решил выйти из сделки и усилить санкционное давление. Главное принципиальное расхождение — Запад не желает снимать это давление, закрывая глаза на реальную ситуацию с ядерным сектором в Иране. У Пакистана и Индии есть ядерное оружие, у Израиля есть. Верховный лидер Ирана издал фетву о том, что ядерное оружие, ядерная бомба противоречит нашим религиозным убеждениям! Но санкции продолжились! Это ли не абсурд?

Понятно, что уровень антагонизма достаточно высок. Но всё же какие способы решения вопроса могут быть? Поделитесь Вашим видением…

Этот вопрос будет решен, если Иран больше не будет являться исламской республикой; если станет марионеткой США и тех стран, которые закрывают глаза на преступления Израиля против арабов; если Иран станет враждебен России. Но мы, иранцы, доказали, что не согласимся с этим и этого не будет.

Если Иран станет враждебен России? (уточнение)

Да, как было во времена шаха, например, с подачи Запада. Вся западная пропаганда направлена на то, чтобы спровоцировать нас друг против друга. Нельзя недооценивать информационный ресурс, который глубоко влияет на ментальность. США хотят доказать исламскому миру, что даже Иран обречен и никто не сможет сопротивляться американской политике.

Надеемся на здравомыслие и прекращение насилия. Позвольте коснуться еще одной темы — о преемственности верховной власти в Иране. В России это очень популярный вопрос к главе государства, который задают все и везде, — кто будет его преемником, анализируют разные кандидатуры на выборы. Звучит ли такой политический вопрос в Иране и какой на него дают возможный ответ?

В свое время к имаму Хомейни пришли религиозные деятели и спросили, что будет после его ухода из жизни и кто будет руководить всем? Он ответил, чтобы те не беспокоились, сказав, что его преемником может стать имам Хаменеи. Потом Совет экспертов, который утверждает верховного лидера, провел собрание, на котором большинство проголосовали за имама Хаменеи.

Имам Хаменеи моложе имама Хомейни. Богословы не приходили и не спрашивали его о том, что будет после него. Скажу одну вещь. Согласно нашим представлениям и опыту прошлого, революция и ее ценности будут жить при имаме Хаменеи до прихода имама Махди. Так что, имам Хаменеи будет здравствовать долго, пока не передаст бразды правления и сохранения исламской революции имаму Махди. Это мое личное мнение. Или Совет экспертов выберет нового лидера, способного нести эту миссию. Может это будет Хасан Насруллах, лидер «Хизбаллы», мы не знаем.

Он же гражданин Ливана?

Он мусульманин-шиит. Этого достаточно. У нас сплоченное общество, такая ментальность. Любой курд, хазареец, перс скажет, что он просто иранец.

А как дела обстоят с еврейским этносом в Иране?

Мы их уважаем. Вы знаете, любой гражданин в Иране может сдать паспорт в любое время и уехать, куда хочет. Но евреи не уезжают из Ирана. Потому что у них все в порядке в Иране.

Спасибо за интервью.