Настало время искать новые «прорывные» направления российско-китайского экономического сотрудничества

Научный директор РСМД Андрей Кортунов в интервью для китайского издания The Paper прокомментировал повестку российско-китайских переговоров во время визита Владимира Путина в Пекин, оценил перспективы и проблемы в экономических отношениях двух стран, проанализировал итоги европейского турне Си Цзиньпина.

Научный директор РСМД Андрей Кортунов в интервью для китайского издания The Paper прокомментировал повестку российско-китайских переговоров во время визита Владимира Путина в Пекин, оценил перспективы и проблемы в экономических отношениях двух стран, проанализировал итоги европейского турне Си Цзиньпина.

— Президент Владимир Путин решил поехать с первым после инаугурации зарубежным визитом в Китай. Как Вы оцениваете значение визита Путина в Китай и важность китайско-российских отношений в нынешней международной обстановке?

Андрей Кортунов:
Шесть причин для поездки Путина Китай

Решение российского президента направиться после своей недавней инаугурации именно в Пекин можно рассматривать как дань вежливости лично председателю КНР Си Цзиньпину, который сразу же после своего переизбрания на третий пятилетний срок на высший государственный пост в Китае в марте прошлого года, избрал Москву для своей первой зарубежной поездки. Стоит подчеркнуть, что китайский лидер пошел на этот символически важный шаг на фоне настойчивых попыток стран Запада изолировать Россию и лично Владимира Путина в международных делах. Естественно, российская сторона на могла не ответить на столь важный для нее политический жест Си Цзиньпина.

Но, помимо политического символизма, за поездкой Путина в Пекин стоят еще и вполне практические интересы двух стран. Сегодня именно Китай является главным торгово-экономическим и политическим партнером России, сотрудничество между двумя странами развивается высокими темпами. Встреча на высшем уровне – хорошая возможность сохранить позитивную динамику взаимодействия в различных сферах, придать ей новый импульс, наметить новые цели и задачи сотрудничества, а также постараться преодолеть неизбежно возникающие в ходе двустороннего взаимодействия сложности и препятствия.

Очередная встреча двух лидеров проходила на фоне дальнейшего осложнения международной обстановки. Пока не удается остановить российско-украинский и израильско-палестинский конфликты, продолжаются атаки йеменских хуситов на военные и коммерческие корабли в Красном море, очень нестабильной остается обстановка в африканском Сахеле, угроза эскалации напряженности сохраняется на Корейском полуострове. В мире наблюдается стремительный рост военных расходов, которые в прошлом году превысили 2,4 трлн долл. Идет процесс расширения НАТО, также строятся планы расширения AUKUS и укрепления военной составляющей в деятельности объединения Quad. Обостряется проблема распространения ядерного оружия, повышается активность многих ранее «дремавших» международных террористических группировок. Все эти неблагоприятные тенденции, список которых легко продолжить, закономерно повышают значение российско-китайского диалога на высшем уровне. Не будет преувеличением сказать, что сегодня отношения между Россией и КНР остаются одним из главных факторов стабильности и предсказуемости в нашем фундаментально нестабильном и непредсказуемом мире. Несомненно, что регулярные встречи на высшем уровне, а их за последние одиннадцать лет между двумя лидерами прошло в общей сложности более сорока, это важное измерение российско-китайских отношений, повышающее их общую устойчивость.

— Каковы, на Ваш взгляд, ключевые сферы российско-китайского сотрудничества в настоящее время? В каких областях есть еще потенциал для сотрудничества между двумя странами?

Наверное, в первую очередь надо отметить динамичное развитие двусторонней торговли. В прошлом году товарооборот достиг 240 млрд долл. Китай уже давно является самым важным торговым партнером России, его доля в российской внешней торговле уже оставляет примерно одну треть и продолжает расти. Доля России в китайском внешнеторговом обороте, естественно, существенно скромнее — около 3,5% по экспорту и примерно 5% по импорту, но за последние пять-шесть лет российская доля во внешней торговле Китая практически удвоилась. Сегодня Китай уже экспортирует в Россию больше, чем в Германию — главного экономического партнера Пекина в Европейском союзе, и примерно столько же, сколько в Индию с ее огромным и быстро растущим населением. В некоторых секторах рост китайского экспорта был особенно стремительным, даже взрывным — например, в прошлом году Китай экспортировал в Россию более 900 тысяч автомобилей, увеличив поставки всего за один год более, чем в пять раз! Резкий рост российских продаж китайского автопрома стал одним из важнейших факторов, позволивших Китаю в крайне сжатые сроки практически догнать Японию по общим показателям автомобильного экспорта.

Иван Тимофеев:
Евразийская структура безопасности: от идеи к практике

Однако, в экономической области остается немало пока нерешенных задач. Еще не вся двусторонняя торговля переведена на расчеты в национальных валютах, хотя доля национальных валют уже достигла 90%. Значит, сохраняется угроза западных вторичных санкций в отношении китайских компаний, работающих в России, и неслучайно, что многие китайские банки неохотно принимают долларовые платежи из России. Китайский бизнес (например, тот же автомобильный) медленно идет на локализацию своего производства на территории России. По некоторым позициям наметилась тенденция к перенасыщению российского рынка китайскими товарами. В российско-китайской торговле относительно невелика доля услуг. Последние имеющиеся данные по торговому обороту между Россией и Китаем за март и апрель этого года характеризуются разнонаправленностью, а перспективы сохранения достигнутых в 2022–2023 гг. темпов роста двусторонней торговли на среднесрочную перспективу остаются не вполне определенными. Не следует забывать и о том, что при всех имеющихся достижениях, по общим объемам торговли с Китаем и по степени диверсификации это торговли Россия пока существенно отстает от группы стран АСЕАН, США или Европейского союза.

По всей видимости, настало время искать новые «прорывные» направления российско-китайского экономического сотрудничества. Едва ли это сотрудничество может вечно базироваться на экспорте российского газа и нефти в Китай, особенно с учетом несомненных успехов КНР в реализации национальной стратегии перехода к безуглеродной энергетике. В России многие связывают большие надежды с реализацией масштабного газового проекта «Сила Сибири-2», который мог бы увеличить импорт Китаем российского трубопроводного газа на 50 млрд куб. м. в год. Но даже уже давно действующий проект «Сила Сибири-1» пока еще не заработал на заявленную мощность в 38 млрд куб м. — на этот уровень проект должен выйти лишь в будущем году. Сегодня трудно сказать, когда именно Китай выйдет на пик углеводородного потребления, но этот момент неуклонно приближается и, возможно, наступит быстрее, чем на это рассчитывают в Москве. Наверное, в этих условиях в Пекине многие считают, что Китаю выгоднее отдавать предпочтение закупкам сжиженного природного газа, чем вкладываться в очередной многомиллиардный трубопроводный проект с длинными сроками окупаемости.

А вот развитие российско-китайского сотрудничества в сельском хозяйстве только набирает обороты, и визит Владимира Путина в Китай должен придать этому процессу дополнительное ускорение. Китай не всегда спешит открывать свои рынки для российского зерна, мяса или молочных продуктов, но процесс этот идет и, несомненно, будет продолжаться. Будет расширяться взаимодействие в освоении космического пространства, в перспективных информационных и биотехнологиях, в Арктике и, возможно, в регионах общего соседства — таких как Центральная Азия. «Узким местом» остается транспортная инфраструктура: несмотря на большие сдвиги к лучшему, пропускная способность железных и шоссейных дорог, мостовых переходов и портов остается фактором, сдерживающим развитие двустороннего сотрудничества. В более общем плане можно отметить необходимость «достроить» двустороннюю торговлю более продвинутыми формами производственной кооперации и увеличением двусторонних прямых инвестиций, общий объем которых пока остается более чем скромным.

— Российско-украинский конфликт длится уже более двух лет. Китай придерживается объективной и беспристрастной позиции в этом процессе и продолжает настаивать на политическом решении этого конфликта. Как Вы оцениваете роль Китая в этом кризисе?

Китайские предложения по урегулированию украинского кризиса хорошо известны. Это не какая-то подробная дорожная карта или детально прописанный план урегулирования; скорее, это набор основополагающих принципов, которыми должны руководствоваться стороны, продвигаясь в сторону мира. Понятно, что некоторые из этих принципов больше соответствуют интересам России, а другие — интересам Украины. Поэтому в Москве и в Киеве склонны делать акценты на разных пунктах китайских предложений.

На мой взгляд, самое важное в китайских предложениях — их комплексный и сбалансированный подход к оценке как фундаментальных причин европейского кризиса, так и возможных путей его разрешения. В Пекине понимают, что продолжающийся конфликт в Европе не сводится к военному противостоянию Москвы и Киева, но включает в себя более широкое и более принципиальное противоборство России и Запада. Запад участвует в конфликте не только поставками оружия, предоставлением разведывательной информации, экономической и финансовой помощи украинской стороне, но и в формате экономических санкций, политического давления и пропагандистской войны против России. Некоторые западные лидеры сегодня даже говорят о возможности отправки вооруженных сил своих стран на территорию Украины. Поэтому и преодоление кризиса должно носить комплексный характер и включать создание новой системы европейской и даже глобальной безопасности, учитывающей законные интересы и озабоченности всех государств. В этом смысле китайские предложения по Украине являются практической реализацией принципов, заложенных в Глобальной инициативе безопасности, которая была изложена Председателем КНР в его выступлении на Боаоском форуме в апреле 2022 г. На данный момент предпосылки для такого комплексного решения, к сожалению, еще не сложились, но рано или поздно, как мне представляется, китайские предложения будут востребованы.

— Визит Путина состоялся сразу после завершения визита китайского лидера в Европу, где Китай ещё раз подтвердил европейским партнерам свою беспристрастную позицию по украинскому кризису. С точки зрения России, как Вы видите нынешнее развитие китайско-европейских отношений?

Юлия Мельникова:
Европейские соломинки

Мне кажется, что взгляды Владимира Путина и Си Цзиньпина на современную Европу близки друг к другу, но все же не вполне совпадают. Если в Москве уже не верят в какую-то «стратегическую автономию» Европы от Соединенных Штатов и рассматривают Евросоюз как «экономический комитет» Североатлантического альянса, а большинство европейских стран как послушных сателлитов Вашингтона, то в Пекине все-таки надеются на позитивное развитие китайско-европейских отношений даже в условиях нарастания напряженности в китайско-американском взаимодействии. По всей видимости, первый за последние пять лет визит китайского лидера во Францию, Сербию и Венгрию и ставил задачу протестировать возможности и ограничители для такого развития. Не будем забывать, что европейский рынок имеет очень большое значение для КНР — в прошлом году китайский экспорт в страны ЕС хотя и сократился примерно на 10%, но все же по-прежнему превышает 500 млрд долларов. А это — миллионы рабочих мест в самых разных китайских провинциях. Нельзя недооценивать и значения для Китая технологического партнерства с европейскими странами — это партнерство остается одним из важных источников экономического развития КНР, и китайскому руководству хотелось бы по возможности это партнерство сохранить, пусть даже и в урезанном виде.

Итоги поездки можно считать крупным успехом китайской дипломатии. Европейские партнеры Китая продемонстрировали свою заинтересованность в развитии сотрудничества в самых различных сферах, в том числе в новых технологиях и в инфраструктурных проектах. Конечно, особое значение имел позитивный настрой французского президента Эммануэля Макрона, претендующего на неформальное политическое лидерство в Европейском союзе. Однако, как мы знаем, многие важнейшие стратегические решения принимаются в Европе не в национальных столицах, а в Брюсселе. Брюссельская бюрократия очень часто склонна идти на поводу у Вашингтона, даже если это и не соответствует национальным интересам отдельных европейских стран. Поэтому к многочисленным заявлениям и обещаниям французского лидера, наверное, нужно относиться с долей скепсиса.

В целом, можно сказать, что степень «стратегической автономии» Европы от Соединенных Штатов остается открытым вопросом, и окончательный ответ на этот вопрос будет зависеть от многих факторов, включая и результаты предстоящих президентских выборов в США в ноябре этого года. Но в любом случае, китайско-европейские отношения останутся сложными и чреватыми неприятными сюрпризами для китайской стороны. Например, сейчас в Брюсселе идет расследование в отношении экспорта китайских электромобилей в Европу, которое может завершиться введением новых «временных пошлин» уже в середине лета. А Европа сегодня — это 40% всего китайского экспорта электромобилей. Ни Россия, ни Индия пока не могут полноценно заменить Европу как импортеры этого вида китайской продукции. Есть и друге точки потенциальных конфликтов — китайская сталь, китайские технологии ветровой и солнечной энергетики и пр. Полноценная и долговременная торговая война между Китаем и Европой имела бы множество негативных последствий не только для ее непосредственных участников, но и для мировой экономики в целом. Можно ли ее предотвратить? На этот счет существуют разные точки зрения, но хотелось бы оставаться оптимистом.

Впервые опубликовано на китайском языке в The Paper.