Выстрелы в Фицо показали обреченность Восточной Европы

Дикое покушение на жизнь премьера Словакии Роберта Фицо – это еще одно доказательство того, насколько хрупкими являются политические режимы стран Восточной Европы, несмотря на уже столетие их независимости.

И дело совершенно не в том, что там существует некая «традиция» политических покушений. Они много, где случались за последние десятилетия – в благополучной Швеции или разодранной борьбой кланов Сербии, в Америке вообще убивали президентов, а в Италии 50 лет назад жертвой террористов стал премьер Альдо Моро. Каждая из этих трагедий была продуктом особых обстоятельств и мало влияла на общее течение истории. Проблема Восточной Европы в том, что там нападение на государственного деятеля становится причиной серьезного внутреннего или даже международного кризиса.

Это значит, что сами по себе эти страны недостаточно устойчивы, а их международное положение – не более чем поле для столкновения могущественных внешних сил. И если в экономической истории есть понятие «поздняя индустриализация», то применительно к политике судьбу восточноевропейцев можно определить как «позднее строительство государства». Можно ли в таких условиях оказаться успешным – пока под серьезным вопросом. Пока, по крайней мере, мы не видели убедительных примеров того, как страны преодолели бы последствия отставания в таком судьбоносном вопросе.

Дикое покушение на жизнь премьера Словакии Роберта Фицо – это еще одно доказательство того, насколько хрупкими являются политические режимы стран Восточной Европы, несмотря на уже столетие их независимости.

И дело совершенно не в том, что там существует некая «традиция» политических покушений. Они много, где случались за последние десятилетия – в благополучной Швеции или разодранной борьбой кланов Сербии, в Америке вообще убивали президентов, а в Италии 50 лет назад жертвой террористов стал премьер Альдо Моро. Каждая из этих трагедий была продуктом особых обстоятельств и мало влияла на общее течение истории. Проблема Восточной Европы в том, что там нападение на государственного деятеля становится причиной серьезного внутреннего или даже международного кризиса.

Это значит, что сами по себе эти страны недостаточно устойчивы, а их международное положение – не более чем поле для столкновения могущественных внешних сил. И если в экономической истории есть понятие «поздняя индустриализация», то применительно к политике судьбу восточноевропейцев можно определить как «позднее строительство государства». Можно ли в таких условиях оказаться успешным – пока под серьезным вопросом. Пока, по крайней мере, мы не видели убедительных примеров того, как страны преодолели бы последствия отставания в таком судьбоносном вопросе.

Не случайно, что многие наблюдатели сейчас немедленно вспомнили о покушении на австрийского эрцгерцога Фердинанда в Сараево летом 1914 года, подавшем сигнал к началу Первой мировой войны. Такая реакция – это также признак того, что вся Восточная Европа воспринимается в контексте ее принадлежности великим империям прошлого. Но не принадлежности самой себе. Судьба этих государств не находится в их руках.

В принципе, вооруженное нападение вменяемого человека на государственного деятеля просто потому, что его не устраивает курс, проводимый победившей на выборах партией – это очень значимое политическое событие. В первую очередь означающее провал основной миссии, которую на себя возложил Запад после холодной войны: стабилизации стран, находившихся ранее под влиянием СССР.

Одной из заявленных целей расширения Европейского союза, как и НАТО, на восток была поддержка демократической трансформации стран Восточной Европы, содействие построению там работающих политических систем. И если несогласие с выбором соотечественников может привести к попытке убить главу правительства, то значит устойчивая демократия так и не была построена. Тем более, что сразу пошли разговоры о том, что некоторые другие восточноевропейские политики – в Польше или Венгрии – также имеют основания опасаться покушения на свою жизнь. И возникает резонный вопрос: если внешний контроль – со стороны «старого» Запада в данном случае – не обеспечил стабильное развитие, то на что он вообще был направлен?

Борющийся сейчас за жизнь словацкий премьер – это человек, безусловно, исключительно порядочный и думающий, как и его сторонники, о судьбе собственной страны больше, чем о своей личной карьере. Однако такая траектория становится достаточно рискованной в условиях, когда могущественные внешние силы рассматривают восточноевропейские государства только в качестве плацдарма для решения своих глобальных задач. В данном случае речь идет о США и их британских союзниках, для которых значение имеет только перспектива противостояния с Россией и Китаем. А все остальное – лишь инструмент в этой глобальной борьбе за доминирование. Изменяется целеполагание: оно исходит не из перспектив отношений с партнерами как таковыми, а из того, как эти страны можно использовать в игре, не имеющей к их подлинным интересам никакого отношения.

Результатом становится раскол элит и населения, для которых будущее страны зависит от капризов внешнего источника власти. Физическим выражением этих капризов становится деятельность западных СМИ, с удовольствием шельмующих неугодных политиков в Восточной Европе. Даже сейчас одна из британских газет на первой полосе определила раненого словацкого премьера, как «союзника Путина».

В той же Словакии на протяжении уже более чем 15 лет проходит крупная международная конференция, финансируемая Брюсселем и британским оружейным лобби. Формально все организовано местной неправительственной структурой: что-то вроде «общественников за европейскую безопасность». Политическая задача мероприятия традиционно состоит в том, чтобы подчеркивать приверженность словаков и других восточноевропейцев «атлантическому выбору». Влияние, оказываемое общественниками за деньги зарубежных корпораций на национальную внешнюю политику, остается весьма значительным.

Другими словами, западные игроки тем или иным образом просто покупают лояльность части местной элиты, которой до пожеланий населения в том, что касается внешней политики, не было никакого дела. Не случайно такую ярость на Западе вызывает желание той же Грузии принять собственный закон об иностранных агентах – он серьезно усложнит влияние через коррупцию.

Такая модель была принята США и их ближайшими союзниками после холодной войны в отношении всех малых и средних государств – покупка лояльности за деньги или доступ к благам, которыми располагали на Западе. В бывших прибалтийских республиках СССР такую стратегию дополняет внедрение в государственный аппарат выходцев из кругов эмиграции. Аналогичную функцию выполняло распределение среди восточноевропейцев должностей в бюрократических структурах Евросоюза и НАТО: их получали в награду за нужную американцам деятельность на национальной политической сцене.

Но это – только последствие общего геополитического положения стран Восточной Европы. Намного более серьезным является то, что даже без прямого саботажа их независимости со стороны США или крупных стран Евросоюза, построение в Восточной Европе устойчивой государственности сталкивается с концептуальной проблемой ее места в современном мире.

Государства этого региона появились на свет, когда все крупные державы международной политики уже состоялись. Даже Китай, испытавший столетие страшных потрясений между 1837 и 1949 годами, прошел через них уже имея за плечами тысячелетний опыт самостоятельного развития. Индия, попавшая в XVIII веке под иноземное владычество, знала до этого сотни лет опыта больших государств на своей территории. Россия, Германия, Франция или Великобритания в начале прошлого века были империями с устоявшейся политической культурой и традициями. А для сравнительно молодых Соединенных Штатов отсутствие традиции компенсировалось ее тщательным выращиванием и изолированным положением «острова» в мировой политике. В Восточной Европе собственных политической культуры и традиции государства не было. А бурные события ХХ века не дали им сколько-нибудь серьезно продвинуться в этом направлении.

Возникшая после Второй мировой войны государственность была обречена на раскол – огромное количество сторонников нацизма или прежних властей бежали на Запад и вели оттуда подрывную деятельность. Окончание холодной войны этот раскол исправить не могло. В большинстве случаев оно просто вернуло к власти тех, кого коммунистические порядки категорически не устраивали. В итоге страны Восточной Европы просто перешли из одной сферы влияния в другую, но совершенно не изменились внутренне. Они остались все теми же не до конца состоявшимися государствами, как это было на протяжении предшествовавших десятилетий.

Так что деятельность таких политиков, как Роберт Фицо или Виктор Орбан – вызов не только внешнему управлению со стороны США или Британии, а всему укладу региональной политической жизни. Национально ориентированные государственные деятели для Восточной Европы представляют собой явление необходимое. Но совершенно противоестественное, если смотреть с исторической перспективы. И поэтому их судьба всегда будет сопряжена со смертельными угрозами.