В чем особенности скандинавской русофобии

В мире не так уж и много мест, где общее восприятие России является, как правило, негативным. И в первых рядах таких немногочисленных регионов стоят страны Скандинавии.

Согласно недавним опросам общественного мнения, именно в Швеции и Финляндии наиболее высока поддержка политики ЕС в отношении кризиса на Украине и одновременно действий самого режима в Киеве. Норвегия хоть и не входит в Евросоюз, но полностью солидаризируется здесь с союзниками по НАТО. В значительной степени такое отношение не просто элит, а большинства рядовых граждан продиктовано более сильными, чем в остальной Западной Европе, антироссийскими настроениями. Которые, в свою очередь, имеют глубокую основу.

Правительства европейских стран, менее всего поддерживающих Киев на уровне общества – Болгарии, Греции, Словакии или Кипра – также помогают украинским властям оружием. Но делают это, как будто «из-под палки», в ответ на требования могущественных держав Евросоюза или даже самих США. Скандинавия – это совсем другое дело. Там участие в противостоянии с Россией идет от сердца и только собственные ограниченные ресурсы мешают сделать участие в конфликте более масштабным. Будь оно иначе, мы бы видели намного больше скандинавских вооружений или военнослужащих на украинской земле. Хотя Финляндия и так поставляет много, а также стала одной из первых стран ЕС, прервавших транспортные коммуникации с Россией.

В мире не так уж и много мест, где общее восприятие России является, как правило, негативным. И в первых рядах таких немногочисленных регионов стоят страны Скандинавии.

Согласно недавним опросам общественного мнения, именно в Швеции и Финляндии наиболее высока поддержка политики ЕС в отношении кризиса на Украине и одновременно действий самого режима в Киеве. Норвегия хоть и не входит в Евросоюз, но полностью солидаризируется здесь с союзниками по НАТО. В значительной степени такое отношение не просто элит, а большинства рядовых граждан продиктовано более сильными, чем в остальной Западной Европе, антироссийскими настроениями. Которые, в свою очередь, имеют глубокую основу.

Правительства европейских стран, менее всего поддерживающих Киев на уровне общества – Болгарии, Греции, Словакии или Кипра – также помогают украинским властям оружием. Но делают это, как будто «из-под палки», в ответ на требования могущественных держав Евросоюза или даже самих США. Скандинавия – это совсем другое дело. Там участие в противостоянии с Россией идет от сердца и только собственные ограниченные ресурсы мешают сделать участие в конфликте более масштабным. Будь оно иначе, мы бы видели намного больше скандинавских вооружений или военнослужащих на украинской земле. Хотя Финляндия и так поставляет много, а также стала одной из первых стран ЕС, прервавших транспортные коммуникации с Россией.

Отношение жителей Скандинавских стран к нам не стоило бы смешивать с таким известным явлением, как классическая русофобия. Эта специфическая особенность расистского мышления является продуктом гораздо более развитых, чем в Скандинавии, культур. Возникшая во Франции после 1814 года (вступление русских войск в Париж после разгрома Наполеона), русофобия получила затем концептуальное оформление в другой развитой стране Западной Европы – Великобритании. Другими словами, классическая русофобия – это все-таки чувство, которое культивировалось равными по силам с Россией державами в условиях, когда военные усилия требовали мобилизации общественного мнения.

В обоих случаях она была результатом планомерной и всеобъемлющей информационной кампании во главе с яркими политиками и интеллектуалами. Потом русофобия пошла в широкие массы Восточной Европы, и даже скромные жители литовских хуторов пытаются считать себя русофобами, глядя на Москву из глухой европейской провинции. Северные страны не могут похвастаться сравнимыми по яркости деятелями – и их негативное отношение к России имеет, скорее, национальные корни. Тем более, что с военной точки зрения они уже лет 200 не могут думать о соперничестве с Россией.

В случае с Финляндией и Швецией эти чувства – часть их национальной истории и культуры. 300 лет назад Шведское королевство, вместе с входившей в его состав Финляндией, было военной сверхдержавой Европы. На протяжении столетия до этого шведские полки наводили ужас на всех своих соседей и вполне уверенно конкурировали с такими могучими державами, как Франция. Но конец всему пришел после появления на берегах Балтийского моря России. В ходе Великой северной войны 1700–1721 годов Швеция потерпела унизительное поражение от России, ставшей империей именно на костях шведского величия. В течение последующих 100 лет эта страна была окончательно добита Россией и превращена в заштатное бедное европейское государство. Одновременно в состав Российской империи вошла территория современной Финляндии.

Таким образом, в основе исторически оформленного отношения шведов к России лежит горечь поражения, сравнимая с той, которую испытывают, например, поляки. Хотя от полной катастрофы Швецию спасло в начале позапрошлого века ее географическое положение. Финляндия, в свою очередь, была частью России вплоть до 1917 года, хотя и обладала серьезными правами автономии. После получения независимости из рук большевиков, финны были охвачены такой же националистической эйфорией, как и остальная Восточная Европа. Нельзя забывать, что на всем протяжении межвоенного периода на советско-финской границе практически не прекращалась диверсионная война, основными застрельщиками которой были наши северные соседи.

Прямое столкновение в ходе Зимней войны 1939–1940 годов и участие Финляндии в гитлеровской агрессии против СССР привели страну к потере значительных территорий и существенной части суверенитета. На протяжении почти 70 лет мы привыкли воспринимать Финляндию как наиболее взвешенного соседа на Западе. И, надо сказать, даже после распада СССР финны продержались достаточно долго. Только экономические трудности последних лет и вымирание политиков, понимавших, что такое Россия, пробудили в них истинные чувства. Тем более, что элиты должны были куда-то девать националистические настроения, охватившие общество в 2014-2015 годах на фоне наплыва мигрантов из Африки и Ближнего Востока.

Дания и Норвегия, хоть никогда и не воевали с Россией, также близки по настроениям к своим собратьям. Но здесь уже больше играет роль культурный фактор. С точки зрения национальной культуры отношение скандинавов к России определяют два наиболее важных обстоятельства. Во-первых, жителям этих удаленных от очагов европейской цивилизации регионов свойственно крайне линейное восприятие политической реальности и международных отношений. Русская нелинейность и способность к резким изменениям их откровенно пугает. Скандинавы больше всех в мире считают идеальной систему, где во главе всего стоят США, а остальные должны довольствоваться своим положением. Точно так же, как довольствуется им рядовой гражданин, занимающий строго отведенное ему место в социальной иерархии сельской общины, коими, по сути, являются все Скандинавские государства.

Скандинавы искренне не видят ничего плохого в проявлениях самого незамысловатого национализма. Во всей Европе – это самые моноэтничные общества. И для них строительство государства, где не будет места другим языкам и народам – дело вполне правильное на пути постижения северной гармонии. Украинские «приколы» со свастикой или запретом русского языка, с точки зрения скандинавов – это именно то, что должно быть, хотя для нас это и является очевидной дикостью.

Культура умеренности касается и политики, а тех, кто проявляет неумеренность и не желает подчиниться обстоятельствам, на европейском Севере откровенно недолюбливают. Россия, бросающая вызов американской гегемонии, заслуживает, по мнению скандинавов, осуждения и наказания именно за то, что хочет быть свободной от «общественных норм» подчинения сильному и власти, которые северяне переносят на международную политику. Тем более, что страны Северной Европы развиваются в положении, когда они не полностью могут обеспечивать свой суверенитет. Примирение с такой действительностью пришло уже давно. Более того, для простодушных скандинавов максимальная личная свобода намного важнее свободы собственного государства. Они идеальные потребители: «овцы, пасущиеся на поляне мира после конца истории», как это прекрасно описал Франсис Фукуяма. А это им американская гегемония вполне обеспечивает.

Именно в Скандинавии больше всего граждан оценивают собственные страны, политические системы и общественное устройство, как идеальные или близкие к этому. Если в той же Бельгии или Италии люди относятся к своим странами со скепсисом либо юмором, то на севере Европы об этом не может идти и речи. Шведы, финны, датчане или норвежцы искренне считают свои страны вершиной развития цивилизации, кусочками ароматного масла на горке самой вкусной каши в мире. Там трудно с самокритикой и мало места сомнениям в собственной непогрешимости. Немалый вклад в это вносит и сильная протестантская культура, проповедующая среди своих последователей чувство собственной исключительности.

Можем ли мы думать, что настолько укорененные негативные чувства к России – это что-то подвластное изменениям? Думается, что это было бы проявлением непозволительной наивности. Культура и история поэтому и важны, что формируют основу реакций общества на острые ситуации вне зависимости от повода и даже реальности. Исправить такое отношение к России в странах Северной Европы нам совершенно не по силам. Да и стараться не стоит – они деловые люди, ценят жизнь во всех ее проявлениях, и достижение Россией своих целей, несмотря на собственные ошибки и сопротивление Запада, рано или поздно сделает северян более способными к спокойному диалогу.

Источник: Взгляд.