Нехватка ученых и переизбыток юристов и экономистов. В России наметился кризис в научной среде и сфере образования. Как изменить ситуацию и заинтересовать молодежь фундаментальной наукой, узнаем у эксперта. У нас в студии ректор МГУ, академик РАН, Виктор Садовничий. Это "Интервью 360".
- Скоро открывается четвертый фестиваль науки. Это очень масштабное мероприятие. МГУ, наверное к счастью, выступает одним из организаторов. Иностранные делегации, как всегда, участвуют в этом мероприятии. Какие планы на этот раз, какие вопросы будете решать вместе с зарубежными партнерами?
- Я хотел сказать, что фестиваль 9-й уже. Фестиваль предложил проводить Московский Университет, и вот мне пришла в голову эта идея. Впервые он проводился в 2006 году, потом количество участников стало возрастать, уже полмиллиона стало приходить в Москве. В 2011 году, по нашему предложению, он стал общероссийским. Фестиваль - это праздник, праздник науки. На фестиваль приходят люди всех поколений, конечно, преимущественно это молодые люди, школьники, студенты, но и взрослые, и маститые ученые. Он играет в науке очень важную роль. Наша страна любит науку, любит людей, занимающихся наукой, и узнать новое - это в нашем менталитете.
- Как удается из научного мероприятия сделать что-то праздничное, потому что, как мне кажется, высокоинтеллектуальные люди не очень веселые по натуре.
- Во-первых, как ученый, могу сказать, что наука вызывает очень много эмоций у каждого человека. Я знаю случаи, когда ученый догадался, как сделать, как доказать, он буквально ночами не спал, это был переворот в его душе. Внешне ученые спокойные, а на самом деле, конечно, это творчество, это огромное напряжение сил, душевных усилий, размышлений. Наука, конечно, очень эмоциональна, если посмотреть на нее внутри. Мы стараемся, чтобы фестиваль и внешне был привлекательным. Чтобы участники не просто посмотрели, прошли мимо как мимо картины, а чтобы они могли сесть за прибор, за робот, попробовать им управлять, сесть на марсоход попробовать или принять участие в какой-нибудь интеллектуальной игре, может быть в опыте химическом получить. Конечно, он очень привлекает вот этим своим интерактивным характером. Нам очень хотелось, чтобы о фестивале как можно больше знали, чтобы пресса и те площадки, где организован фестиваль, а он организован в почти 80 регионах страны, и на 90 площадках только в Москве, чтобы эти организаторы и площадок, университеты, музеи, институты как можно больше рассказывали о науке. Чем больше наша страна "заболеет" фундаментальной наукой, тем успешнее мы будем строить свою экономику.
- По Вашим рассказам, я так понимаю, что участники подобных съездов пытаются наладить диалог между наукой и обществом? Это сегодня действительно важно. Почему именно сейчас? Почему возникла такая необходимость, спустя долгие годы тишины?
- Это действительно важно. Фестивали зародились в начале XIX века в Великобритании, и главная причина, почему зародились фестивали тогда, в том, что ученые отвечали обществу за то, как они потратили деньги, выделенные обществом на научные исследования. Это было идеей фестивалей, что вот мы, ученые, показываем обществу, что мы сделали. У нас, слава Богу, была очень сильная наука, сильные технологии, и мы были первыми во многих крупнейших проектах, но так случилось, что в 90-е годы общество стало терять интерес к науке, особенно к фундаментальной. Так долго не могло продолжаться, наша страна очень интеллектуальна. Естественно, это назревало, требовалось какой-то клапан открыть, чтобы мы снова заговорили о науке, об ученых, о настоящем образовании. Мне кажется, что последние годы - это и есть период, когда это начинается.
- Мне кажется, сейчас очень сложно придумать что-то, чем можно заинтересовать общество. Обществу можно донести, что, в первую очередь, все разработки делаются во благо для него. Зарубежные партнеры как относятся к этому? Насколько наши ученые принимают участие в западных каких-то разработках?
- Это правда, что вроде бы фундаментальная наука не очень интересует рядового гражданина. На самом деле, если объяснить что все, что человека окружает, чем он жив-здоров, сделано на базе фундаментальной науки. Большинство слушающих, так случается, что в то или иное время принимает лекарство. Сделать современное лекарство нельзя просто методом опыта или, как раньше варили алхимики. Это серьезнейшие фундаментальные исследования в области химии, биологии, клеточной биологии, и без этого фундаментального исследования не были бы спасены жизни сотен, а может, и миллионов людей. Это заслуга фундаментальной науки, что есть такая возможность. Мы пользуемся различной аппаратурой, автомобилями, телефонами и т.д.. Во всем этом результаты фундаментальных наук. Конечно, наши ученые, как и ученые во всем мире, сотрудничают. Я бы сказал, что мы на равных во многих вопросах выступаем, а утечка, о которой Вы спросили, это явление было в 90-х годах. Тогда из крупных научных центров до четверти молодых людей, желая продолжать работать на том же уровне, как они работали до того, уезжали в зарубежные лаборатории и работали.
- Сейчас изменилась ситуация по Вашим наблюдениям?
- Изменилась. Очень многие возвращаются, участвуют в совместных грантах, многие просто обращаются найти какую-то позицию в Московском Университете, например, чтобы вернуться и продолжать работать. В этом смысле, заниматься наукой у нас, если всерьез заниматься, получать гранты, не менее престижно, полезно и даже выгодно, чем в зарубежных лабораториях.
- Я Вас хочу поздравить с тем, что как раз один из Ваших выпускников сейчас номинирован на Нобелевскую премию в области физики, это Андрей Линде. Не обидно ли, что он представлен как профессор Стенфордского университета? Это в продолжении нашей темы.
- Во-первых, я его хорошо знаю и желаю ему удачи, но, правда, это еще не объявлено, давайте еще подождем. В любом случае, даже если не дай Бог будет не так, то это большая честь, что он номинирован и является лидером в этих предложениях. Андрей Линде закончил физический факультет, работал в институтах Академии наук, не теряет контактов с родным физическим факультетом, который он окончил.
- Это нормальное явление, что молодые ребята уезжают за рубеж? Пусть сейчас этот процент намного меньше, ниже, чем был в 90-х. Со спокойной душой отпускаете своих бывших студентов?
- Мое мнение, что наука, безусловно, границ не должна иметь. Каждый ученый должен иметь возможность посмотреть, что делают коллеги в зарубежной лаборатории, но, конечно, я не сторонник уездов, потому что всегда мы жили со своим народом, со своей страной, переживали и трудности, если они были, вместе. Вполне достаточно той мобильности, которая позволяет абсолютно свободно поехать поработать месяц, два, полгода в лаборатории, вовсе при этом, не планируя отъезд, но это моя точка зрения. Хотя каждый человек в праве выбирать сам свой путь. Как только появилась возможность заниматься наукой, выигрывать гранты на борьбе равных, в том числе с зарубежными учеными, как только появились современные приборы, как только мы обратили внимание, я имею ввиду страна, на социальную сферу жизни ученого, так резко уменьшился поток желающих уехать, и, во-вторых, многие захотели вернуться.
- Будем надеяться, что на следующую Нобелевскую премию будет выдвинут тоже выпускник МГУ, но работающий и сейчас в России.
- Будем надеяться, спасибо. И желать им удачи!
Источник: 360 Подмосковье
