Мы привыкли рассуждать об американо-европейских отношениях в категориях зависимости Европы от США и ее неспособности к стратегической автономии. Состояние дискуссии на эту тему в Старом Свете действительно заставляет согласиться с такой оценкой, европейцы ужасно боятся утратить связку с другим берегом Атлантики, хотя и сетуют по поводу многих американских действий. Но сейчас интереснее взглянуть на проблему как раз с другой стороны океана. Реакция на российские заявления (о долгосрочных гарантиях безопасности) во многом зависит от того, как Белый дом сегодня видит место Европы в предстоящие годы.
Европа была центром противостояния второй половины ХХ века, вся военно-политическая и идеологическая инфраструктура атлантических отношений исходила из максимальной значимости именно этого театра. После окончания холодной войны у Европы появилась другая роль - служить прототипом мирового устройства эпохи победившей глобализации. Риски резко снизились, зато нежданно появилась возможность именно в этой части мира реализовать идеал "конца истории" - не ограниченного естественными пределами распространения определенной социально-политической модели. И на первом, и на втором этапе европейский континент сохранял важность для Соединенных Штатов, хотя после распада СССР у Америки появилась возможность существенно сократить затраты на безопасность здесь.
Мы привыкли рассуждать об американо-европейских отношениях в категориях зависимости Европы от США и ее неспособности к стратегической автономии. Состояние дискуссии на эту тему в Старом Свете действительно заставляет согласиться с такой оценкой, европейцы ужасно боятся утратить связку с другим берегом Атлантики, хотя и сетуют по поводу многих американских действий. Но сейчас интереснее взглянуть на проблему как раз с другой стороны океана. Реакция на российские заявления (о долгосрочных гарантиях безопасности) во многом зависит от того, как Белый дом сегодня видит место Европы в предстоящие годы.
Европа была центром противостояния второй половины ХХ века, вся военно-политическая и идеологическая инфраструктура атлантических отношений исходила из максимальной значимости именно этого театра. После окончания холодной войны у Европы появилась другая роль - служить прототипом мирового устройства эпохи победившей глобализации. Риски резко снизились, зато нежданно появилась возможность именно в этой части мира реализовать идеал "конца истории" - не ограниченного естественными пределами распространения определенной социально-политической модели. И на первом, и на втором этапе европейский континент сохранял важность для Соединенных Штатов, хотя после распада СССР у Америки появилась возможность существенно сократить затраты на безопасность здесь.
Но затем наступил другой период. Угрозы, как их понимают в Вашингтоне, не просто ушли из Европы, они переместились в Азию, что потребовало глубокой перестройки стратегического планирования. А с образцовым воплощением в жизнь либерально-демократической грезы стали возникать нарастающие проблемы. В том числе и в сфере безопасности. Одно дело, когда военно-политическая структура безболезненно покрывает все более обширное пространство, не неся почти никаких издержек. Другое - если издержки возникают и даже грозят оказаться высокими. И отвлекают от более приоритетных задач. Сейчас именно такая дилемма.
НАТО - символ и оформление политического Запада, как он возник после Второй мировой войны. Стоит помнить, что раньше его не было - мировые войны и противостояния меньшего масштаба вели между собой прежде всего западные державы. Советская угроза сплотила бывших противников, и ее инерции хватило на пару десятилетий. Теперь инерция заканчивается, что ставит вопрос о новой объединяющей миссии. И, казалось бы, она найдена - это адаптация прежней задачи, сильно смещенная на восток и с Россией вместо СССР.
Однако Советский Союз нес прямую угрозу и США, и Западной Европе, которая в случае конфликта стала бы театром военных действий. В центре сегодняшней дискуссии о безопасности - страна, перед которой ни Соединенные Штаты, ни НАТО обязательств не имеют. Страх перед российским нападением испытывает часть государств - членов альянса из числа принятых после холодной войны, однако ни Америка, ни Западная Европа угрозы для себя не видят. Равно как они не видят для себя и серьезных долгосрочных рисков невоенного характера, несмотря не непрекращающуюся шумиху о российском вмешательстве, куда только возможно.
Ни Америка, ни Западная Европа не видят для себя угрозы перед российским нападением
Иными словами, опасность, которая призвана составить смысл существования НАТО, является таковой, во-первых, для меньшинства участников блока, во-вторых, это продукт расширения альянса после холодной войны. А главное - у основного союзника появилась намного более важная забота в лице Китая, который считается угрозой по всем направлениям - от военной до экономической и технологической. Выстраивание долговременной линии на сдерживание Пекина требует немалых усилий и перераспределения ресурсов - материальных и интеллектуальных.
НАТО - привычный и хорошо зарекомендовавший себя в прежнее противостояние инструмент. В идеале, вероятно, Соединенные Штаты хотели бы приспособить альянс к актуальному противостоянию, но возникает ряд проблем. Европейские союзники перемещать активность на Тихий океан не рвутся, а восточноевропейские страны делают все, чтобы удержать внимание и ресурсы США на себе и российском вопросе. Отсюда необходимость для Вашингтона осуществлять подобие шпагата: постоянно подтверждать приверженность европейским темам, одновременно создавая возможности в Тихом и Индийском океане. Нашумевший АУКУС - яркий пример такого рода: вроде бы и не в ущерб НАТО, но привкус измены у континентальной Европы остался.
Соединенные Штаты - держава очень могучая, но даже для нее такой "расфокус" составляет проблему. Схему надо упростить. На сегодняшний день в Вашингтоне не видят возможности открыто поставить под сомнение приоритетное значение атлантического альянса, тем более что для значительной части американского истеблишмента он является синонимом американского могущества и успеха. К тому же о сомнительной ценности НАТО для США публично заявлял Дональд Трамп, а солидаризироваться с ним считается неприличным. Однако поведение президента Джозефа Байдена и его ближайших соратников дает основания полагать, что идеологического догматизма в отношении Европы стало меньше. И пока нынешний президент сохраняет рычаги для определения основных направлений политики, коррективы возможны. На что, собственно, и рассчитана российская инициатива.
Источник: Интернет-портал «Российской газеты»
