27 – 28 мая 2015 года в БФУ им. И. Канта прошёл воркшоп «Глобализация 2.0. Новые подходы к исследованиям и преподаванию». Мероприятие было организовано Международным университетом Венеции (Италия), Российским советом по международным делам и БФУ им. И. Канта и собрало ведущих специалистов из России и Италии по вопросам глобального мира. О целях, перспективах и проблемах глобализации беседуем с Андреем Кортуновым, директором Российского совета по международным делам.
- Говоря о глобализации, в России подразумевают прежде всего вопросы экономики, в последнее время политику, а на конференции обсуждается глобализация в образовании, культуре… Это новая повестка для нашей страны.
- Глобализация — это явление комплексное. Действительно, оно началось, возможно, как явление преимущественно экономическое, хотя и об этом можно спорить. Но сейчас мы говорим о глобализации в культуре, в образе жизни, глобализации как формировании глобального гражданского общества, формирование глобального среднего класса. Т.е. это сложное явление, которое имеет много измерений и не может изучаться инструментами одной дисциплины. Это и экономика, и политология, и культурная антропология, и международные отношения, и в какой-то степени история. Это сложное, противоречивое, неоднозначное явление.
- Давайте рассмотрим глобализацию в образовании. Это и традиция приглашать учёных (преподавателей) из других вузов и стран, и студенческие обмены. По какой-то причине в отдельно взятой России эти процессы развиты слабее, чем в других развитых странах...
- Ну это как посмотреть. Есть два подхода к вузам.
Первый исходит из того, что, как это и было в Средние века, университеты были интернациональными. Не глобальными, но общеевропейскими. Был общий язык преподавания — латынь, преподаватели мигрировали из одного университета в другой, студенты тоже. Собственно говоря, исторически университеты возникли как некие профсоюзы иностранных студентов преимущественно, если брать итальянские университеты (Болонский и другие).
Если исходить из этого: университет — международная структура, что есть общеевропейская или даже общепланетарная система университетов, то университеты должны быть агентами этой глобализации. Но есть и другое представление об университете, которое возникло позднее, в XIX веке: университет — это носитель национальных традиций, культуры, что образование должно отражать специфику данной страны. И до сих пор идёт борьба между этими точками зрений. И действительно, говорят, что есть особенности российского образования, свои преимущества, которые нельзя игнорировать и тем более искоренять. Но вместе с тем академическая мобильность сейчас растёт. Во всём мире увеличивается количество вузов, в которых преподавание идёт на английском языке.
Идёт глобальная конкуренция между университетами. И конечно, наши ведущие университеты должны быть частью этого глобального образовательного сообщества. Если они не будут встраиваться в него, то им будет трудно поддерживать уровень обучения, трудно будет конкурировать.
Вузы, конечно, и без этого останутся, но студенты, лучшие студенты, будут искать лучшие вузы. Поэтому альтернативы глобализации нет, и России надо в той или иной степени в этом участвовать.
- Однако в последние месяцы, наоборот, всё больше говорят об особом пути России, и это, конечно, протест против глобализации, точнее — связанной с ней невозможностью всё контролировать. Ведь в глобальных процессах нет какого-то центра, есть отдельные акторы, но их роль постоянно меняется…
- Наверное, в этих настроениях присутствует и разочарование, и страх, связанный с неконтролируемыми процессами. И конечно, глобализация имеет не только позитивную, но и негативную сторону. Для социальных групп, для экономических групп, для целых стран. Не все выигрывают, кто-то и проигрывает. Но отрицать глобализацию — это всё равно, что отрицать закон гравитации: это делать можно, но если прыгнуть с крыши, то всё равно упадёшь, а не взлетишь вверх. Важно понимать, что любой закон любую тенденцию можно использовать себе на пользу. Поэтому здесь должно быть разумное сочетание и какого-то протекционизма, и включённости.
Мне кажется, что в XXI веке выиграет то общество, то государство, которое сможет включиться в процесс глобализации, при этом не потеряв себя, т.е. не превратившись в объект. Это требует искусства, это требует большой скоординированной работы и государства, и бизнеса, и образовательных учреждений, и общественных организаций.
И здесь идеальных ответов нет ни у кого, потому что протесты против глобализации возникают всюду, не только у нас. Конечно, люди боятся: это новое, непривычное, риски растут, подвижность системы возрастает, и есть ностальгия по тем временам, когда всё было проще понятнее, когда всё можно было контролировать на уровне отдельных государств. Теперь этого нет.
- И пути обратно тоже нет?
- Ну, некоторые шаги вспять на каких-то направлениях возможны: протекционизм, скажем, или создание вместо глобальной экономики экономики блоков стран, возможно усиление государств, возможно усиление контроля на границах, сокращение потоков мигрантов, но это всё временные явления, я думаю. А общие тенденции — к объединению, к взаимодействию, к интеграции — будут продолжаться. К этому ведут и технологии, и изменения социальной картины жизни, распространение глобальных стандартов поведения и т.д. То есть я думаю, что с какими-то возможными отступлениями, не всегда с равной скоростью, но процессы глобализации полностью обратить вспять невозможно.
- А если говорить о глобализации образования, то кто игроки, кто задаёт вектор и темп? Государства, работодатели, отдельные вузы, отдельные лаборатории, учёные?
- Образование — это очень большой и неоднородный сектор. Здесь есть, конечно, и бизнес-интересы: есть борьба за студентов с их деньгами, это огромный рынок (для Австралии, Канады и даже США — это большая статья экспорта). Есть конкуренция между университетами, между государствами, но есть конкуренция и внутри университетов: скажем, есть хорошая школа, а есть слабые. Но университет — это не только экономика, он воспитывает человека, он учит человека коммуницировать, социализироваться, он производит граждан, а не просто выпускников. Так что образование — специфическая сфера, где нельзя оперировать только экономическими понятиями. Это не просто бизнес, не продажа нефти и не поставки вооружения, это особая сфера, поэтому образование требует междисциплинарного подхода.
- Относительно недавно, с развитием цифровых технологий, в образовании наметился глобальный тренд — создание массовых онлайн-курсов (MOOC). К знанию получили доступ миллионы пользователей Интернета, вне зависимости от их места жительства. И это тоже проявление глобализации. Насколько этот тренд изменит систему образования?
- Да, это продукт глобализации, но прежде всего, это продукт автоматизации. Как и в любой области (в промышленности или сфере обслуживания), процессы автоматизируются, они упрощаются, ставятся на конвейер, удешевляются и т.д. В образовании это тоже происходит, хотя происходит своеобразно. Думаю, какие-то муки (прим. смеётся) нам всем предстоят, но при этом, чем выше ты на этой образовательной лестнице, тем важнее индивидуальный подход, уникальное знание, повышается роль и значение человеческого фактора. Одно дело — бакалавриат, его можно как-то стандартизировать, а вот с магистратурой уже сложнее, PhD — невозможно.
Так что эти онлайн-курсы ни в коей мере не угрожают университетам, они только помогают распространять какое-то очень стандартное знание, осваивать очень простые навыки, но не более того.
Источник: Балтийский федеральный университет имени Иммануила Канта