Не «большая сделка»

80 лет назад, 4 февраля 1945 года, в Ялте открылась конференция глав государств антигитлеровской коалиции, где были в основном согласованы параметры послевоенного мироустройства. Это последняя по времени договоренность подобного рода. Хельсинкский Заключительный акт 1975-го — тоже веха, но — развитие Ялты. После холодной войны обязывающих соглашений не заключали.

Характер изменений на международной арене не позволяет рассчитывать на сохранение прежней системы. Степень всеобщей разнузданности растет. Отсюда — что-то вроде запроса на «новую Ялту», большой договор о принципах мирового устройства. Разговоры оживились после возвращения Дональда Трампа. С одной стороны, он бестрепетно разносит в пух и прах остатки правил. С другой — твердит о намерении заключать «сделки». Может быть, пришло время? Едва ли.

Если говорить о президенте США, то в его понимании критерий «большой сделки» — не масштаб решаемых проблем, а сумма, которую она может принести. Сделки для него к тому же не подразумевают комплексности и обусловлены ситуацией.

Но дело не в Трампе.

Ялтинско-Потсдамские соглашения — результат мировой войны, победители которой совместно уничтожили претендента на мировое же господство. И потому обрели право определять мировой распорядок.

80 лет назад, 4 февраля 1945 года, в Ялте открылась конференция глав государств антигитлеровской коалиции, где были в основном согласованы параметры послевоенного мироустройства. Это последняя по времени договоренность подобного рода. Хельсинкский Заключительный акт 1975-го — тоже веха, но — развитие Ялты. После холодной войны обязывающих соглашений не заключали.

Характер изменений на международной арене не позволяет рассчитывать на сохранение прежней системы. Степень всеобщей разнузданности растет. Отсюда — что-то вроде запроса на «новую Ялту», большой договор о принципах мирового устройства. Разговоры оживились после возвращения Дональда Трампа. С одной стороны, он бестрепетно разносит в пух и прах остатки правил. С другой — твердит о намерении заключать «сделки». Может быть, пришло время? Едва ли.

Если говорить о президенте США, то в его понимании критерий «большой сделки» — не масштаб решаемых проблем, а сумма, которую она может принести. Сделки для него к тому же не подразумевают комплексности и обусловлены ситуацией.

Но дело не в Трампе. 

Ялтинско-Потсдамские соглашения — результат мировой войны, победители которой совместно уничтожили претендента на мировое же господство. И потому обрели право определять мировой распорядок.

Несмотря на остроту текущих конфликтов, особенно вокруг Украины, приравнивать их совокупность к мировой войне неправомерно. Мировое большинство видит в происходящем выяснение отношений в кругу тех, кто не смог внятно завершить холодную войну. Симпатии могут распределяться неравномерно (западная нравоучительность надоела, а причины, по которым Россия вступила в противоборство, многим понятны), но желания втягиваться нет. Проще говоря, дождемся результата, там сообразим. А пока минимизируем издержки для себя.

Ведущее объединение незападного мира связало разные континенты

И что еще важнее. Само понятие «мировой порядок», то есть четко определенная схема взаимоотношений,— западного происхождения. Великие державы (сначала европейские, а потом Северного полушария) столетиями формулировали правила, распространившиеся со временем на всю планету. По мере утраты Западом гегемонии они перестают работать. Но это не означает, что поднимающиеся государства «Глобального Юга / Востока» жаждут взяться за упорядочивание мира. Им понятнее трамповский подход — обеспечивать свои интересы в конкретных обстоятельствах.

Показателен пример Китая. Пекин охотно предлагает концепции общемирового охвата, но это набор мировоззренческих утверждений самого общего характера. Китаисты уверяют, что идеи, кажущиеся нам абстрактными, для китайцев — прикладные. Возможно, так и есть, но остальной мир такое все равно не усвоит. То же касается и других самобытных культур. Рост их значимости, напротив, ведет к тому, что они все меньше готовы себя ограничивать, то есть подчиняться какому-то внешнему порядку.

Это не отменяет вопроса о формах сосуществования, они нужны. Но мировые отношения будут скорее складываться в духе БРИКС+ — без четких критериев и обязывающих соглашений.

Зато с учетом соотношения текущих, а возможно, и будущих интересов участников новая «Ялта» теоретически возможна по линии Россия—Запад, то есть с желанием «закрыть гештальт» на ограниченном пространстве. Однако, во-первых, пока ее ничто не предвещает, во-вторых, ее влияние на мир в целом будет заметным, но не определяющим. Выстраивая приоритеты российской политики, об этом не стоит забывать.