Россия внимательно следит и предупреждает, что не нужно доводить дело до сценариев, когда возникнет хаотичная ситуация. И вот тогда могут быть задействованы такого рода инструменты. Сидеть сложа руки и следить за изменениями в важной для себя стране, как это было в 2014 году во время событий в Киеве, Россия на этот раз не будет. И об этом Россия сообщила не столько белорусскому обществу, сколько международному сообществу.
В зависимости от того, как будут развиваться события, Россия будет оценивать необходимость более активных действий. Я могу только предполагать, но Россия, безусловно, вмешиваться не хочет. Это крайний сценарий, который, безусловно, будет иметь очень серьезные расходы, что все в Москве прекрасно понимают. И это может произойти только в случае, если угроза нынешнему status quo будет серьезной и будет актуальным сценарий Украины 2014 года. Но что касается оценки, то оценка будет производиться быстрее в Москве, чем в Администрации Президента Беларуси.
Для Лукашенко и его соратников задача — удержать власть в своих руках. Задача Москвы, как мне представляется, - чтобы любое дальнейшее развитие событий в Беларуси происходило с участием и учетом интересов России. Там не должна сложиться ситуация, как в Украине в 2014 году, когда к власти приходят другие силы, а России приходится только адаптироваться к новой ситуации. Заявление Путина о резерве правоохранителей - это, безусловно, заявка на то, что российские интересы нельзя будет проигнорировать. Забудьте об этом.
Что означает заявление Путина о резерве правоохранителей для Беларуси? Возможен ли для Беларуси армянский вариант? Почему позиция Кремля в определенных моментах отличается от позиции Лукашенко? Как выглядит сейчас перспектива углубления интеграции Беларуси и России?
На эти вопросы отвечает российский политолог, директор по науке прокремлевского дискуссионного клуба "Валдай" Федор Лукьянов.
- Путин в интервью «Россия-24» сообщил, что создал резерв полицейских сил, который может быть введен в Беларусь в случае, если «ситуация там выйдет из-под контроля», если там начнутся грабежи и «разбой». Насколько это обоснованно юридически? Кажется, в договоре о создании Союзного государства это не предусмотрено, а помощь в рамках ОДКБ предусмотрена только в случае внешней военной агрессии.
- Я считаю, что действительно к ОДКБ это не имеет отношения, так как нет внешней агрессии. К тому же ОДКБ - это не двусторонний Союз, там есть другие государства, которые, как мне кажется, совсем не приветствовали бы вмешательство в чьи-то внутренние дела. Здесь, безусловно, речь идет о двусторонних отношениях. Я не могу себя считать великим специалистом в сфере права, я политически оцениваю. Если смотреть политически, то тут все объяснимо.
Есть союзное, близкое государство, в котором есть правитель, который в этом качестве признается другим государством, входящим в этот союз. Россия эти выборы признала, легитимность победителя этих выборов не ставится под сомнение. И он с этой точки зрения имеет право обратиться к союзному государству за содействием.
Это содействие по просьбе Лукашенко (это Путин подчеркнул) было не оказано, но подтверждено на случай необходимости. И эта необходимость сейчас висит в воздухе.
Цель этого публичного высказывания президента России - не в том, чтобы предупредить о грядущем вмешательстве, а скорее наоборот. Показать, во-первых, что Россия внимательно следит, а во-вторых, она предупреждает, что не нужно доводить дело до сценариев, когда возникнет хаотичная ситуация. И вот тогда могут быть задействованы такого рода инструменты. Сидеть сложа руки и следить за изменениями в важной для себя стране, как это было в 2014 году во время событий в Киеве, Россия на этот раз не будет. И об этом Россия сообщила не столько белорусскому обществу, сколько международному сообществу.
- А кто будет определять необходимость содействия? Путин или Лукашенко?
- Я думаю, что эту необходимость будет определять Россия. В зависимости от того, как будут развиваться события, Россия будет оценивать необходимость более активных действий. Я могу только предполагать, но Россия, безусловно, вмешиваться не хочет. Это крайний сценарий, который, безусловно, будет иметь очень серьезные расходы, что все в Москве прекрасно понимают. И это может произойти только в случае, если угроза нынешнему status quo будет серьезной и будет актуальным сценарий Украины 2014 года. Но что касается оценки, то оценка будет производиться быстрее в Москве, чем в Администрации Президента Беларуси.
- Александр Лукашенко постоянно говорит, среди прочего, и о военной угрозе. Он привел армию в полную боевую готовность, перебросил воинские соединения в Гродненскую область. И он, и министр обороны говорят об опасном движении войск в соседних с Беларусью странах. На ваш взгляд, эта ситуация действительно угрожающая в военном смысле? Или он таким способом стремится консолидировать народ "вокруг флага"?
- Я думаю, что цель — не консолидировать народ «вокруг флага», а переключить повестку дня. Если то, что происходит сейчас в Беларуси, - исключительно продукт внутренних противоречий, результат непризнания частью общества результатов выборов, тогда раньше или позже возникнет вопрос, что нужно не подавлять, а о чем-то договариваться.
А Александр Лукашенко ни с кем договариваться не собирается и не будет. А если это так, то надо подчеркивать внешнюю сторону, мол, это не имеет отношения к внутренним проблемам страны, это инспирировано извне. А если это еще и прямая угроза вторжения, на которую делаются намеки, - тем более.
Я не думаю, что это как-то связано с намерением использовать ОДКБ. ОДКБ - это не только Россия и Беларусь. Это и другие страны, каждая из которых очень болезненно относится к прецедентам какого угодно внешнего вмешательства в свои дела. На мой взгляд, это исключено.
- Во время нынешнего кризиса в Беларуси бывший министр иностранных дел Швеции Карл Бильдт опубликовал статью «Армянская модель для Беларуси». Он предлагает вариант, чтобы Запад договорился с россиянами, гарантирует Москве, что Беларусь после Лукашенко геополитически никуда не сдвинется, будет уважать интересы России, и Лукашенко при этом уходит со своего поста.
Вы, Федор, также писали, что белорусские протесты можно рассматривать в одном ряду с армянской революцией 2018 года и с молдавским кейсом, когда в 2019 году Россия и Запад договорились отстранить от власти всесильного олигарха Владимира Плахотнюка.
Армянский вариант для Беларуси все еще возможен, особенно после заявлений Путина о резерве силовиков для Беларуси?
- Буквально армянский вариант отпал, так как никакой революционнообразной смены власти в Беларуси не произошло. Если бы она произошла, как это было в Армении в 2018 году, можно было бы рассматривать возможность применения этого сценария. Молдавский пример был уникален и аномален, там был случай приватизации государства не диктатором, а «хозяйствующим субъектом».
Что касается высказываний Карла Бильдта и его единомышленников, то это очень трогательно и занятно. Проблема Запада по отношению к постсоветскому пространству и России — в том, что Запад делает предложения, которые нужно было делать несколько лет назад.
Я имею в виду не только ситуацию с Лукашенко. В 2003 году под руководством Дмитрия Козака был разработан план урегулирования ситуации в Молдове путем реинтеграции Приднестровья с условием, что там останется российское военное присутствие. Запад торпедировал это с страстью и насмешками, мол, вы с ума сошли, чтобы мы своими руками запустили россиян в Молдову.
Прошло 15 лет, и я своими ушами слышал от собеседников, которые тогда это отбрасывали, мнение - а неплохая же идея, а может мы теперь к ней вернемся? Невозможно вернуться, так как ситуация совсем другая.
То же самое с Украиной. Некогда с российской стороны предлагали Западу полюбовно договориться. На это отвечали - с какой радости мы с вами об этом будем договариваться, это же суверенная нация?
Предложение Бильдта - из этой же категории. Сейчас никто ни о чем договариваться не будет. И Запад в другом положении - это не позиция силы, это не позиция определенности. И Россия в другом положении. И не потому, что она в сильнейшем положении, а потому, что она никому не верит. Ну, и самые страны, которые могли бы быть объектом такой договоренности, находятся в совершенно ином состоянии. В свое время отказались, так как считали, что россияне "мордой не вышли" такие сделки с ними заключать. А когда "вышли" — уж извините, поезд ушел.
- Последние заявления Путина и Сергея Лаврова не полностью совпадают с заявлениями Лукашенко, с заявлениями белорусского официоза. Белорусские власти заявляют, что Координационный совет — это фактически просто преступники, против них возбуждено дело о захвате власти. А Лавров высказывает критические замечания по поводу совета, по принципам его формирования, высказывает какие-то пожелания по ее составу и программным установкам. Уголовным преступникам не предъявляют претензий по программным принципам и способу формирования их сообществ.
В Беларуси протесты трактуются как попытка переворота, устроенная "наркоманами, уголовниками и проститутками". А Путин в своем интервью сказал, что если люди вышли на улицы, значит, проблема есть. Почему позиции все-таки отличаются? Это какая-то имитация или позиции отличаются содержательно?
- Позиции отличаются содержательно, что и не удивительно. Задачи, стоящие перед Москвой и официальным Минском, не одинаковы. Они перекрещиваются, но не совпадают. Для Лукашенко и его соратников задача — удержать власть в своих руках. Задача Москвы, как мне представляется, - чтобы любое дальнейшее развитие событий в Беларуси происходило с участием и учетом интересов России. Там не должна сложиться ситуация, как в Украине в 2014 году, когда к власти приходят другие силы, а России приходится только адаптироваться к новой ситуации. Заявление Путина о резерве правоохранителей - это, безусловно, заявка на то, что российские интересы нельзя будет проигнорировать. Забудьте об этом.
А что касается персонажей, то я сомневаюсь, что в Москве есть стратегия, которая исходит из того, что в корзину под названием Лукашенко надо сложить все яйца.
Во-первых, стоит вспомнить, что к бурным поствыборным событиям Александр Лукашенко вел кампанию скорее на антироссийской ноте. Она была необычная, непохожая на то, что было раньше.
Во-вторых, и сам Путин, и многие другие комментаторы в России говорят, что проблема в Беларуси есть. И удержаться президент Лукашенко может, но говорить о долгосрочной перспективе в этой ситуации было бы странно.
Так что интересы сейчас совпадают. Но это не значит, что они будут совпадать и впредь.
- В предыдущем нашем интервью, которое вы дали еще во время избирательной кампании, вы говорили, что Лукашенко, скорее всего, выйдет из этих выборов ослаблен, хотя и победит. И Россия снова положит на стол программу углубления интеграции — 30, а может, и 31 «дорожную карту». Если говорить об ослаблении "западного крыла" политики Лукашенко, то оно в результате выборов произошло в катастрофических размерах. А почему, если Лукашенко после выборов просил у Путина помощи, ему сразу не сказали - хорошо, поможем, но подпишите взамен 30 "дорожных карт"? В будущем он же может и обмануть, "бросить". А может, он их уже подписал и мы просто об этом не знаем?
- О чем они разговаривали, мы точно не знаем. Сейчас Лукашенко ежедневно подчеркнуто говорит "мой друг Путин". Что было в разговорах между друзьями, может узнаем некогда, а может и нет.
Но в нынешней ситуации подсовывать "дорожные карты", мол, ты подпиши, а тогда мы тебе поможем, — это было бы абсолютное безумие. Такие серьезные вещи на такую живую нить не делаются. И то, что так делается, потом очень просто аннулировать, дезавуировать и оспорить.
К тому же это бы еще подлило бензину в огонь протестов. Добавился бы тот мотив, что он еще и наш суверенитет отдал.
Поэтому - нет, сейчас речь не об этом. Сейчас Россия считает, что ее долгосрочные интересы будут в большей степени обеспечены, если ситуация стабилизируется и Лукашенко останется. Далее - это уже другой этап.
Но я могу повторить то, что говорил в предыдущем интервью — что повестка дня никуда не денется. Порядок углубления интеграции вернется на стол переговоров.
Другое дело, что степень ослабления партнера превысила расчетную, допустимую норму. Такие серьезные решения, как глубокая интеграция с другой страной, должен принимать лидер с довольно высоким уровнем легитимности в своей стране.
Здесь неважно, как к нему относятся в Германии или Америке. Но в стране должно быть ощущение, что он какой-никакой, но он более или менее наш лидер. Есть ли это сейчас в Беларуси - я не могу судить. Но есть подозрение, что этот статус довольно сильно подорван. А это значит, что задача серьезной, долгосрочной интеграции скорее усложнилась. Ведь подписать он при определенных условиях может, под давлением или в виде подарка "другу Владимиру", а дальше что?
Если партнер остается уверенным распорядителем ситуации у себя - это одна ситуация. Но если не совсем понятно, как долго он будет оставаться таким распорядителем — здесь уже ситуация другая.
Источник: EX-PRESS.BY
