Как Москва должна реагировать на угрозы соседей по Балтийскому региону

«Украинский кризис» – неточное название того, что происходит сейчас в отношениях России и Запада. Это противоборство глобально по своим масштабам. Оно охватывает практически все функциональные сферы – от финансов до фармацевтики и спорта – и, кроме того, распространяется на многие географические регионы. В Европе, ставшей эпицентром этого противоборства, наивысший уровень напряженности после Украины наблюдается сейчас на Балтике. В России (и на Западе) часто задают вопрос: не станет ли Балтийский регион следующим театром военных действий?

В Европе и Америке давно муссируется сценарий, по которому российская армия после победы на Украине продолжит идти вперед – теперь уже стремясь завоевать прибалтийские республики и Польшу. Смысл этой нехитрой пропагандистской фантазии понятен: убедить европейцев, что, если не «вкладываться по полной» в поддержку Киева, можно получить войну на собственной территории. Характерно, что почти никто в ЕС не осмеливается публично задать вопросы: а заинтересована ли Россия в непосредственном вооруженном конфликте с НАТО, какие цели она собирается преследовать в такой войне и какую цену готова заплатить? Очевидно, что простая постановка подобных вопросов может навлечь обвинения в распространении российской пропаганды.

«Украинский кризис» – неточное название того, что происходит сейчас в отношениях России и Запада. Это противоборство глобально по своим масштабам. Оно охватывает практически все функциональные сферы – от финансов до фармацевтики и спорта – и, кроме того, распространяется на многие географические регионы. В Европе, ставшей эпицентром этого противоборства, наивысший уровень напряженности после Украины наблюдается сейчас на Балтике. В России (и на Западе) часто задают вопрос: не станет ли Балтийский регион следующим театром военных действий?

В Европе и Америке давно муссируется сценарий, по которому российская армия после победы на Украине продолжит идти вперед – теперь уже стремясь завоевать прибалтийские республики и Польшу. Смысл этой нехитрой пропагандистской фантазии понятен: убедить европейцев, что, если не «вкладываться по полной» в поддержку Киева, можно получить войну на собственной территории. Характерно, что почти никто в ЕС не осмеливается публично задать вопросы: а заинтересована ли Россия в непосредственном вооруженном конфликте с НАТО, какие цели она собирается преследовать в такой войне и какую цену готова заплатить? Очевидно, что простая постановка подобных вопросов может навлечь обвинения в распространении российской пропаганды.

В России, со своей стороны, отмечают провокационные заявления, с которыми выступают наши северо-западные соседи: поляки, прибалты и финны. Речь в них идет, в частности, о возможности блокады Калининграда с моря и суши, а также закрытия для России выхода из Финского залива. С подобными заявлениями выступают чаще всего отставники, но иногда голос подают и действующие политики и военные. Панику среди россиян эти угрозы не вызывают: решения такого уровня принимают не в Варшаве или Таллине, а в Вашингтоне, но и игнорировать складывающуюся ситуацию нельзя.

Балтийский регион уже много лет назад утратил репутацию самого стабильного и мирного в Европе. После присоединения к НАТО Польши (1999), Литвы, Латвии и Эстонии (2004), а недавно Финляндии (2023) и Швеции (2024) Балтийское море, как об этом с удовольствием и гордостью повторяют в Брюсселе, превратилось в «натовское озеро». От Нарвы (т. е. НАТО) до Петербурга два часа езды. После присоединения Финляндии к атлантическому блоку линия непосредственного соприкосновения России и НАТО увеличилась на 1300 км – вдвое; до Петербурга от этой границы меньше 150 км. Высокой оказалась цена добровольного отказа Москвы в конце холодной войны от принципа геополитического сдерживания.

Территория НАТО не только расширилась и приблизилась к российской границе; она активно оборудуется в оперативном отношении. Заработали коридоры для быстрого доступа силам НАТО к рубежам России (т. н. военный Шенген); строятся новые и модернизируются уже существующие военные базы; увеличивается физическое присутствие в регионе вооруженных сил США и их союзников; интенсивнее и масштабнее проходят учения войск, военно-воздушных сил и морских флотов. Заявление Вашингтона о намерении развернуть в 2026 году в Германии ракеты средней дальности заставляет проводить параллели с т. н. евроракетным кризисом начала 1980-х, считавшимся самым опасным периодом холодной войны после ситуации вокруг Кубы в октябре 1962-го.

Складывающееся на северо-западном направлении положение вынуждает Москву усилить стратегию военного сдерживания противника. Ряд шагов уже сделан. С целью укрепления неядерного сдерживания воссоздан Ленинградский военный округ, формируются новые соединения и части там, где их уже давно не было. Существенно продвинулась вперед военная интеграция России и Белоруссии. На белорусской территории уже размещено российское ядерное оружие. Проведены учения нестратегических ядерных сил РФ. Сделаны официальные предупреждения о том, что при определенных условиях военные объекты на территории стран НАТО станут законными целями для российских ударов. Объявлено о модернизации ядерной доктрины Российской Федерации. Ядерное сдерживание становится более активным инструментом российской стратегии, превращаясь в ядерное устрашение противника.

Остается надеяться, что в Вашингтоне понимают: морская блокада Калининграда или Петербурга означала бы casus belli – повод для объявления войны. Нынешняя американская администрация большой войны с Россией, по-видимому, не хочет. История свидетельствует, однако, что войны иногда случаются, когда вроде бы ни одна из сторон их не желает. Стратегия ползучей эскалации конфликта с целью нанесения России стратегического поражения, которую Соединенные Штаты избрали в затяжной опосредованной войне на Украине, таит в себе опасность именно такого варианта развития событий, когда логика запущенного однажды процесса начинает определять политические и военные решения и ситуация быстро выходит из-под контроля.

Другая опасность заключается в фактическом поощрении Вашингтоном не только безответственной риторики, но и безответственных действий американских сателлитов. Последние, уверившись в своей безнаказанности, могут зайти слишком далеко в бездумном провоцировании Москвы и тем самым подвести США и Россию к непосредственному вооруженному столкновению. Опять-таки остается надеяться, что инстинкт самосохранения в Америке окажется сильнее самонадеянности.

Надежды надеждами, но очевидно, что Россия уже исчерпала резерв словесных предупреждений. Враждебные шаги противников требуют не осуждения, а пресечения и в любом случае – адекватного ответа. Сейчас вопрос стоит об аэродромах стран НАТО, в том числе Польши, на которых будут базироваться переданные Киеву самолеты F-16; о возможных попытках с эстонской и финской сторон нарушить судоходство в Финском заливе; о перспективе прекращения Литвой под разными предлогами железнодорожного сообщения между Калининградом и основной территорией России, а также о существенных угрозах нашему союзнику Белоруссии. Жесткий ответ на раннем этапе развития каждого из этих сюжетов имеет больше шансов остановить опасную эскалацию. Разумеется, наиболее сильной позицией для России является установка на активные действия, следование превентивной стратегии, когда Москва не отвечает на эскалационные шаги противника, а сама владеет стратегической инициативой.

Надо учитывать, что после окончания активных военных действий на украинском направлении противоборство России с коллективным Западом продолжится. От Арктики, которая является отдельной площадкой соперничества, до Черного моря уже пролегла сплошная, без разрывов, разделительная линия. Европейская безопасность перестала быть актуальной концепцией, а безопасность евразийская, распространяющаяся также на европейский компонент, – дело еще отдаленного будущего. Впереди лежит длительный период «немира», в течение которого Россия сможет опираться в сфере безопасности не на соглашения с западными государствами, а только на собственные силы и возможности. В обозримом будущем Балтийский регион – эта казавшаяся перспективной, но так и не состоявшаяся «точка сборки» Большой Европы будет, по-видимому, наиболее милитаризованной и враждебной России частью европейского соседства. Насколько стабильным будет это соседство, зависит, конечно, от достижения целей СВО.