Границы дозволенного

Жители иракского Курдистана проголосовали на референдуме о независимости, не признанном Багдадом и осужденном мировым сообществом. В воскресенье аналогичный плебисцит пройдет вопреки запрету Мадрида в Каталонии, и, похоже, там "выберут свободу". Президент Сербии Александр Вучич рассуждает об ответственности перед будущими поколениями, которым не надо оставлять ярмо в виде нерешенного вопроса о Косово. Чем порождает слухи о подготовке почвы для признания Приштины Белградом. Правда, мол, не просто так, а после обмена территориями - населенные сербами косовские кантоны отойдут Сербии и наоборот.

Жители иракского Курдистана проголосовали на референдуме о независимости, не признанном Багдадом и осужденном мировым сообществом. В воскресенье аналогичный плебисцит пройдет вопреки запрету Мадрида в Каталонии, и, похоже, там "выберут свободу". Президент Сербии Александр Вучич рассуждает об ответственности перед будущими поколениями, которым не надо оставлять ярмо в виде нерешенного вопроса о Косово. Чем порождает слухи о подготовке почвы для признания Приштины Белградом. Правда, мол, не просто так, а после обмена территориями - населенные сербами косовские кантоны отойдут Сербии и наоборот.

Почва пришла в движение. При такой насыщенности событиями в сфере "пограничного менеджмента" скоро возникнет изрядное количество прецедентов, которые станут стремительно подтачивать мантру о незыблемости границ.

В истории не было столетия, когда границы не менялись бы кардинально. В XX веке территориальные притязания и экспансионистские устремления привели к двум чудовищным мировым войнам, и после второй из них элиты пришли к заключению, что третьей человечество может не пережить. Совместными усилиями был создан механизм ООН, призванный обеспечить мировой баланс - защитить существующие государства и гарантировать неприменение силы между крупнейшими державами. Границы все равно менялись, но в основном за счет возникновения новых участников Объединенных Наций в процессе распада колониальных империй.

Неприкосновенность линий размежевания в Старом Свете - между государствами и между блоками - была закреплена в Хельсинкском заключительном акте, затем подтверждена (применительно к государствам) сразу после окончания холодной войны в Парижской Хартии для новой Европы. Но тут-то все и началось - границы задвигались вновь, и отправной точкой стало объединение Германии, которое подвело черту под расколом континента.

Упразднение СССР, развод Чехословакии, развал Югославии - казалось, что все это лишило смысла заклинания о неменяющихся границах. Однако принцип оставался в силе, но относился теперь к административным, а не государственным границам. То есть сливаться (как Германия) или размежевываться (как все остальные) можно, но в рамках ранее прочерченных конфигураций.

Был и другой важный элемент - новое представление о природе границ, получившее наиболее последовательное выражение в Европейском союзе. Предполагалось, что глобализация постепенно сделает разграничение ненужным. И в этом пространстве экономической целесообразности и гуманитарной открытости то, что веками вело к конфликтам, просто растворится.

Правда, довольно быстро начались допущения и двойные стандарты. Отделение Косово по внутригосударственной линии - можно, Абхазии - нет. И это размывание стройности подхода запустило следующий этап расшатывания системы.

Голосование на парламентских выборах в Германии в минувшее воскресенье стало болезненным напоминанием о том, что отмена границы еще не означает ее исчезновения. Спустя 27 лет после объединения восточные и западные немцы голосуют совершенно по-разному. Второе место антиевропейской и антииммигрантской "Альтернативы для Германии" в восточных землях (в Саксонии - первое) плюс неплохие результаты левых посткоммунистов показывают, что граждане ФРГ с гэдээровскими корнями живут в другом политическом универсуме. И вложенные туда сотни миллиардов марок и евро мало влияют на самоощущение.

Парадокс в том, что партия, стержневым и почти единственным лозунгом которой является противодействие миграции, набирает больше всего там, где беженцев меньше, чем где бы то ни было в Германии. Люди, не нашедшие себя в новой реальности, хотят восстановления и укрепления границ. А раз границы как понятие снова важны (вопреки представлению еще несколько лет назад), то тем более существенно, где они пролегают и кого они разделяют.

Появление курдской государственности окончательно отменяет дизайн Ближнего Востока, начерченный сто лет назад и для удобства лишивший курдов своего государства. Гипотетический обмен территориями на Балканах (чем черт не шутит?) откроет очередной ящик с неизвестным содержанием. Как, кстати, после этого сохранить Боснию, непонятно. Провозглашение независимости Каталонии станет вехой - до сих пор успехи сепаратизма все-таки фиксировались в проблемных странах европейской периферии, а не в относительно благополучных западноевропейских грандах. Кстати, станет понятно, насколько ведущие демократии на самом деле привержены мирным и переговорным способам решения споров.

В этом контексте забавно смотрятся требования Варшавы к Берлину заплатить новые репарации за Вторую мировую. Особенно на фоне успехов на немецких выборах сил, которые почти прямым текстом говорят, что пора прекратить стесняться прошлого и "иметь мужество быть Германией". Настойчивость Польши может принести плоды - ну раз вы так настаиваете на том, чтобы вернуться к счетам за прошлый век, то давайте-ка обсудим и принадлежность Силезии. Из уст "Альтернативы" подобное вполне могло бы прозвучать. Добро пожаловать в мир без границ не в том смысле, что их нет, а в том, что ни одна из них не насовсем...

Источник: Российская газета