Стратегия Турецкой Республики на Западных Балканах

Активизация внешней политики Турецкой Республики с середины 2010-х гг. делает актуальным рассмотрение ее стратегических концепций, в частности, их применения к странам Западных Балкан. Оценка опыта Анкары важна для российских исследователей: региональные интересы России и Турции тесно пересекаются по направлениям гуманитарного, экономического и политического сотрудничества, и оценка успехов и неудач оппонента позволила бы Москве формировать более комплексную и инклюзивную балканскую политику.

В данной работе под странами Западных Балкан понимаются Сербия, Черногория, Республика Северная Македония, Босния и Герцеговина, а также Албания. В ряде публикаций западных исследователей эти страны сокращенно называются WB6 (Western Balkans Six), поскольку Косово рассматривают в качестве независимого субъекта мировой политики.

Оптимальным и желательным вариантом как для Анкары, так и для прочих внерегиональных игроков является усиление интеграции стран WB6 вплоть до полноценного политического объединения и максимальное ослабление влияния Европейского союза. Несмотря на некоторые тенденции мировой системы к деглобализации и ревизии международных отношений, сегодня подобный сценарий кажется маловероятным.

В известной степени опыт Турции может выступать примером для проведения внешней политики России на Балканах. Экономическое присутствие Анкары в регионе растет, а истеблишмент страны зарекомендовал себя в качестве инициатора миротворческих процессов в регионе вне зависимости от выбираемых партнеров, работая по линии не только исторических, но и потенциальных деловых связей, что пока нехарактерно для России.

Активизация внешней политики Турецкой Республики с середины 2010-х гг. делает актуальным рассмотрение ее стратегических концепций, в частности, их применения к странам Западных Балкан. Оценка опыта Анкары важна для российских исследователей: региональные интересы России и Турции тесно пересекаются по направлениям гуманитарного, экономического и политического сотрудничества, и оценка успехов и неудач оппонента позволила бы Москве формировать более комплексную и инклюзивную балканскую политику.

В данной работе под странами Западных Балкан понимаются Сербия, Черногория, Республика Северная Македония, Босния и Герцеговина, а также Албания. В ряде публикаций западных исследователей эти страны сокращенно называются WB6 (Western Balkans Six), поскольку Косово рассматривают в качестве независимого субъекта мировой политики.

Эволюция стратегических подходов турецкой дипломатии

Артем Семенов:
Газ есть, а драки нет: готова ли Турция воевать за ресурсы Средиземного моря

При рассмотрении современной внешнеполитической деятельности Турции в регионе некоторые исследователи выделяют несколько этапов становления ее стратегии [4, с. 7].

Первый период определяется серединой 1990-х – концом 2000-х гг., когда Анкара практически полностью следовала в фарватере политики «атлантизма»: ограниченный ресурсный потенциал и относительно статичное состояние внутренней и мировой политики не давали Турции возможности проводить сколько-нибудь активную независимую внешнюю линию на Балканском направлении.

Второй период — с 2009 по 2016 гг. — связан с пребыванием на высших государственных позициях Ахмета Давутоглу, который с 2009 по 2014 гг. был министром иностранных дел, а с 2014 по 2016 гг. — премьер-министром страны. В это время стали появились актуальные внешнеполитические концепции «Нулевых проблем с соседями» и «Стратегической глубины». Они подразумевали интенсификацию сотрудничества со всеми соседями Республики, невзирая на исторические или политические разногласия. Не разрывая связей с Западом, Анкара взяла курс на развитие отношений со странами бывших османских территорий, в первую очередь на Ближнем Востоке и Западных Балканах.

Каденция Ахмета Давутоглу ознаменовала возвращение Турции в «Большую политику» на Балканах, заложив современные принципы стратегического подхода страны к региону.

Третий, современный этап турецкой политики — с начала 2016 года — ознаменовался важными изменениями внутри Турции, завершившими переход страны от парламентской республики к президентской во главе с Реджепом Тайипом Эрдоганом. Важнейшим событием стала неудачная попытка июльского госпереворота 2016 г., приведшая к охлаждению отношений между западными странами и Турцией.

Сегодня внешняя политика Р.Т. Эрдогана характеризуется «дрейфом» в сторону отхода от традиционной лояльности Западу и попытки «прагматической перезагрузки», в частности, в формате развития двусторонних экономических отношений с соседями. В этом контексте в регионе Западных Балкан Турция обозначила себя как конструктивную внешнюю силу, которая смогла найти общий язык и с традиционно лояльными мусульманами, и с сербами, которые никогда не испытывали доверия к туркам.

Учитывая тот факт, что большая часть территорий современных Западных Балкан когда-то была частью Османской империи, кейс Турции по преодолению «имперского комплекса» кажется нам весьма интересным и полезным при рассмотрении российской политики в регионе.

Экономическое взаимодействие

В связи с общей десекьюритизацией отношений в регионе и переходом их в более мирное и конструктивное русло правительство Р.Т. Эрдогана с самого начала своей деятельности было сконцентрировано прежде всего на развитии торгово-экономических связей с западнобалканскими странами. При этом с 2016 г. мы могли наблюдать резкое усиление объемов взаимной торговли сторон (см. Рис. 1).

Рис. 1. Товарооборот Турецкой Республики со странами WB6 в млн долл. (источник: UNCTAD)

Взаимная торговля и двустороннее взаимодействие

Так, по состоянию на 2019 г. Турция входила в ТОП-20 важнейших торговых партнеров для экономик региона. В частности, по размерам экспорта из стран региона она занимает 19-ю строчку в рейтинге, а по размерам регионального импорта — 6-ю. Сегодня Турция добилась серьезных успехов в сфере транспорта, энергетики, строительства, а с 2019 г. мы можем говорить о перспективах вхождения турецкого ВПК в регион.

Таблица 1. Экспорт из стран WB6 в млн долл. на 2019 г. (источник: UNCTAD)

Таблица 2. Импорт в страны WB6 в млн $ долл. на 2019 г. (источник: UNCTAD)

Подобные успехи достигаются благодаря развитию двусторонних отношений с ключевыми игроками в регионе. Так, летом 2017 г. президент Р.Т. Эрдоган встретился с президентом Сербии А. Вучичем, в ходе встречи были подписаны 12 соглашений об экономическом сотрудничестве, в том числе документы о сотрудничестве в сферах энергетики, строительства, инфраструктуры, лесного и водного хозяйства. Обсуждались и перспективы подключения Сербии к «Турецкому потоку», которое состоялось уже к концу 2020 г.

Турецкие компании в это время осуществляли подряды на нескольких важных транспортных проектах. Так, турецкая ENKA в консорциуме с американскими инженерными фирмами осуществила строительство автомагистрали Дуррес — Кукес — Морина, соединившей Албанию с Косово. Компания «Şişecam» получила подряд на строительство завода по производству стеклотары на территории Македонии. Турецкие компании в составе строительного консорциума с французскими фирмами получили тендер на реконструкцию аэропорта в Приштине.

В 2019 г. новая встреча двух лидеров закончилась подписанием соглашения о сотрудничестве в области обороны, социального обеспечения, промышленности и технологий. Были также подписаны Меморандум о взаимопонимании в отношении совместного полицейского патрулирования, Рамочное военное соглашение, Протокол о сотрудничестве в области науки и технологий. Кроме того, в том же году были достигнуты договоренности о важнейшем инфраструктурном проекте по строительству автомагистрали Белград – Сараево, главным инвестором которого стала турецкая компания «Taşyapı».

Важной темой стало развитие оборонного сотрудничества. Президент А. Вучич на совместной пресс-конференции заявил: «Наши специалисты проявили интерес к покупке некоторого оборудования и оружия, и мы хотим сотрудничать также в области технологий»; сегодня мы понимаем, что речь шла о закупке беспилотных летательных аппаратов Bayraktar TB2, которые стали одной из передовых разработок турецкого ВПК. На наш взгляд, тема поставок некоторых номенклатур вооружений в турецко-сербских отношениях в ближайшие годы будет одной из определяющих и наиболее активно развивающихся.

Стоит отметить, что на обоих визитах президента Р.Т. Эрдогана сопровождали турецкие бизнесмены, проводившие переговоры со своими потенциальными партнерами в регионе.

Инвестиционные проекты

В результате подобной политики Турция по состоянию на 2020 г. реализует в Сербии 4,1% инвестиционных проектов, уступая по этому показателю только странам Евросоюза, Китаю и США [5].

Рис. 2 и 3. Инвестиции в Сербию по количеству проектов в 2020 г., % и по общей стоимости, %

Однако несмотря на успехи турецкой экономической дипломатии и высокие темпы роста взаимной торговли, сегодня Турция не способна на равных конкурировать в сфере инвестиционных проектов с КНР и Европейским союзом. Из приведенных в диаграмме данных следует, что по количеству вкладываемых в проекты средств в Сербию Анкара не входит даже в Топ-7 инвестиционных лидеров.

Например, упомянутая компания «Taşyapı» — крупнейший турецкий инвестор в регионе — вкладывает около 270 млн долл. в инфраструктурный проект автомагистрали между Белградом и Сараево, а по словам Турецкого президента турецкие «…инвестиции в Сербию, которые в 2011 г. составили 1 миллион долларов, сейчас [в 2019 г. – прим. ред.] превысили 200 млн долл.» — это впечатляющий рост, который указывает на объективное развитие сотрудничество двух стран.

Для сравнения, с 2013 по 2018 гг. Китай инвестировал в страны WB6 около 3,44 млрд долл. (не учитывая инвестиции в экономики Албании и Косово, поскольку эти данные находятся в закрытом доступе).

Европейский союз в этот же период инвестировал в Западные Балканы 12,26 млрд долл. и сегодня превосходит конкурентов за счет большего объема ресурсов, налаженной инфраструктуры и специальной стратегии «Экономический и инвестиционный план для Западных Балкан» (6 октября 2020 г.), подразумевающей грантовое финансирование в размере 11 млрд долл. в период с 2021 по 2027 гг. и вероятное привлечение дополнительных государственных и частных инвестиций объемом до 24,5 млрд долл.

Энергетика

Нубара Гулиева:
От «стратегической глубины» к «голубой родине»: новая турецкая политика в Восточном Средиземноморье

Важно отметить, что в рамках энергетического сотрудничества за 2020 г. Турция получила сразу два перспективных проекта газовых коридоров, которые должны пройти через ее территорию, и позволят не только удовлетворить ее потребность в природном газе, но и получить роль транзитера голубого топлива.

Во-первых, в январе 2020 г. вступил в эксплуатацию «Турецкий поток» проектной мощностью в 31,5 млрд куб. м газа в год (две ветки по 15 млрд куб. м). Это событие важно не только для российско-турецких отношений — в 2018 г. к проекту подключились Греция, Болгария, Северная Македония и Сербия. В то же время Белград достроил сербский участок «Турецкого потока» мощностью 13,9 млрд куб. м газа в год, который стал продолжением второй ветки на территории Турции.

Во-вторых, в ноябре 2020 г. произошел запуск Южного газового коридора, который состоит из трех участков: Южнокавказский трубопровод (SCPX) — Азербайджан и Грузия; Трансанатолийский трубопровод (TANAP) — Турция; Трансадриатический трубопровод (TAP) — Греция, Албания и Италия. Это альтернативный «Турецкому потоку» проект с меньшей проектной мощностью (для начала — 10 млрд куб. м газа в год, с возможностью увеличения мощности до 20 млрд куб. м), к которому возможно подключение Боснии и Герцеговины, Хорватии и Черногории. Они поддерживают перспективу создания Ионико-Адриатического трубопровода (IAP), который планируется соединить с TAP в Албании, что в перспективе сделает страну хабом для каспийского газа, поступающего на Западные Балканы.

Таким образом, географическое положение Турции и политические разногласия Москвы и Софии в 2014 г. позволили Анкаре получить главные проекты транзита природного газа в регионе, что в перспективе может дать ей больше влияния на зависимые от энергопоставок страны Южной и Юго-Восточной Европы, в том числе и на регион Западных Балкан. Тем более, что с принятием 6 октября 2020 г. «Зеленой повестки ЕС» страны WB6 обязуются сокращать выбросы вредных веществ в атмосферу, и в соответствии с п. 1 документа, «Природный газ является одним из краеугольных камней на пути к постепенной декарбонизации [промышленности]» данных стран.

Кроме того, Турция имеет возможность диверсификации поставок энергоресурсов, реализуя проект «Балканский поток» с российским газом и альтернативный ему IAP, в котором голубое топливо будет поставляться азербайджанской стороной.

Гуманитарное сотрудничество и мягкая сила

У Турции есть наработки в плане продвижения собственной мягкой силы, которые выражаются в отлаженном действии общественных организаций сразу по нескольким направлениям. Удивительно, но увеличив с 2015 г. финансирование гуманитарных проектов на 25% (до 8,1 млрд долл.) к 2018 г., Турция стала шестой страной мира в рейтинге стран по официально выделяемой помощи в целях развития, обогнав Соединенные Штаты, Великобританию Францию и Германию.

Важнейшим инструментом влияния Анкары в рассматриваемом регионе представляется Турецкое агентство по сотрудничеству и координации (TİKA). Сегодня TİKA реализует проекты в 150 странах с 62 офисами по координации программ в 60 странах, в том числе, в каждой из стран WB6. По своей сути Агентство является механизмом, поддерживающим сотрудничество между государственными учреждениями, университетами, некоммерческими организациями и частным сектором. TİKA функционирует как платформа для встречи этих субъектов, координирует и распределяет средства, выделяемые турецким правительством на гуманитарные цели. Несмотря на то, что Агентство имеет образовательный и культурный фокус, оно стремится развивать и коммерческие проекты на Балканах.

Масштабы деятельности организации впечатляют — TİKA поддерживает реставрации мусульманских мечетей по всему региону, спонсируют ремонт крепости Рам в Восточной Сербии, организует программу онлайн-обучения «Обмен опытом» для косовских ветеринаров и закупает системы сигнализации Карловацкой ассоциации слепых в Хорватии.

Стоит также упомянуть Фонд Юнуса Эмре, который с 2009 г. занимается популяризацией турецкого языка и имеет собственные подразделения по всему региону. Президентом Фонда является министр культуры и туризма Турции Мехмет Нури Ерсой, соответственно, организация напрямую аффилирована с правительством. Представители организации ведут преподавательскую деятельность, обеспечивают стипендиями на обучение турецкому языку наиболее талантливых студентов.

Особый прогресс Фонда заметен в Косово и Боснии и Герцеговине, где турецкий язык составляет конкуренцию немецкому и английскому, но только в кантонах с преобладающим мусульманским населением. На территории этих республик представители организации работают сразу в нескольких городах, тогда как на территории остальных государств находится только по одному культурному центру.

Стоит также рассмотреть деятельность созданного в 2016 г. Фонда «Маариф» [2], который призван перехватить инициативу у образовательной системы Ф. Гюлена, которого турецкие власти подозревают в организации госпереворота 2016 г. В 2018 г. Верховный суд Турции ратифицировал решение о переводе всех школ, связанных с Фетхуллахлом Гюленом в Турции, под руководство Фонда «Маариф».

Сегодня Фонд открывает и управляет дошкольными, начальными, средними и высшими учебными заведениями, общежитиями и другими типами образовательной инфраструктуры по всему миру, реализует образовательные и стипендиальные программы, публикует научные работы в собственном издательстве, создает академическую инфраструктуру в своих заведениях.

Фонд представлен в 67 странах мира, в том числе — в Албании (6 филиалов); Боснии и Герцеговине (4 филиала); Косово (8 филиалов) и Македонии (4 филиала + 1 общежитие). На его сайте ежемесячно и ежеквартально публикуются бюллетени, брошюры и журналы на образовательную тематику. На примере данной организации мы также отмечаем колоссальный масштаб работы по продвижению образовательного контента при поддержке турецкого правительства.

Таким образом, мы отмечаем впечатляющую работу по интеграции потенциальных про-турецких интеллектуальных сил во всех регионах мира, в том числе и в регионе Западные Балканы, которую сегодня проделывают турецкие специалисты.

Политическое сотрудничество

Борьба с «гюленизмом»

Россия на Балканах. Спецпроект РСМД

В зарубежной публицистике одним из главных нарративов последних четырех лет представляется проблематика борьбы правительства Турции с последователями Фетхуллаха Гюлена на Балканах.

Продолжающаяся с 2016 г. борьба с последователями Ф. Гюлена представляется попыткой репрессивными методами бороться с инакомыслием и политической конкуренцией внутри Турции, что не может не вызывать повышения «токсичности» режима Р.Т. Эрдогана в том числе в отношениях с Западнобалканскими государствами.

Важно, что до попытки июльского переворота Анкара спонсировала развитие сети школ Ф. Гюлена. Сегодня «школы [Гюлена] обычно имеют хорошую репутацию, предоставляют образование в западном стиле с турецким уклоном, (…) их посещают дети из элитных слоев общества» [4].

Сегодня крупнейшие турецкие СМИ, в частности, Агентство «Анадолу», радикально оценивает деятельность сети Ф. Гюлена и его роль в событиях 2016 г.: «Террористическая организация американского проповедника Фетхуллаха Гюлена несет ответственность за смертоносную попытку государственного переворота 15 июля, в результате которой погибло не менее 246 человек и более 2100 получили ранения». В то же время эта «террористическая организация» законно осуществляет свою деятельность по всему миру, а органы правопорядка и суды, в частности, Западнобалканских стран, не сворачивают ее деятельность, несмотря на настойчивое давление Анкары.

Репатриация подозреваемых в связях с Ф. Гюленом деятелей культуры и науки является одним из направлений турецкой Национальной разведывательной организации (MIT). Подобная деятельность успешно осуществляется с 2017 г. и закономерно оборачивается дипломатическими скандалами.

На территории Западных Балкан Анкара пользуется отлаженными связями преимущественно с разведками Косово, Боснии и Герцеговины и Албании для отслеживания аффилированных с Ф. Гюленом элементов. Кроме того, этот регион представляется одним из ключевых в рамках борьбы между Р.Т. Эрдоганом и Ф. Гюленом. Стоит также отметить, что губительными для имиджа страны стали обвинения в том, что Турция использует сеть собственных дипломатических учреждений для проведения репрессивной политики на территории суверенных государств.

Преследование общественных деятелей и журналистов, не представляющих угрозу государственной безопасности Турции, связано с опасениями Р.Т. Эрдогана потерять пост президента и его стремлением не допустить эрозию текущего политического режима. Вместе с тем мы не можем утверждать, что подобная политика ведет к потере авторитета турецкого лидера в глазах зарубежных партнеров, поскольку никаких серьезных последствий для государственного истеблишмента и для Р.Т. Эрдогана лично она не повлекла.

Двустороннее сотрудничество Турции с партнерами в регионе

В докладе «От мифа к реальности: как понять роль Турции на Западных Балканах» было сказано: «…после ухода Давутоглу с государственной должности в 2016 г. Турция снизила темп и интенсивность своей региональной активности и дипломатических инициатив. Она заменила это акцентом на укрепление экономических связей и выдающуюся роль президента Турции. Этот новый период отмечен прямым взаимодействием Эрдогана через личные связи с лидерами Западных Балкан. Это прагматичный эрдоганизм в целом» [4, с. 14].

На Западных Балканах Анкара ставит развитие экономических и гуманитарных связей со своими партнерами в качестве приоритета, не являясь при этом лидером какого-либо значимого политического объединения. Таким образом, двустороннее взаимодействие ограничивается взаимными визитами лидеров государств в столицы, где проводятся пресс-конференции, которые в политическом смысле остаются декларациями о добрых намерениях.

Важно подчеркнуть, что упомянутый «прагматичный эрдоганизм» — это точное описание современной турецкой политики в регионе, поскольку Турция с конца 2000-х гг. перестала полностью опираться на традиционные мусульманские районы Балкан и диверсифицировала политические отношения со своими партнерами. Примером этому служит упомянутая в работе встреча Р.Т. Эрдогана и А. Вучича, в результате которой были достигнуты договоренности о начале оборонного сотрудничества.

Многосторонние форматы

Для обозначения стратегических интересов Турции в рамках многосторонней межгосударственной деятельности, следует отметить, что ключевой региональной инициативой на Западных Балканах стал учрежденный Ангелой Меркель в 2014 г. Берлинский процесс, в котором принимают участие страны WB-6 и Евросоюз — Анкара не вовлечена в данную инициативу, что с нашей точки зрения ощутимо ограничивает влияние Турции в регионе и оставляет ее «за бортом» региональной евроинтеграции.

При этом актуальным форматом для Анкары представляется основанный еще в 1996 г. Процесс сотрудничества в Юго-Восточной Европе (ПСЮВЕ), главная цель которого — поддержание мира и добрососедских отношений в регионе. Кроме того, в п. I.2 Хартии организации фиксируется стремление к «…полной интеграции в европейские и евроатлантические структуры.», а п. I.6 одобряет «…решимость НАТО активно способствовать формированию более прочных отношений сотрудничества со странами нашего региона и между ними».

В ПСЮВЕ также входят страны WB6, Болгария, Греция, Молдова, Румыния и Хорватия — эта инициатива не подразумевает участия в ней внерегиональных игроков, что делает Турцию сильнейшим представителем Процесса. В 2020-2021 гг. Турция занимает пост председателя организации.

Важно отметить, что на основе Процесса был создан Совет регионального сотрудничества (СРС), который софинансируется Европейским Союзом. Это структурное подразделение представляется наиболее значимым и работает над созданием и поддержанием политического диалога, миростроительства, а также реализацией региональных программ, направленных на экономическое и социальное развитие стран региона. Кроме того, основной заявленной целью СРС является «продвижение европейской и евроатлантической интеграции региона». Здесь возникает вопрос о соответствии стратегическим интересам Анкары интеграции WB6 в Европейский Союз.

Екатерина Энтина:
Россия и южные славяне. Прав ли Ф. М. Достоевский?

С одной стороны, по оценкам турецких экспертов [4, с. 25], «процесс вступления в ЕС [стран WB6 – прим. ред.] является лучшим инструментом для достижения той внутренней стабильности, в которой нуждаются турецкий бизнес и оборонная доктрина Турции». Кроме того, и по официальной позиции турецкого МИД, «Турция считает необходимой интеграцию всех стран региона в европейские и евроатлантические институты и продолжает поддерживать их усилия в этом направлении». Анкара и сама с 2005 г. ведет переговоры о вступлении в Европейский союз, а Р.Т. Эрдоган в октябре 2020 г. напомнил о стратегической важности вступления Турции в ЕС.

Однако переговорный процесс между Анкарой и Брюсселем, по нашим оценкам, не приводит к каким-либо значимым результатам на пути евроинтеграции.

На наш взгляд, при гипотетической интеграции западнобалканских государств в Европейский союз они могут занять лояльную позицию по отношению к Анкаре, поскольку торговая и инвестиционная деятельность Турции представляется одной из важных составляющих их благосостояния. Но даже здесь мы должны отметить, что лояльное отношение WB6 к Анкаре в рамках Европейского союза не сможет повлиять на проводимую Берлином и Парижем политику. Западнобалканские страны в этом случае лишь потеряют внешнеполитическую субъектность, как это произошло с интегрированными за прошлые годы странами Центральной и Восточной Европы.

Таким образом, стратегическая цель Анкары должна выражаться в превращении стран WB6 в независимое экономическое и политическое пространство, которое могло бы проводить многовекторную суверенную политику в отношении своих партнеров. Турция в таком случае имела бы дело не с частью сильного и во многом негативно настроенного ЕС, а с независимым субъектом, внутри которого у Турции есть особые сферы влияния и интересы, с которым можно было бы развивать не только экономические, но и политические инициативы, способные оспорить абсолютную доминацию Евросоюза в Юго-Восточной Европе, по крайней мере, в некоторых областях сотрудничества.

Логичным шагом выглядит в этой связи одобрение Плана действий Общего регионального рынка на 2021-2024 гг. на саммите Берлинского процесса, состоявшемся 10 ноября 2020 г. в Софии.

Совет регионального сотрудничества (наравне с CEFTA) в рамках Плана играет важнейшую роль по осуществлению действий, направленных на повышение привлекательности региона для иностранных инвесторов, интеграцию Западных Балкан в общеевропейское цифровое пространство, модернизацию производственной базы и инновационной инфраструктуры и продвижение к свободному перемещению людей и капиталов.

Все это отнюдь не противоречит интересам Анкары, а при гипотетических обстоятельствах, связанных с ослаблением влияния Брюсселя в регионе (например, победа евроскептиков в Сербии или Албании и неопределенность грядущих выборов в Германии и Франции), такие проекты могут свернуть курс на вхождение стран WB6 в Евросоюз и создать базу для реинтеграции Западнобалканского пространства. Такое развитие событий могло бы соответствовать интересам Турции и прочих внерегиональных игроков. При этом мы должны подчеркнуть, что при текущей расстановке сил в регионе ни у Турции, ни у других внерегиональных держав нет серьезных шансов на конкуренцию с Евросоюзом и на значительное усиление собственного влияния в регионе.

***

Турция прошла путь от следования политическим нарративам Западных стран в 1990-х гг. до формирования полноценных стратегических концепций к концу 2000-х гг. и реализации прагматичной политики со всеми партнерами региона в наши дни. Эти перемены могут быть расценены как успехи турецкой дипломатии, в значительной степени они стали возможны благодаря интеллектуальному наследию концепций «Нулевых проблем с соседями» и «Стратегической глубины» Ахмета Давутоглу, а также бурному экономическому росту Турции, ставшей к концу 2000-х гг. значимой региональной державой.

Кроме того, мы отмечаем значительный прогресс Турецкой Республики в сфере экономического присутствия в регионе. В частности, можно выделить увеличение объемов взаимной торговли со странами WB6 последние годы, а также рост объема турецких инвестиций в Западные Балканы в целом и в Сербию (как ведущую экономику региона) в частности. Приведенные показатели и оценка политических событий по типу двусторонних саммитов и многосторонних конференций дают возможность характеризовать турецкое экономическое влияние в регионе как значимое, но ограниченное по своим масштабам и уступающее более крупным акторам, таким как страны Европейского союза или Китай.

В ближайшие 4-5 лет интересам Анкары будет соответствовать включение ее основных проектов в единую производственную и логистическую цепочку хозяйственной системы Западных Балкан, которая будет активно формироваться из-за процессов экономической интеграции в рамках Плана действий Общего регионального рынка на 2021-2024 гг., которые форсируют СРС и Берлинский процесс. Специалисты отмечают возможности для Турции в развитии военно-технического взаимодействия со странами региона, в частности, с использованием наработок по современным БПЛА «Bayraktar» и развитием прочих номенклатур вооружений.

На наш взгляд, важным фактором турецкого присутствия в регионе может стать энергетический переход экономик стран WB6 в соответствии с «Зеленой повесткой» Евросоюза и в связи с общим трендом на декарбонизацию собственных производств, так как Турция имеет инфраструктуру транзита относительно «чистого» природного газа в страны региона, причем сразу от нескольких поставщиков.

Кроме того, можно обозначить большую разницу между подходами внешнеполитической деятельности Турции в регионе Западных Балкан и в других соседствующих с Республикой регионах. Так, если в отношениях с Грецией, странами Ближнего Востока или Южного Кавказа Анкара действует брутальными военно-ориентированными методами, то на Балканском направлении она стремится к развитию экономических связей, двусторонним встречам с лидерами государств и использованию мягкой силы. В частности, на территориях WB6 расположены наиболее успешные отделения турецких гуманитарных организаций.

Дальнейшая европейская интеграция западнобалканских стран не вполне соответствует долгосрочным стратегическим интересам Турции — вместо потенциального увеличения экспортных рынков за счет стран WB6 Анкара может столкнуться с риском политического «поглощения» своих партнеров, в частности, Сербии и Албании.

На наш взгляд, оптимальным и желательным вариантом как для Анкары, так и для прочих внерегиональных игроков является усиление интеграции стран WB6 вплоть до полноценного политического объединения и максимальное ослабление влияния Европейского союза. Несмотря на некоторые тенденции мировой системы к деглобализации и ревизии международных отношений, сегодня подобный сценарий кажется маловероятным.

В известной степени опыт Турции может выступать примером для проведения внешней политики России на Балканах. Экономическое присутствие Анкары в регионе растет, а истеблишмент страны зарекомендовал себя в качестве инициатора миротворческих процессов в регионе вне зависимости от выбираемых партнеров, работая по линии не только исторических, но и потенциальных деловых связей, что пока нехарактерно для России.

Cписок источников

1. Маврина Ю. В.: «Турецкая внешняя политика в первое десятилетие XXI века: опыт посреднических усилий» // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия История. Международные отношения, 204 г.

2. Свистунова И.А.: «Балканская политика Турции: роль этно-конфессиональных меньшинств» // Современная Европа, 2020, №4.

3. Федоров М. С.: «Деятельность европейского союза по урегулированию региональных конфликтов: потенциал, политические механизмы и » // МГИМО, 2019 г.

4. Asli Aydıntaşbaş: «From myth to reality: how to understand Turkey’s role in the Western Balkans» // European Council of foreign relations, 2019 г.

5. Development Agency of Serbia: «Why Invest in Serbia» // 2020 г.