«Шелковая виза» для Центральной Азии

В Центральной Азии начинает постепенно разворачиваться интеграция между ее отдельными региональными игроками. Эта тенденция отчетливо проявила себя после того, как Казахстан в 2018 г. выступил с инициативой создания нового визового режима под весьма эпатажным названием «Шелковая виза» («Silk Viza»), который мог бы стать в определенном смысле «центральноазиатским шенгеном». Однако эта новость не получила должного освещения в российских СМИ. И напрасно. «Шелковая виза», по сути, выступает реинкарнацией интеграционных процессов в Центральной Азии.

«Шелковая» инициатива была выдвинута Казахстаном в июне 2018 г. На состоявшейся в городе Сарыагаш встрече с депутатами Олий Мажлиса Республики Узбекистан, председатель комитета по международным отношениям, обороне и безопасности Сената Казахстана Дарига Назарбаева предложила узбекистанским коллегам создать «единую азиатскую визу, которая может стать подобием европейской шенгенской визы». Мера, по ее мнению, весьма своевременная: «Шелковая виза» могла бы привлечь в регион состоятельных туристов, решить проблему очередей на узбекско-казахстанской границе и увеличить товарооборот между двумя странами, а главное — возродить центральноазиатскую интеграцию, ведь достаточно создать «прозрачную, открытую и дружественную границу, тогда отношения во всех сферах выстроятся сами собой».

В ноябре 2018 г. Казахстан и Узбекистан подписали соглашение о взаимном признании визовых режимов странами Шелкового пути. Его детали не разглашаются до сих пор. Известно лишь, что оно направлено на развитие туризма и, как планируется, будет действовать на базе туристического проекта «Шелковый путь». Запуск совместной визовой программы был запланирован на февраль 2019 г. Так, всего за считанные месяцы Казахстан и Узбекистан сумели вплотную подойти к реализации идеи единых туристических виз, способных скрепить в единое целое все страны Центральной Азии и вдохнуть новую жизнь в центральноазиатскую интеграцию.

Однако в феврале 2019 г. запланированного запуска аналога Шенгенской зоны в Центральной Азии не произошло. Периодически в сети попадаются отдельные высказывания центральноазиатских экспертов о продолжении процесса формирования свободного визового режима между Казахстаном и Узбекистаном. Но на государственном уровне подобные заявления никто не делает. Впрочем, затихли и разговоры про единый историко-культурный регион Центральной Азии, нуждающейся в свободном визовом режиме для усиления туристического потенциала.

Скорее всего, «шелковая» инициатива Астаны пока так и останется на бумаге в ближайшем будущем: вряд ли Казахстану, особенно на фоне продолжающейся смены власти, захочется брать на себя ответственность в продвижении проекта, к которому мало кто из представителей центральноазиатской пятерки, за исключением Узбекистана, проявил должный интерес. Возрождения центральноазиатской интеграции в скором времени не предвидится и ввиду того, что основное внимание стран региона сконцентрировано на борьбе с транснациональными угрозами безопасности, что собственно и продемонстрировало 5-ое Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии. Однако с подобными вызовами и угрозами свободный визовый режим как некий показатель стабильности и процветания вступает в противоречие.

15 июня 2019 г. в Душанбе состоялось Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА). Его официальной повесткой было формирование «единого взгляда на безопасный и более процветающий регион». Государства — члены СВМДА [1] обсудили широкий круг актуальных вопросов, начиная с экологических угроз и демографических вызовов и заканчивая кризисной ситуацией в Западной Азии и на Корейском полуострове. Особое внимание стороны уделили целесообразности формирования «нового климата доверия» и превращения СВМДА в полноценную организацию с целью создания системы коллективной безопасности в Азии.

Александр Воробьев:
Курс России в Центральной Азии: между Ташкентом и Астаной

До создания «коллективной безопасности в Азии» пока далеко, хотя эта идея обсуждается с 1977 г. Тем не менее в Центральной Азии начинает постепенно разворачиваться интеграция между ее отдельными игроками. Эта тенденция отчетливо проявила себя после того, как Казахстан в 2018 г. выступил с инициативой создания нового визового режима под весьма эпатажным названием «Шелковая виза» («Silk Viza»), который мог бы стать в определенном смысле «центральноазиатским шенгеном». Однако эта новость не получила должного освещения в российских СМИ. И напрасно. «Шелковая виза», по сути, выступает реинкарнацией интеграционных процессов в Центральной Азии без участия внерегиональных игроков, будь то Россия или Китай.

Проекты центральноазиатской интеграции стали обсуждаться еще в начале 1990-х гг. Бывшие советские республики Средней Азии (Киргизия, Таджикистан, Туркмения и Узбекистан) и Казахстан, обретя независимость, стали самостоятельными игроками на международной арене [2]. Именно в начале 1990-х гг. сформировалось современное понимание «Центральной Азии». Автором данного термина считается 1-ый президент Казахстана Н.А. Назарбаев, который в 1992 г. предложил использовать понятие «Центральная Азия» для обозначения всех постсоветских государств региона [3]. Уже одно только принятие центральноазиатской «Пятеркой» решения об употреблении данного определения свидетельствовало о складывании нового геополитического пространства в некогда закрытом и изолированном регионе [4].

Предвестником центральноазиатской интеграции стал Договор о создании Единого экономического пространства между Республикой Казахстан, Кыргызской Республикой и Республикой Узбекистан, подписанный 30 апреля 1994 г. с целью углубления экономического сотрудничества. На его базе возник Центральноазиатский экономический союз, который после подключения к интеграционным процессам Таджикистана в 1998 г. стал называться Центральноазиатским экономическим сообществом. Однако все соглашения, заключенные в рамках ЦАЭС, фактически оказались «холодными договорами». Дальше проведения периодических саммитов и дискуссий дело не пошло: члены объединения не смогли устранить расхождения по вопросам экономической политики. Да и два главных локомотива потенциальной центральноазиатской интеграции — Казахстан и Узбекистан — не отказались от соперничества за лидерство в регионе.

В начале 2000-х гг. некоторые страны Центральной Азии отдали предпочтение евразийской интеграции под эгидой РФ. В 2000 г. Россия, Белоруссия, Казахстан, Киргизия и Таджикистан подписали договор об учреждении Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС). В 2006 г. к нему присоединился Узбекистан. В связи с этим ЦАЭС, преобразованный ранее в организацию «Центрально-Азиатское сотрудничество», объединился с ЕврАзЭс, что фактически означало прекращение его существования.

Казалось бы, все в сборе. Но не хватало Туркменистана, который после провозглашения своего нейтралитета еще в 1995 г., оставался в стороне от интеграционных процессов в Центральной Азии. Поэтому в 2007 г. президент Казахстана Нурсултан Назарбаев попытался реанимировать складывание центральноазиатского интеграционного блока в регионе. Он выдвинул проект Союза центральноазиатских государств в составе Казахстана, Киргизии, Узбекистана, Таджикистана и Туркменистана. Однако Астана не смогла отстоять свою идею сугубо центральноазиатского объединения. Основная причина — соперничество Казахстана и Узбекистана за статус регионального лидера. Да и несопоставимость социально-экономического уровня развития, на которую постоянно указывал Ислам Каримов, сыграли свою роль в свертывании данного проекта. Примечательно, что вскоре Узбекистан отверг и евразийскую интеграцию: в 2008 г. страна покинула ЕврАзЭс, ссылаясь на неэффективность данного интеграционного объединения.

Однако евразийская интеграция получила свое логическое продолжение. Еще в 2007 г. Белоруссия, Россия и Казахстан подписали Договор о создании единой таможенной территории и формировании Таможенного союза. В 2014 г. Россия, Белоруссия, Казахстан подписали договор о создании Евразийского экономического союза, к которому в 2015 г. присоединились Армения и Киргизия. Все бы хорошо, да вот только общий визовый режим Договор о ЕАЭС не устанавливает. В ноябре 2014 г. министр по интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии Татьяна Валовая заявила, что создавать единое визовое пространство государства-члены объединения не планируют, но рассматривают «общий визовый режим в качестве возможного следующего шага интеграции». Прошло больше четырех лет, а подвижек в создании зоны свободного перемещения в рамках ЕАЭС так и не произошло.

Отсюда и возник проект «Шелковой визы». Такое стремительное развитие событий стало проявлением так называемой «оттепели» в казахстано-узбекских отношениях. Ее начало связывают со сменой власти в Узбекистане — 14 декабря 2016 г. президентом страны стал Шавкат Мирзиёев, который, отказавшись от полуизоляционистской политики своего предшественника, Ислама Каримова, провозгласил курс на выстраивание партнерских отношений с государствами Центральной Азии. Сразу после своего избрания Мирзиёев посетил соседние центральноазиатские республики, в ходе которых подчеркивалась экономическая целесообразность углубления двусторонних связей. Уже в марте 2017 г. впервые за 10 лет состоялась встреча лидеров Казахстана, Киргизии, Узбекистана, Таджикистана и представителя Туркмении, после которой заговорили о наступлении в Центральной Азии новой эпохи.

Фабьен Боссю:
Инфраструктурное сотрудничество в Евразии: возможно ли взаимодействие между Россией, Китаем и ЕС в Центральной Азии?

Особое внимание новый узбекский президент уделил сотрудничеству с Казахстаном. 22–23 марта 2017 г. он посетил Астану и в ходе переговоров с елбасы Нурсултаном Назарбаевым обсудил широкий круг вопросов, представляющих взаимный интерес. Тогда Мирзиёев особо подчеркнул взаимодополняемость экономик и необходимость увеличения товарооборота, активизации межправкомиссии и торговых домов, а также организации новых рынков сбыта. При нем все чаще стали звучать слова о стратегическом партнерстве Казахстана и Узбекистана и многовековых исторических и культурных узах между двумя братскими народами, которые являются «примером доброго и искреннего добрососедства». Примечательно, что экономическая дипломатия и сближение двух стран выгодны и Казахстану, поскольку повышают шансы на увеличение объемов взаимных инвестиций и развития инфраструктурных проектов. Фактически одним из них является и «Шелковая виза».

«Шелковая» инициатива была выдвинута Казахстаном в июне 2018 г. На состоявшейся в городе Сарыагаш встрече с депутатами Олий Мажлиса Республики Узбекистан, председатель комитета по международным отношениям, обороне и безопасности Сената Казахстана Дарига Назарбаева предложила узбекистанским коллегам создать «единую азиатскую визу, которая может стать подобием европейской шенгенской визы». Мера, по ее мнению, весьма своевременная: «Шелковая виза» могла бы привлечь в регион состоятельных туристов, решить проблему очередей на узбекско-казахстанской границе и увеличить товарооборот между двумя странами, а главное — возродить центральноазиатскую интеграцию, ведь достаточно создать «прозрачную, открытую и дружественную границу, тогда отношения во всех сферах выстроятся сами собой».

Тогда, на сарыагашских переговорах, стороны договорились разработать дорожную карту по установлению безвизового режима. Что она из себя представляет средства массовой информации до сих пор умалчивают. В августе 2018 г. стало известно, что интерес к взаимному снятию визовых барьеров проявили Азербайджан, Таджикистан, Турция и Киргизия. Эту информацию подтвердил министр культуры и спорта Казахстана Арыстанбек Мухамедиулы в ходе международного форума стран — участниц Шелкового пути в сентябре 2018 г. На полях форума он заявил, что в ближайшее время вопрос о взаимном признании виз между Казахстаном и Узбекистаном будет решен.

В ноябре 2018 г. Казахстан и Узбекистан подписали соглашение о взаимном признании визовых режимов странами Шелкового пути. Его детали не разглашаются до сих пор. Известно лишь, что оно направлено на развитие туризма и, как планируется, будет действовать на базе туристического проекта «Шелковый путь». 20 декабря 2018 г. и.о. первого заместителя председателя Государственного комитета Узбекистана по туризму Улугбек Касимходжаев сообщил, что проект «Шелковой визы» «прошел все согласования в ведомствах двух стран, при этом остались только технические детали». Запуск совместной визовой программы был запланирован на февраль 2019 г. Так, всего за считанные месяцы Казахстан и Узбекистан сумели вплотную подойти к реализации идеи единых туристических виз, способных скрепить в единое целое все страны Центральной Азии и вдохнуть новую жизнь в центральноазиатскую интеграцию.

Однако в феврале 2019 г. запланированного запуска аналога Шенгенской зоны в Центральной Азии не произошло. Периодически в сети попадаются отдельные высказывания центральноазиатских экспертов о продолжении процесса формирования свободного визового режима между Казахстаном и Узбекистаном. Но на государственном уровне подобные заявления никто не делает. Впрочем, затихли и разговоры про единый историко-культурный регион Центральной Азии, нуждающейся в свободном визовом режиме для усиления туристического потенциала.

Михаил Конаровский:
Что подтвердил Саммит ШОС в Бишкекей

Скорее всего, «шелковая» инициатива Астаны пока так и останется на бумаге в ближайшем будущем: вряд ли Казахстану, особенно на фоне продолжающейся смены власти, захочется брать на себя ответственность в продвижении проекта, к которому мало кто из представителей центральноазиатской пятерки, за исключением Узбекистана, проявил должный интерес. Возрождения центральноазиатской интеграции в скором времени не предвидится и ввиду того, что основное внимание стран региона сконцентрировано на борьбе с транснациональными угрозами безопасности, что собственно и продемонстрировало 5-ое СВМДА. Однако с подобными вызовами и угрозами свободный визовый режим как некий показатель стабильности и процветания вступает в противоречие.

Тем не менее, истории известны примеры, когда проекты центральноазиатской интеграции получали второе дыхание. Ускорение темпов регионализации — одно из реалий сегодняшнего дня. И потому возможность реинкарнации «Шелковой визы» следует принять на вооружение. Тогда встает другой вопрос: «Скажется ли реализация «центральноазиатского шенгена» на процессах евразийской интеграции?». С учетом того, что Россия и так уже имеет упрощенные визовые режимы с четырьмя центральноазиатскими республиками (Казахстаном, Киргизией, Таджикистаном и Узбекистаном), привлечение ее к данной инициативе вряд ли произойдет.

К тому же, сами инициаторы «шенгенской зоны» в Центральной Азии намекнули, кого бы они хотели видеть в своих «шенгенских» рядах — Азербайджан и Турцию, что может привести к возрождению проектов строительства «тюркоязычного мира» в регионе. А это будет уже абсолютно иной вариант региональной интеграции по сравнению с российскими надеждами на ЕАЭС.

1. В состав СВМДА входят 27 государств-членов, среди которых Афганистан, Камбоджа, КНР, Россия, Казахстан, Иран, Израиль и пр.

2. Политика России и Китая в Центральной Азии во второй половине XIX - начале XXI в. / отв.ред. А.В. Старцев. Барнаул: АЗБУКА, 2014 г. — С. 321.

3. Шанхайская организация сотрудничества в региональной системе безопасности (политико-правовой аспект): монография / Василенко В.И., Василенко В.В., Потеенко А.Г. - Москва: Проспект, 2017 г. — С. 12

4. Политика России и Китая в Центральной Азии: [учеб.- метод. пособие] / Р. Т. Ганиев ; [науч. ред. Б. Б. Овчиннико- ва] ; М-во образования и науки РФ, Урал. федер. ун-т. – Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2017. — С. 39.