Как в осажденной крепости: планы Польши по защите от России

Нарратив о России как о стране, преследующей политику захватнического империализма, был присущ польской политической элите задолго до 2022 г. Однако с начала специальной военной операции он приобрел практическое выражение. «Неоимперская» политика Москвы, якобы нацеленная на восстановление советской зоны влияния в Восточной Европе и Прибалтике, привела к пересмотру концепции восточного фланга НАТО и выдвижению польскими властями амбициозного проекта «Восточного щита».

Впервые программа «Восточный щит» была упомянута польским премьер-министром Дональдом Туском весной 2024 г., хотя и ранее многое указывало на то, что Польша готовится к существенному пересмотру положения дел на восточном фланге НАТО. «Восточный щит» предполагает возведение 700-километровой линии обороны вдоль границы с Калининградской областью и Белоруссией. В перспективе рассматривается вариант объединения данной программы с «Балтийской оборонительной инициативой», однако на данной момент говорить об интеграции двух оборонных проектов преждевременно. Имплементация самого «Восточного щита» также сопряжена с рядом трудностей: отсутствие должной логистики в польских приграничных районах; определение источников финансирования программы; вопрос о национализации частной приграничной собственности.

Помимо продвижения вышеупомянутой программы, польское правительство также стремится стать членом ядерной программы НАТО (англ. Nuclear sharing) и добиться размещения на своей территории американских ядерных боеголовок. Однако несмотря на все усилия Варшавы, сделать это в обозримом будущем, по всей видимости, не удастся ввиду ряда причин: стремления польской стороны добиться полного контроля над ядерным оружием, размещаемым на её территории; нежелания Вашингтона окончательно разрушить отношения с Москвой; неготовности Польши на деле вступить в Nuclear sharing.

Нарратив о России как о стране, преследующей политику захватнического империализма, был присущ польской политической элите задолго до 2022 г. Однако с начала специальной военной операции он приобрел практическое выражение. «Неоимперская» политика Москвы (именно такое определение чаще всего используется польскими СМИ), якобы нацеленная на восстановление советской зоны влияния в Восточной Европе и Прибалтике, привела к пересмотру концепции восточного фланга НАТО и выдвижению польскими властями амбициозного проекта «Восточного щита».

«Восточный щит» — линия Мажино XXI века?

Олег Михалев:
Проблемы безопасности в избирательной кампании в Польше

Впервые программа «Восточного щита» была упомянута польским премьер-министром Дональдом Туском в мае 2024 г. во время празднования 80-летия победы в битве при Монте-Кассино. Однако и ранее многое указывало на то, что Польша готовится к существенному пересмотру положения дел на восточном фланге НАТО: в 2023 г. статьи расходов на оборону в польском бюджете увеличились до 4% ВВП (по сравнению с 2,2% в 2022 г.); в 2022 г. был запущен процесс модернизации польской армии главным образом на основе американского вооружения; на момент 2024 г. численность польских ВС была увеличена до 250 тыс. военнослужащих (в декабре 2023 г. — около 192 тыс. военнослужащих). Дополнительный общественный импульс для реализации программы «Восточный щит» был получен польскими властями после инцидента на польско-белорусской границе, в результате которого мигрантом был убит 21-летний польский военнослужащий во время несения службы по охране границы с Белоруссией. Это событие было использовано польским правительством в качестве очередного обоснования «российской угрозы» и необходимости реализации вышеназванной программы.

27 мая 2024 г. в ходе пресс-конференции заместитель министра обороны Цезарь Томчик и начальник Генштаба генерал Веслав Кукула раскрыли некоторые детали программы. В первую очередь, «Восточный щит» нацелен на «сдерживание возможной российской агрессии и защиту польского населения». В его основе лежит коммюнике стран НАТО по итогам Мадридского саммита от 13 июля 2023 г., в котором отражены намерения Альянса сражаться «за каждый метр своей территории». По сути, на данном саммите было официально заявлено об изменении военной стратегии НАТО, основу которой ранее составляла концепция «мобильной обороны»: она допускала оставление части территории ради сохранения личного состава и выхода на более выгодные оборонительные рубежи. Теперь же, и программа «Восточный щит» это отражает, руководство НАТО намерено перейти к тактике позиционной обороны, главная цель которой прочное и длительное удержание подготовленных войсками рубежей. Ввиду того, что гарантии безопасности в рамках НАТО на Европейском континенте в основном осуществляются именно США, смена стратегии отчасти может послужить основанием для будущего увеличения военного присутствия американских военнослужащих в Европе, в том числе в самой Польше, рассматриваемой как «последний рубеж обороны от России».

Программа «Восточный щит» предполагает возведение 700-километровой линии обороны вдоль границы с Калининградской областью и Белоруссией. В районах ключевых приграничных населенных пунктов оборона будет представлять собой многослойную систему с применением как «конвенциональных» защитных сооружений (противотанковые ежи, минные поля, бункеры, огневые точки, рвы и т.д.), так и современной военной техники, такой как:

1) Военные спутники (польское руководство рассчитывает вывести свой первый военный спутник на орбиту к 2025 г.), наблюдательные аэростаты типа «Барбара» и беспилотные летательные аппараты класса MALE. Все эти объекты могут находиться на больших высотах в течение длительного времени и обеспечивать глубинную разведку вражеской территории.

2) Модифицированные истребители класса F-16, FA-50 и F-35, способные обнаруживать, перехватывать и сбивать угрозы в польском воздушном пространстве.

Алексей Юрк:
Безъядерный еврофронтир: обзор рисков для текущего ядерного статуса Центральной и Восточной Европы

В перспективе программа «Восточный щит» может быть объединена с «Балтийской оборонительной инициативой». О ней было впервые объявлено в начале 2024 г. на совместной встрече глав министерств обороны Латвии, Эстонии и Литвы. Данная инициатива также направлена на усиление мер безопасности на границе с Белоруссией и Россией. Вместе с тем говорить о каких-либо существенных предпосылках интеграции двух оборонных инициатив преждевременно ввиду двух обстоятельств.

Во-первых, среди балтийских государств отсутствует консенсус по поводу необходимости возведения новой оборонной инфраструктуры на границе. Связано это в первую очередь с геополитическим положением прибалтийских стран. Говоря об Эстонии, большая часть российско-эстонской границы проходит по озерам Пейпус, Ламми и Псковское, а также по реке Нарва, которые, по мнению эстонских властей, служат естественной защитой от возможных действий со стороны России. Это отчасти обосновывает скептический взгляд эстонского правительства на необходимость незамедлительного возведения дополнительных оборонительных рубежей. Латвия и Литва, напротив, наиболее заинтересованы в развитии «Балтийской инициативы». Латвия, по мнению западных СМИ, — основная цель «гибридной войны», проводимой Россией и Белоруссией против НАТО. Основу данной войны составляют мигранты, призванные дестабилизировать ситуацию на границах. Столь сильный интерес западных СМИ к Латвии в контексте возможного нападения со стороны России также обусловлен её срединным географическим положением: возможное падение Латвии означало бы разрыв всего балтийского региона и обход всех оборонительных укреплений на Балтике. Литва, в свою очередь, имеет наиболее протяженную границу с РФ и Белоруссией, а также наибольшее количество трансграничных переходов, что гипотетически может создать для России необходимый стратегический простор для наступления. В этом контексте долгое время «раскручивалась» идея о Сувалкском коридоре как потенциальном месте нападения России на НАТО. В 2015 г. командующий вооруженными силами США в Европе генерал Бен Ходжес даже назвал Сувалкский коридор одной из горячих точек наряду с Сирией и Донбассом. Впоследствии непосредственно вблизи Сувалкского коридора, в польском городе Ожиш, были размещены батальонные тактические группы НАТО [1]. Однако на момент 2024 г. уже можно с полной уверенностью заявить, что все разговоры о потенциальной агрессии России в Сувалкском коридоре, целью которой было бы создание сухопутного коридора между Калининградской областью и Белоруссией, — не что иное, как политический шантаж, используемый западными СМИ. Проведение каких-либо наступательных операций через Сувалкский коридор ввиду потенциальных больших потерь в личном составе и технике не имело бы никакого смысла. В нем также не представляется возможным выстроить какую-либо линию обороны ввиду особенностей форм рельефа, ширины самого коридора, а также уязвимости находящихся в нем подразделений перед огнем артиллерии. Тем не менее наличие данного сухопутного коридора до сих пор используется западными СМИ, в том числе балтийскими, для обоснования необходимости «Балтийской оборонной инициативы».

Диана Айвазян:
Динамика военных бюджетов прибрежных черноморских государств

Во-вторых, объединению двух оборонных инициатив может воспрепятствовать наличие исторических противоречий Польши с одной из стран балтийского региона — Литвой. Страны до сих пор не могут преодолеть длящийся с XX в. этнический конфликт, связанный с ущемлением прав польской общины в Литве. По этой же причине в XX в. Польше не удалось реализовать идею «Междуморья» — выдвинутый Юзефом Пилсудским проект [2] объединения стран между Балтийским, Адриатическим и Черным морями в единую конфедерацию под эгидой Польши.

Стоит отметить, что имплементация самого «Восточного щита» сопряжена с рядом трудностей. Одна из основных проблем заключается в отсутствии должной логистики в польских приграничных районах, необходимой для использования современной техники. К примеру, танки M1A2 Abrams, стоящие на вооружении польской армии, имеют боевой вес 62 т, при этом грузоподъемность большинства польских переправ и мостов составляет менее 60 т. В связи с этим одна из первоочередных задач польского правительства заключается в создании благоприятных логистических условий для функционирования системы обороны. Другая более существенная проблема — финансовая составляющая программы, а именно — источники её финансирования. Польша не имеет достаточно сильных финансовых механизмов для имплементации данной программы в одиночку, даже несмотря на то, что польское правительство планирует вовлечь в процесс органы местного самоуправления. Неудивительно, что руководство Министерства национальной обороны Польши стремится придать программе общеевропейский статус, тем самым распределив финансовое бремя между европейскими странами. Наконец, при выстраивании линии обороны польское правительство может столкнуться с необходимостью национализации частной собственности жителей приграничных воеводств для проведения всех необходимых фортификационных работ. С такой же ситуацией сейчас сталкиваются и прибалтийские страны. Однако учитывая большое население польских приграничных районов, а также столь существенные расходные части польского бюджета (на одну оборону Польша в процентном соотношении от ВВП выделяет больше, чем другие страны НАТО), проблема приграничных районов вряд ли может быть решена простой национализацией собственности.

Тем не менее, несмотря на все подводные камни, программа «Восточный щит» не может не вызывать обеспокоенность в России. В первую очередь, программа является свидетельством еще большей милитаризации Европы и НАТО. Многие лидеры европейских стран, в том числе польские, уже открыто заявляют о подготовке к потенциальной войне с Россией в случае поражения Украины, которое воспринимается ими как «угроза их национальной безопасности». Важно также отметить, что подобные заявления происходят на фоне снижения военной и гуманитарной поддержки Украины и, наоборот, наращивания собственного военного потенциала европейских стран. Вера в «украинскую карту» слабеет с каждым годом. Наконец, «Восточный щит» несет в себе потенциальную угрозу национальной безопасности России с точки зрения возможного размещения высокоточного оружия (а возможно, даже ядерного) непосредственно вблизи ее границ. Эти опасения подкрепляются заявлениями Германии, Франции, Италии и Польши о совместной разработке крылатых ракет большой дальности, а также стремлением конкретно Польши добиться размещения на своей территории ядерного оружия.

Польша и программа «Nuclear Sharing»

Иван Тимофеев:
Движение к большой войне следует воспринимать серьезно

Ядерная программа НАТО (англ. Nuclear sharing) [3] позволяет странам — членам Альянса, не обладающим собственным ядерным оружием, принимать участие в планировании его потенциального применения. Данная программа — своего рода гарантия безопасности, предоставляемая союзникам США на случай так называемой всеобъемлющей войны (англ. general war). В рамках Nuclear sharing Соединенные Штаты к 2021 г. смогли разместить ядерные боеголовки типа B-61 на авиабазах в пяти странах НАТО (Бельгии, Германии, Италии, Нидерландах и Турции), а в связи с конфликтом на Украине планируют дальнейшую модернизацию боеголовок. Любая инициатива в рамках Nuclear sharing может быть осуществлена лишь после её одобрения в рамках Группы ядерного планирования НАТО (англ. Nuclear Planning Group), являющейся органом коллективного принятия решений. Впоследствии необходимо также получить четкое политическое одобрение инициативы со стороны президента США и премьер-министра Великобритании.

Необходимо отметить, что данная программа, вопреки взглядам американских экспертов, противоречит договору о нераспространении ядерного оружия 1968 г. Несмотря на то, что все размещаемые ядерные боеголовки остаются под охраной и полным контролем США, а их развертывание осуществляется на основе параллельных соглашений со страной-пользователем, в статье I Договора о нераспространении указано, что «каждое из государств-участников настоящего Договора, обладающих ядерным оружием, обязуется не передавать кому бы то ни было ядерное оружие или другие ядерные взрывные устройства, а также контроль над таким оружием или взрывными устройствами ни прямо, ни косвенно…». Размещая ядерные боеголовки на европейских базах, США тем самым нарушают основополагающий документ в сфере ядерного нераспространения.

Помимо хранения и технического обслуживания ядерных боеголовок в рамках Nuclear sharing выделяется группа из 7 государств (Бельгия, Германия, Италия, Нидерланды, США, Турция и Греция), которые представляют так называемые самолеты двойного назначения (англ. Dual-Capable Aircraft, DCA). В случае конфликта данные самолеты могут быть использованы для доставки ядерного оружия. С этой целью страны — участники Nuclear sharing проводят модернизацию стоящих на вооружении самолетов класса F-15 и F-35A.

За размещением ядерных боеголовок на местах следит специальный представитель от США. Защита от несанкционированного запуска осуществляется благодаря системе разрешающих действий (англ. Permissive Action Links), проще говоря, системы электронного кодирования, состоящей из 6–12 элементов. При неправильном введении кодов боеголовки переходят в спящее состояние.

В настоящий момент желание присоединиться к Nuclear sharing изъявляют лидеры многих стран, в том числе и Польша. Однако если во многих странах (например, в Италии или Германии) необходимость размещения ядерных боеголовок обосновывалась исключительно требованиями безопасности, то в случае с Польшей это было скорее элементом предвыборной борьбы: партия Право и Справедливость (ПиС) пыталась соответствовать своему образу «защитника Польши и всех поляков» и в этой связи очень эффективно использовала ядерный фактор, а также связанный с ним миф о неизбежном нападении России на Польшу, в своей предвыборной кампании. В июне 2023 г. премьер-министр от ПиС Матеуш Моравецкий, выступая на пресс-конференции, открыто заявил, что Польша будет добиваться размещения на своей территории американского ядерного оружия в целях защиты территориальной целостности и укрепления восточного фланга НАТО. Важно подчеркнуть, что на момент 2023 г. Польша играла лишь вспомогательную роль в ядерной программе НАТО, будучи участником миссий «SNOWCAT» (англ. Support of nuclear operations with conventional air tactics), в рамках которой страна-участник на фоне всеобъемлющей войны и в случае принятия решения о нанесении ядерного удара странами НАТО, обязалась предоставить военную поддержку союзникам, используя имеющиеся конвенциональные средства. Активизация участия Польши в ядерной программе потенциально могло бы означать создание мест для хранения ядерных боеголовок В61, а также оснащение польских самолетов необходимым оборудованием для их доставки.

Сергей Андреев:
Юбилей НАТО-75: что дальше?

Будет ли удовлетворена польская просьба? По всей видимости, нет, поскольку в пользу этого говорит ряд обстоятельств. Прежде всего, американская сторона не пойдет на размещение в Польше ядерного оружия в связи с требованиями Варшавы передать им полный контроль над его использованием. По мнению американской стороны, и этот взгляд разделяют видные польские специалисты по геополитике (Яцек Бартощяк, Марек Будзиж), лишь США должны обладать правом использования ядерного оружия, расположенного в других странах. Учитывая исторический реваншизм Польши, особенно в отношении России, власти США не торопятся передавать ядерные боеголовки в распоряжение польскому правительству. Более того, любая поставка ядерного оружия будет чревата для США окончательным разрывом отношений с Россией, ведь в основополагающем акте Россия-НАТО Альянсом было дано обещание не размещать ядерное оружие на территории стран, присоединившихся после 1997 г. (Польша стала членом НАТО в 1999 г.). Учитывая опыт взаимного сдерживания, трудно представить, что американская сторона пойдет на эскалацию конфликта посредством размещения ядерного оружия в Польше. Наконец, размещение ядерного оружия на территории польского государства противоречит военной доктрине НАТО и лишь повышает градус эскалации с РФ. Да и сама польская сторона пока что не готова на деле вступить в Nuclear sharing. В стране отсутствуют необходимые базы для хранения ядерных боеголовок, а те, что имеются (тот же Жешув), находятся достаточно близко к границам с Россией; к тому же находящиеся на вооружении Польши американские истребители не модифицированы для доставки ядерных боеголовок.

***

Таким образом, программа «Восточный щит», являясь отражением агрессивной политики не только самой Польши, но и всего блока НАТО, должна рассматриваться всерьез в Москве, однако стоит также принять во внимание потенциальные трудности в ее реализации, в первую очередь финансовые. В отношении гипотетического участия Польши в программе Nuclear Sharing стоит отметить, что сама программа уже почти два года используется американским руководством как инструмент политического влияния на эту страну, следствием чего стало возникновение приятного польскому уху мифа об «американском ядерном зонтике», который защитит всю Польшу от российской угрозы. Вместе с тем размещению ядерных боеголовок в Польше препятствует много факторов — как правовых, так и сугубо военно-тактических. Исходя из всего вышесказанного, в обозримом будущем ядерное оружие вряд ли появится на польской территории. Тем не менее участие Польши в обеих программах — свидетельство готовности польского правительства пойти ва-банк ради того, чтобы доказать США свою полезность в деле защиты НАТО от российской угрозы. Даже если эта угроза очевидна только для поляков…

1. Rosja Rafał Kopeć, Przemysław Mazur. Odstraszanie militarne w XXI wieku Polska – NATO – Rosja, Kraków, 2017, с. 74.

2. Польша в борьбе за Восточную Европу 1920–2020. Сб. ст./ Под общ. ред. В. Ю. Крашенинниковой; отв. ред. Д. С. Буневич, с.164.

3. Непосредственными участниками программы являются США, Бельгия, Германия, Италия, Нидерланды, Турция, а также Великобритания.