Биполярность — способ существования Запада?

В своей критике по моему адресу В. Иноземцев использует слово «фельетон», хотя сам писал о некой игре в кубики тех, кто отвечает за внешнюю политику России. Он также претендует на теоретическую разработку темы «больших стратегий», из чего можно заключить, что эта материя якобы не доступна дилетантам из российской дипломатической службы. Думаю, что всё это скорее указывает на слабую аргументацию его базовых посылов, а тезис о биполярности просто подается как аксиома, то есть без пресловутой очевидности/предвзятости не обходится.

В любом случае автор признаёт, что мы сходимся в главном, а именно в понимании ущербности современных западных и прежде всего американских доктрин. Думаю, что его негативная характеристика даже слишком мягка, потому как после Брекзита и Трампа все послевоенные наработки американцев, а именно они задавали и задают тон в экспертном сообществе Запада в части «больших стратегий» и внешнеполитической философии вообще, могут быть выброшены в мусорную корзину. Лучше начать весь анализ с нуля, чем пытаться это стратегическое наследие приспособить к современным реалиям международных отношений. Вспоминаю вводящие в тоску разговоры с западными визави с их стандартизированными позициями и крайне ограниченным словарем — порядка 500 слов, из которых, как в финансовом секторе, половина приходится на эвфемизмы, призванные замутнить предмет разговора. Уже давно, по крайней мере с президентства Дж.Буша-мл., широко признается, что с инерционной внешней политикой США есть проблемы, причем немалые. Кстати, так думаю не я один, и В. Иноземцев, который должен быть в теме и читает современных американских авторов, прекрасно это знает. Тот же Иэн Бреммер в 2015 году выступал за «независимую Америку», но с приходом Трампа перестроился. И почему нам пытаются продать то, что уже не годится для самих американцев?

В своей критике по моему адресу В. Иноземцев использует слово «фельетон», хотя сам писал о некой игре в кубики тех, кто отвечает за внешнюю политику России. Он также претендует на теоретическую разработку темы «больших стратегий», из чего можно заключить, что эта материя якобы не доступна дилетантам из российской дипломатической службы. Думаю, что всё это скорее указывает на слабую аргументацию его базовых посылов, а тезис о биполярности просто подается как аксиома, то есть без пресловутой очевидности/предвзятости не обходится.

В любом случае автор признаёт, что мы сходимся в главном, а именно в понимании ущербности современных западных и прежде всего американских доктрин. Думаю, что его негативная характеристика даже слишком мягка, потому как после Брекзита и Трампа все послевоенные наработки американцев, а именно они задавали и задают тон в экспертном сообществе Запада в части «больших стратегий» и внешнеполитической философии вообще, могут быть выброшены в мусорную корзину. Лучше начать весь анализ с нуля, чем пытаться это стратегическое наследие приспособить к современным реалиям международных отношений. Вспоминаю вводящие в тоску разговоры с западными визави с их стандартизированными позициями и крайне ограниченным словарем — порядка 500 слов, из которых, как в финансовом секторе, половина приходится на эвфемизмы, призванные замутнить предмет разговора. Уже давно, по крайней мере с президентства Дж.Буша-мл., широко признается, что с инерционной внешней политикой США есть проблемы, причем немалые. Кстати, так думаю не я один, и В. Иноземцев, который должен быть в теме и читает современных американских авторов, прекрасно это знает. Тот же Иэн Бреммер в 2015 году выступал за «независимую Америку», но с приходом Трампа перестроился. И почему нам пытаются продать то, что уже не годится для самих американцев?

Владислав Иноземцев:
Очевидное и естественное: отказ от стратегий?

Самый важный вопрос, который мой оппонент обходит стороной, состоит в том, что завершается доминирование европейской цивилизации в мировой политике, экономике и финансах. Ситуация эта беспрецедентная, поскольку речь идёт об эндшпиле пятивекового развития. Биполярность времён холодной войны как раз и была последней формой такой гегемонии, поскольку оба противостоящих лагеря исповедовали разные продукты европейской политической мысли и на пару контролировали мир. И странно делать вид, что речь идёт об обычном сдвиге центра тяжести мирового развития с Запада на Восток, как это было в ХIХ в. с Востока на Запад. Количественные параметры ВВП, в том числе с учётом паритета покупательной способности, конечно, имеют значение, но это лишь один из факторов, который необязательно определяет всё. Важна именно культура в самом широком понимании этого слова, включая политическую культуру и политическую традицию. О. Шпенглер это понимал, и не только он. Кстати, Шпенглер занимался апологией пруссачества, пока не столкнулся с нацизмом и тогда порвал с Фондом Ницше и отказался сотрудничать с новой властью. Как иначе объяснить апологию силы на Западе (Тургенев писал об англичанах, что они больше всего уважают силу, в том числе денег) и то, что только доказав, что нас не запугать ядерной войной и что мы можем выиграть обычную, мы заставили воспринимать себя всерьез? Что касается 38-й параллели, то корейцы неплохо договариваются между собой, когда им не мешают, и уж после этого американцы пытаются сесть в уходящий поезд. Китай доказал, что в состоянии управлять своими пограничными спорами с Индией и Японией.

В. Иноземцев упрекает меня в том, что я обращаюсь к истории («архаика» и т.п.), но у него своё прочтение истории с упором на европейский опыт, который-де и подсказывает, что наличие ряда относительно равных по силе полюсов гарантированно приводило к войне. Да, так было в Европе и европейская цивилизация несет ответственность за обе мировые войны и войну холодную, а значит, речь идет об европейской культуре и европейских инстинктах. Сейчас этот опыт предстает как ограниченный, потому что есть другой. И разумеется, самый главный его аргумент состоит в том, что многополярность ушла в прошлое с появлением ядерного оружия, детерминировав всю последующую историю. И всё это — аксиоматично, без аргументов. Он знает, как функционирует биполярный мир, и больше ничего знать не хочет. Так же, как для американцев, для него многополярность равнозначна хаосу, то есть бесконтрольному поведению разыгравшихся в отсутствие контроля старших международных акторов разного калибра. Помните «Вы, ребята, неправильно гуляете — без присмотра»? Для него также понятна монополярность, которую практически все эксперты характеризуют как преходящий однополярный момент, но вот альтернатива одна — это биполярность, как, надо полагать, единственный способ геополитического и иного существования Запада, и именно в этом должна помочь Россия (что «имплицитно» признавал в целом интеллектуально честный, насколько это возможно в Америке, Бжезинский).

Попытки ограничиваться количественными характеристиками происходящего, включая рост военных расходов КНР за последние 15 лет, говорят сами за себя. Всё остальное не имеет значения — ни глобальный, ни внутриполитический контекст. Почему тогда не сказать, как соотносятся военные расходы КНР и США? И почему не сказать о доктрине Вулфовица, сформулированной в далеком 1992 году, о рассуждениях на тему «ловушки Фукидида» (между прочим, последние соображения, но применительно к будущему России, имели прямое отношение к развязыванию Германией войны в 1914 г.). Никто не говорит о том, что все страны во всём равны, поскольку все страны разные, и самодостаточность России не меряется самодостаточностью Китая. У каждой из двух стран своя история, своя культура, своя внешнеполитическая традиция и свой региональный контекст, который там, где он совпадает, служит основой для сотрудничества.

И если говорить о единстве Запада — вопрос, который также обходится стороной, — то почему западные элиты видят в Китае лидера глобализации, а в Меркель — лидера западного мира? Тот же Э. Макрон на днях говорил о «европейской армии», необходимой для защиты от всей геополитической «тройки» в составе Китая, России и США, и в этой связи имел неприятный разговор с Трампом. Как относиться к этому?

Александр Крамаренко:
О «новой биполярности» и месте России в постмодернистской конфронтации

Относительно американской империи. Сами американцы этого никогда не скрывали. Просто это империя другого рода, без колоний. Все признают, что США контролируют глобальную валютно-финансовую систему, основанную на привилегированном положении доллара. О том, что это так, говорит хотя бы тот факт, что американцы в 1971 г. в одностороннем порядке переформатировали всю Бреттон-Вудскую систему, отказавшись от золотого стандарта (с тех пор цена золота выросла почти в 40 раз). При этом они оказались в состоянии решать свои проблемы за счёт всего остального мира посредством печатания доллара, ставшего «бумажным золотом». Благодаря американо-саудовским соглашениям 1974­–75 гг. о формировании цены на нефть в долларах был создан искусственный спрос на американскую валюту. Не хотелось бы углубляться в эту тему. Отмечу только, что Дж. М. Кейнс, приложивший руку к стабилизации американской экономики после Великой депрессии, в Бреттон-Вудсе предлагал создать международную резервную валюту, которая не была бы национальной. Если бы его предложение прошло, хотя, понятно, шансов не было никаких, то США вели бы себя более ответственно в фискально-финансовом отношении и не подставляли бы себя, а с собой и весь остальной мир, который теперь задумался над тем, как Трамп обнулит госдолг за шесть лет.

 И он пишет, что в теории международных отношений очень быстро меняются тенденции развития. Но сам почему-то застрял в одной — биполярности. И почему упадок одних держав и подъём других происходит стремительно? Этого нельзя было сказать о России кануна Первой мировой войны, и этого нельзя сказать о Китае, который находится на подъёме уже на протяжении жизни двух поколений. Поэтому вполне достаточно времени — при желании! — трезво взглянуть на вещи, а не пытаться остановить неизбежное на путях политики сдерживания.

Если кто кого-то и задирает, то не Китай Америку, а наоборот, в том числе посредством санкций, тарифных войн и т.д. Небезызвестный Стивен Бэннон недавно в интервью газете «Саут Чайна морнинг пост» объяснил, что имеется в виду в Вашингтоне: просто изгнать Китай с американского рынка и вернуться к положению до глобализации. Как минимум, факты позволяют судить о том, что Китай не нападает, а отстаивает свои законные национальные интересы, в том числе в непосредственной близости от своих границ, что, кстати, делаем и мы в Балтийском и Чёрном морях, в Восточном Средиземноморье и в Арктике. Отмену ограничений на пребывание Си Цзиньпина у власти можно квалифицировать как элемент властной мобилизации, продиктованной враждебной политикой США. Применительно к США также можно судить уже о трансформационной мобилизации с опорой на военных и с элементами того, что подпадает под определение бонапартизма, обусловленного спецификой нынешнего сложного внутреннего положения Америки. Не будем забывать, что и России приходилось развиваться в сложных внешних условиях, что не могло не сказываться или даже искажать наше внутреннее развитие.

А что до креативного и научно-технологического потенциала, то Россия первой еще в XIX веке нарушила соответствующую монополию Европы, что продолжилось и в советское время. А сейчас об этом вообще не приходится говорить. Тот же И. Маск, например, обучает свой научный персонал по советским вузовским учебникам физики, так как ставить галочки напротив заранее сформулированных ответов и решений не очень-то развивает. Относительно выгод и того, что мы от кого-то не получили, то, думаю, Москва все это время учится у Запада транзакционной, возможно, до цинизма, дипломатии (хотя нам это не к лицу, как и русский язык не вяжется с западной рекламой, но что делать?) и уверен, что мы не прогадаем, если не будем спешить заключать некие «большие сделки». Это, похоже, и раздражает наших западных партнеров.

Владислав Иноземцев:
Возвращение «Больших стратегий»

Не скрою, что наибольшее неприятие у меня вызывает тезис о том, что Россия является «сателлитом Китая» и что иных отношений, определяемых количественно через размеры ВВП, между Москвой и Пекином быть не может. Это тоже из области аксиом. Почему мы должны исходить из того, что наши отношения с Китаем охладятся, а интересы разойдутся? У каждой страны свои интересы, в чём-то они совпадают, в чём-то расходятся. И речь как раз идёт о культуре отношений, оставляющих за каждым партнёром полную самостоятельность и свободу манёвра. Именно об этом я и писал.

Нет сомнений в том, что нормализация и даже улучшение отношений между Россией и США/Западом вполне возможны. Нашим партнёрам надо только захотеть выстраивать эти отношения на основе равенства — разумеется, не количественного (западный коллектив против России), а куда более сложно определяемого качественного.

Наконец, хотел бы, в свою очередь, спросить, почему мы должны поклониться и учиться уму-разуму у убогих людей, у которых у самих все не ладится внутри и вовне, которые сами не знают, что делать, доказали свою интеллектуальную и политическую несостоятельность и нравственную нечистоплотность (все западные элиты от лидеров до последнего газетчика так или иначе существовали на деньги «финансовой алхимии»)? Это люди, которые допустили к ядерной кнопке совершенного, в медицинском значении этого слова, идиота, который в компании фанатиков-неоконов занимался разрушением Америки и ее международного статуса, полагая, что творит «Новое Американское столетие». Никакие агенты влияния не смогли бы добиться столь впечатляющих результатов! На уровне идей от них осталось только открытие наличия наряду с «известными неизвестными» еще и «неизвестных неизвестных». Тони Блэйр некритично отнёсся к развязыванию войны в Ираке, полагая, что американцы знают, что делают. За это он облит грязью с головы до ног, а Бжезинский публично заявил, что его презирает за эту медвежью услугу, оказанную Америке. Если за себя должны думать даже союзники США, мы-то почему должны вести себя иначе?!

И большой вопрос, когда и зачем нас «призовут». Ведь не позвали же в 1994 году и потом, когда были неплохие отношения. Томас Грэм, а он работал в Белом доме у Буша-мл., объяснил на страницах «Нью-Йорк таймс», что Россией недовольны потому, что она не признала себя побежденной в холодной войне и не приняла идеологию (значит, за этим мы отказались от советской) и модель развития победителя, а без этого победа не может быть полной. Но главное, Москва не делает того, что ей говорят делать.

У меня нет ничего личного к В. Иноземцеву (ему не нравится мой стиль, но мы же дискутируем!), в конце концов вместе сидели на совещаниях в Кремле в рамках подготовки заседаний Ярославского политического форума. Но опыт того же внешнеполитического обзора показал, что наше тогдашнее экспертное сообщество могло в лучшем случае произвести что-то невнятное, и нашим и вашим и подспудное «Не надо ссориться с Западом». Поэтому замечание о том, у кого где деньги хранятся, весьма примечательно. Но даже те, у кого они хранятся на Западе, не всегда ведут себя по-европейски линейно, забывая свое российское первородство. Не покидает ощущение, что те, кто хотел бы записать Россию в качестве «ландскнехта наёмного» в антикитайскую конфронтацию, в душе надеются на то, что их призовут в Москву и они, как облеченные доверием там, начнут писать нам свои «большие стратегии», которых, кстати, сейчас нет ни у кого, а у нас, оказывается, должна быть. В этом, наверное, свидетельство того, что у нас все в порядке с внешней политикой: мы не дрейфуем, а умело ориентируемся в быстро и радикально меняющейся обстановке, будь то в Евро-Атлантике, на Ближнем Востоке или в Восточной Азии. Об этом же говорят зубовный скрежет одних и аплодисменты других.

Жду не дождусь узнать аргументы оппонента в защиту его версии нашей непростой истории с Европой.