Распечатать
Оценить статью
(Голосов: 6, Рейтинг: 5)
 (6 голосов)
Поделиться статьей
Алексей Фененко

Доктор политических наук, профессор Факультета мировой политики МГУ имени М.В. Ломоносова, эксперт РСМД

Согласно распространенному стереотипу существует сразу три аксиомы, касающиеся войны с применением ядерного оружия. Первая — в войне с применением ЯО не может быть победителя; вторая — автоматизация систем вооружений увеличивает риск возникновения войны; третья — проблема ядерной войны неизбежно влечет за собой вопросы о контроле информационных технологий.

Ключевой вопрос при изучении ядерной политики: «Почему война между СССР и США так и не состоялась?». Обывателя пугали апокалиптическими картинками и строительством масштабных подземных бункеров. Но что, собственно, могла дать большая война лидерам СССР и США? Первым ее последствием стал бы крах мирового порядка, сложившегося в ходе Второй мировой войны. Но именно этот порядок обеспечивал привилегированное положение как США, так и СССР за счёт их статуса постоянных членов Совбеза ООН.

Нельзя отделять военное от политического, проблему ядерной войны от политики. Очевидно, что ядерная война привела бы к краху мирового порядка, сложившегося в ходе Второй мировой войны. В послевоенный период у лидеров сверхдержав не было политической цели, ради которой можно было пойти на применение ЯО. При этом существовал дефицит политических возможностей для ведения прямой войны друг с другом. В минувшие 70 лет мир между великими державами обеспечивался не наличием ЯО, а нежеланием политических элит ядерных держав воевать друг с другом.

Mожно ли найти другое применение ЯО за рамками концепции «воздушной мощи»?

Минувшие двадцать лет выявили новые интересные поиски на этом направлении.

  1. «Минимизация» ЯО. «Миниатюрное ЯО» мощностью в 1–5 кт теоретически можно будет использовать для поражения заглубленных и высокозащищенных целей с минимальными экологическими последствиями.
  2. Сочетание применения тактического ЯО с действиями масс пехоты. Концепция предусматривает возможность взаимодействия сил быстрого реагирования с нанесением локальных ядерных ударов.
  3. «Оружие сильного против слабого». ЯО превращается в оружие для осуществления геноцида определенных народов. Идеальным средством для решения этой задачи станет, видимо, какой-то «облегченный вид» ЯО вроде нейтронного оружия, поражающий исключительно органическую материю. Геноцид, который был технически затруднен еще в первой половине ХХ в., становится более возможным и доступным.

Написать это небольшое размышление меня побудила статья Д. Шефтеловича, посвященная конференции SIPRI по проблемам ядерной войны. В ней отлично суммированы стереотипы восприятия «ядерной проблемы», которые сложились в 1980-х гг. и сохраняют свою силу до сих пор. Их справедливо можно свести к трем некритически постулируемым аксиомам: 1) в войне с применением ЯО не может быть победителя; 2) автоматизация систем вооружений увеличивает риск возникновения войны; 3) проблема ядерной войны неизбежно влечет за собой вопросы о контроле информационных технологий.

У этих заявлений есть общий знаменатель — они неоправданно отделяют военное от политического, проблему ядерной войны от политики. Участники конференции SIPRI вновь отвергают формулу К. фон Клаузевица о войне «как продолжении политики другими средствами». Они критикуют сам факт наличия ядерного оружия (ЯО) и системы управления этим оружием, но никак не отношение политических элит к проблемам использования этого оружия.

Почему не применяли ЯО?

Между тем ЯО, строго говоря, пока не состоялось как оружие. После нанесения США атомных ударов по Хиросиме и Нагасаки в 1945 г. в мире не было случаев применения ЯО. При этом использование ЯО против обоих японских городов было скорее политической демонстрацией, чем отработкой реальных военных возможностей ЯО. Мы пока не видели его использования в боевой обстановке и, соответственно, не можем оценить результаты его применения. Оценки военными экспертами поражающей мощи ЯО опираются либо на неоднозначные материалы ядерных испытаний, либо на теоретические расчеты ученых-физиков. Все концепции «ядерного сдерживания» являются, по сути, теорией, «игрой ума» — гипотетическими размышлениями на тему: «Что будет, если мы применим оружие, поражающие функции которого в полной мере нам неизвестны». В современном мире корректнее говорить скорее не о военной теории применения ЯО, а о философии ЯО как совокупности тех военных и политических функций, которые оно способно выполнять в системе международных отношений.

На финальном этапе холодной войны системы управления ЯО получили высокую степень автоматизации. Но вопреки всем алармистским выкладкам ядерная война между СССР и США не началась. Никаких доказанных «технических инцидентов», угрожающих войной, не было, да и не могло быть: ни советское, ни американское руководство не стремились к большой войне. Как показали Берлинский (1961 г.) и Карибский (1962 г.) кризисы, а также кризис вокруг «евроракет» (1983 г.), Москва и Вашингтон при первой возможности стремились сесть за стол переговоров и не ломали мировой порядок, созданный ими в ходе Второй мировой войны. Война не возникла, коль скоро у сторон не было намерения ее начинать. Для сравнения — наличие химического оружия не остановило Германию и Японию в 1930-х гг., потому как они стремились к тотальной ревизии мирового порядка.

Ключевой вопрос при изучении ядерной политики: «Почему война между СССР и США так и не состоялась?». Обывателя пугали апокалиптическими картинками и строительством масштабных подземных бункеров. Военные эксперты предлагали огромное количество сценариев ограниченного ядерного конфликта: нанесение разоружающего удара (начало 1960-х гг.); использование систем противоракетной обороны (середина 1960-х гг.); поражение центров управления ракетами средней дальности (начало 1970-х гг.); нанесение комбинированных (ядерных и неядерных) ударов с использованием высокоточного оружия.

Но лидеры СССР и США почему-то не стремились опробовать эти сценарии на практике. Едва ли дело было в каких-то особых функциях ЯО — в конце концов, его можно было вывести за скобки. Здесь было бы уместно вспомнить, что все участники Второй мировой войны имели химическое оружие, но ни разу не применили его. Прав, видимо, известный американский эксперт Джон Гэддис, говоря о том, что у лидеров СССР и США не было политических мотивов для начала большой войны; подобно тому, как их не было у монархов Священного Союза между Венским конгрессом (1815 г.) и революцией 1848 г.

Что, собственно, могла дать большая война лидерам СССР и США? Первым ее последствием стал бы крах мирового порядка, сложившегося в ходе Второй мировой войны. Но именно этот порядок обеспечивал привилегированное положение как США, так и СССР за счёт их статуса постоянных членов Совбеза ООН. Эти издержки не окупил бы захват отдельных территорий, которые затем пришлось бы восстанавливать ценой крупных финансовых и людских потерь. Политиков-фанатиков, готовых рискнуть всем по идеологическим мотивам, ни в советском, ни в американском руководстве не было. У лидеров сверхдержав не было, таким образом, политической цели, ради которой можно было бы пойти на применение ЯО.

Кроме того, в обеих сверхдержавах существовал дефицит политических возможностей для ведения прямой войны друг с другом. Сам по себе обмен стратегическими ядерными ударами не решает исход войны. Поражение ключевых административных и промышленных центров должно дополняться приходом сухопутных войск на вражескую территорию, чтобы солдат-победитель установил там желанный порядок. Однако ни СССР, ни США не могли сделать этого в отношении друг друга ввиду предельной географической удаленности, огромных территорий с крайне неудачным для ведения военных действий рельефом; а, главное, ввиду отсутствия технических средств для быстрой переброски миллионных армий через океаны. В этой ситуации обмен стратегическими ядерными ударами становился иррациональным и бессмысленным для обеих сторон — его невозможно было капитализировать в политическую победу СССР или США.

Если же речь шла об ограниченной войне, то здесь опять-таки не было сценария, при котором использование ЯО можно было капитализировать в политическую победу. В конфликтах на периферии сверхдержавы отлично научились использовать региональных союзников и обычные вооружения. Сценарии использования тактического ЯО носили скорее предупредительно-оборонительный характер — по логике «останавливайте наступление, а то...». А в середине 1970-х гг. в военной мысли (причем синхронно и в СССР, и в США) стала утверждаться концепция, что те задачи, которые традиционно возлагались на ЯО, можно решить с помощью неядерного высокоточного оружия. Не говоря уже о том, что любой конфликт с использованием ЯО неизбежно сломал бы всю структуру мира, основанную на ведущей роли ООН, прежде всего — Совбеза.

В минувшие 70 лет мир между великими державами обеспечивался не наличием ЯО и не какими-то особыми системами его управления. Он обеспечивался нежеланием политических элит СССР и США воевать друг с другом и дефицитом технических возможностей для ее ведения. ЯО не применялось, поскольку у политических элит не было рационального сценария для его применения.

Возможные альтернативы

В экспертном сообществе популярна точка зрения, что появление ЯО разделило историю на «доядерную» и «ядерную» эпохи. В действительности же это преувеличение. Современное понимание роли ЯО опирается на концепцию «воздушной мощи», разработанной итальянским генералом Дж. Дуэ в 1921 г. Она предусматривает достижение победы посредством стратегических бомбардировок — поражение авиацией ключевых городов противника в условиях недостигнутого господства в воздухе. Концепция «воздушной мощи» постулировала, что противник капитулирует после поражения его ключевых городов и промышленных объектов, независимо от успехов на фронтах.

На исходе Второй мировой войны американские военные аналитики пришли к выводу, что для успешных стратегических бомбардировок лучше всего иметь компактную, но очень мощную авиабомбу (по формуле «стоимость — эффективность»). На этой основе в США в середине 1940-х гг. зародилась концепция «атомного блицкрига» — быстрого подавления воли и способности противника к сопротивлению с помощью ВВС и массированного использования атомного оружия. Идеальным средством для достижения этой цели стало созданное в 1952 г. термоядерное, а затем и ракетно-ядерное оружие. Именно оно впервые в истории позволило гарантированно уничтожить стратегический потенциал противника.

Именно в рамках концепции «ядерного сдерживания» сложилось современное восприятие роли ЯО. Во-первых, его задача — поражение административных центров и промышленных объектов. Во-вторых, в нашем сознании ЯО может быть применено только сразу и целиком, путем нанесения массированного ядерного удара. В-третьих, мы исходим из того, что любое применение ЯО должно вызвать неконтролируемую ядерную эскалацию. Хотя, как показал опыт Второй мировой войны, воюющие стороны могут очень эффективно контролировать масштабы применения оружия массового поражения.

Здесь, видимо, и следует искать ключевой вопрос стратегии XXI в.: а можно ли найти другое применение ЯО за рамками концепции «воздушной мощи»? До настоящего времени у нас не было подобных стратегий. И все же минувшие двадцать лет выявили новые интересные поиски на этом направлении.

  1. «Минимизация» ЯО. В начале 2000-х годов в США появилась литература о возможности создания «миниатюрного ЯО» мощностью в 1–5 кт. Такое оружие теоретически можно будет использовать для поражения заглубленных и высокозащищенных целей с минимальными экологическими последствиями. В перспективе может произойти стирание грани между конвенциональными и ядерными вооружениями. В таком варианте ЯО повторяет эволюцию артиллерии в ранее Новое время — от тяжелых осадных орудий Столетней войны до легких скорострельных пушек XVI в., хорошо сочетавшихся с действиями наемной пехоты.
  2. Сочетание применения тактического ЯО с действиями масс пехоты. Подобные опыты отрабатывались на учениях в США и СССР на протяжении 1950-х гг. В то время они были признаны, исходя из опубликованных данных, неэффективными. Однако подобная идея возродилась в американской концепции «объединенных операций» 2005 г. Она предусматривала возможность взаимодействия сил быстрого реагирования с нанесением локальных ядерных ударов.
  3. «Оружие сильного против слабого». Российский эксперт А.А. Кокошин еще в 2003 г. указал, что ядерная война может иметь политическую цель как война ядерного государства против неядерного. В этом случае ЯО превращается в оружие для осуществления геноцида определенных народов. Идеальным средством для решения этой задачи станет, видимо, какой-то «облегченный вид» ЯО вроде нейтронного оружия, который будет нацелен на поражение органической материи при минимизации вреда инфраструктуре. Геноцид, который был технически затруднен еще в первой половине ХХ в., становится более возможным и доступным. При том, что общественность государств, осуществляющих геноцид, будет лишена необходимости видеть его результаты и участвовать в процессе его осуществления.
Алексей Фененко:
За столетним горизонтом

Еще более интересный вариант — гипотетическая война между ядерными державами без использования ЯО. Подобный вариант широко обсуждался и в советской, и в американской военной мысли 1970-х гг. Обе стороны пришли тогда к новаторскому выводу — прогресс в высокоточном оружии, фронтовой авиации и воздушно-десантных силах позволяет решать неядерными средствами те задачи, которые до этого возлагались на тактическое ЯО. В то время ни у одной из сверхдержав не было реализуемого превосходства и механизма эскалации для ведения подобной войны. Однако теперь ситуация может измениться в связи с развертыванием российской и американской (возможно, и китайской) военной инфраструктуры в конфликтных регионах.

Опыт Второй мировой войны показывает, что ядерные государства вовсе не обязательно прибегнут к применению ЯО. Ограниченные войны 1930-х гг. в Испании, Китае и Монголии не привели к применению великими державами химического оружия друг против друга. Франция в 1940 г. предпочла капитулировать, но не использовать химическое оружие. Аналогично поступили Германия и Япония в 1945 г. Эти примеры опровергают устоявшийся миф о том, что любая война между ядерными державами обязательно перерастет в обмен ядерными ударами. Скорее, напротив — ядерные державы устанавливают все более высокий ядерный порог, который позволяет им вести военные действия без применения ЯО.

Все эти идеи широко обсуждались в американской литературе первой половины 2000-х гг., однако затем этот процесс приостановился. Наиболее вероятное объяснение — начало поиска необходимых технологий для обеспечения этих идей. Эксперты пока самоустранились от обсуждения этих проблем, а между тем именно здесь могут произойти основные перемены в ядерной стратегии.


Оценить статью
(Голосов: 6, Рейтинг: 5)
 (6 голосов)
Поделиться статьей
Бизнесу
Исследователям
Учащимся