Год без Сулеймани: КСИР на осадном положении

3 января 2020 г. в результате ракетного удара погиб командующий подразделением «Аль-Кудс» Корпуса стражей исламской революции (КСИР) Касем Сулеймани. Потеря столь яркой и важной фигуры стала серьезным ударом (прежде всего, имиджевым) по Корпусу и ознаменовала начало новой эпохи в работе иранских силовиков. Стоит попытаться оценить, с какими вызовами столкнулись иранцы в 2020 г., а также предположить, что их ждет в годовщину гибели К. Сулеймани.

2020 год стал испытанием на прочность для иранских силовиков. Несмотря на то, что Тегеран по-прежнему остается на осадном положении, определенная надежда на улучшение ситуации есть. «Финальной точкой» истории может стать окончательная смена власти в Белом доме (инаугурация Джо Байдена, намеченная на 20 января 2021 г.) — более мягкий сценарий выхода из кризиса, который предлагает демократическая администрация, вполне может свести конфликт на нет.

С другой стороны, следует понимать, что за оставшиеся несколько недель президентства Дональд Трамп может пойти на крайние меры и повторить «январский опыт», тем самым сделав невозможными дальнейшие переговоры между Тегераном и Вашингтоном.

Кроме того, по-прежнему высоким остается риск провокаций, аналогичных прошлогодним. Однако в данном случае выбрать фигуру, сопоставимую по значимости с К. Сулеймани, довольно проблематично. Весьма вероятно, что ни Аль-Кудс, ни командиры Басидж не подвергнутся повторному удару. В числе приоритетных целей может оказаться, например, глава Министерства информации и национальной безопасности Махмуда Алави, курирующего деятельность национальных киберсил, или кто-то из его приближенных, поскольку до сих пор акций по физической ликвидации иранских хакеров не проводилось.

Символы беспокойного Дея

4 января 2020 г., спустя лишь сутки после гибели Касема Сулеймани, над мечетью Джамкаран в иранском священном городе Кум подняли флаг имама Хусейна — красное полотнище с религиозной символикой, прочно связанное с исламской эсхатологией. В устоявшейся трактовке жест поднятия флага означает провозглашение шиитским миром акта мести. В пользу важности этого события для всего Ближнего Востока говорил и тот факт, что этот флаг подняли впервые за всю историю Исламской Республики — такого не происходило даже во время ирано-иракской войны (1980–1988 гг.).

Поднятие флага в Куме стало отправной точкой, от которой многие западные аналитики отсчитывают начало затяжного внутреннего кризиса. Например, специалисты INSS (в числе которых и бывший бригадный генерал ЦАХАЛ Уди Декель) в начале января 2020 г. предполагали, что ликвидация К. Сулеймани обострит копившиеся в Корпусе в течение 10 лет противоречия и втянет в борьбу за власть высоких офицеров из числа сторонников генерала Хасан Шатери (предшественника К. Сулеймани), погибшего в 2013 г. Однако, вопреки ожиданиям, гибель генерала не спровоцировала борьбу внутри КСИР и не разделила командование на несколько лагерей. Скорее наоборот — память о Х. Шатери и К. Сулеймани удивительным образом соединилась в сознании иранских силовиков, трансформировавшись в образ безупречного воина, пожертвовавшего жизнью во благо страны, близкий по своей значимости к имаму Хусейну и его сподвижникам (прежде всего, Аббасу ибн Али). Не последнюю роль в укреплении образа сыграло рукописное завещание генерала К. Сулеймани, найденное в его вещах вскоре после гибели, в котором он призывал иранцев отказаться от распрей и вместе «дать бой» новым вызовам и угрозам.

Андрей Кортунов:
Трубы Апокалипсиса или звонок будильника?

В дальнейшем грамотное использование этого конструкта помогло погасить возможный конфликт. Новым командиром Аль-Кудс стал бригадный генерал Исмаил Каани — близкий соратник и ученик К. Сулеймани. А чуть позднее аналогичная перепасовка была произведена и в иракских «Силах народной мобилизации»: на место погибшего Абу Махди аль-Мухандиса пришли другие командиры, обученные К. Сулеймани или его ближайшими соратниками.

Еще одним важным сигналом со стороны Ирана стали новые ракеты, которые Тегеран официально презентовал в августе 2020 г. Баллистическая ракета «Мученик Касем Сулеймани» (Shahid Hajj Qasem, дальность полета — 1400 км) и крылатая ракета «Мученик Абу Махди аль-Мухандис» (Shahid Abu Mahdi, дальность полета — 1 000 км) довольно прозрачно намекали, что Иран не забывает о нанесенном ударе, а лишь аккумулирует силы. А все шаги, которые предпринимались до этого, были частью одной долгосрочной стратегии.

Трудные вопросы внутренней безопасности

Первоочередной задачей, с которой иранские силовики вступили в 2020 г., стало недопущение новых убийств высокопоставленных командиров Корпуса (в первую очередь, командующего Хоссейна Салами). Тем более, что соответствующий «звонок» случился уже через три недели после гибели К. Сулеймани — тогда неизвестными налетчиками был застрелен командир сил «Басидж» (полувоенное ополчение в составе КСИР) на юго-востоке страны капитан Абдольхосейн Модждами. Он считался не только правой рукой командующего «Басидж» Гулямрезы Солеймани, но и одним из учеников и последователей Касема Сулеймани — его ликвидация, фактически, обезглавила мобилизационные силы в этой части Ирана на несколько месяцев. Стремясь предотвратить новые акты, направленные против иранских силовиков, сотрудники контрразведки провели несколько акций по выявлению «кротов» в штабах Басидж, а также инициировали масштабную проверку боеготовности всех подразделений в составе Корпуса. Тем не менее полностью избежать потерь не удалось. Наиболее серьезным ударом для Ирана в целом и для КСИР в частности стала гибель «Отца иранской ядерной программы» Мохсена Фахризаде в ноябре 2020 г. Алармисты тут же посетовали, что за прошедший год Иран так и не научился бороться с внешними угрозами, а также окрестили произошедшее «предвестником» новых громких убийств иранских официальных лиц.

Рабочая тетрадь РСМД и Центра по изучению Ирана и Евразии
Россия и Иран в Сирии и за ее пределами: предстоящие вызовы

Исходя из предыдущего пункта, на повестке дня очертилась еще одна важная угроза — тиражирование фейков зарубежными СМИ на фоне роста напряженности в регионе. С начала 2020 г. резко возросло число публикаций, в которых сообщалась частично искаженная (реже — поступившая из сомнительных источников) информация об оперативной обстановке на территории Ирана. Лидерами в этом вопросе стали саудовская Asharq Al-Awsat (28 публикаций), арабоязычная Rai Al Youm (20 публикаций) и израильская Haaretz (14 публикаций). Однако если в начале года СМИ предрекали преимущественно «удары возмездия» и разлад в правящих силах, ссылаясь на показания перебежчиков, то ближе к концу года акцент сместился на создание истерии вокруг ложных инфоповодов. Например, в декабре 2020 г. сразу несколько арабских газет выпустили заметку о гибели высокопоставленного офицера КСИР Муслима Шахдана, курировавшего деятельность проиранских группировок на территории Сирии. Согласно сообщению, М. Шахдан был уничтожен в результате атаки БПЛА, однако эта информация была опровергнута иранским МИД. Ранее (в сентябре 2020 г.) также были опровергнуты сообщения о деятельности ячеек КСИР в Саудовской Аравии.

Другой важной задачей для иранских силовиков стала борьба с хакерами противника. После катастрофы Boeing-737 под Тегераном в декабре 2020 г. (в числе возможных причин которой, помимо прочего, указывалась кибератака на системы ПВО ИРИ) были внесены изменения в стратегию национальной кибербезопасности (в части регулирования вопросов внутренней кибербезопасности), а также созданы дополнительные подразделения киберполиции FATA (последние, впрочем, были в дальнейшем использованы и для решения других задач — например, борьбы с распространением фейков о пандемии в Интернете). Определенные опасения вызывал и возможный рост нелегальных хакерских ячеек внутри Ирана (т. н. Human Intelligence, Humint), которые в перспективе могли начать работать «в связке» с киберсилами вероятного противника. Последнее, к слову, было обусловлено не только высокой протестной активностью внутри страны, но еще и стало закономерной реакцией на попытки Вашингтона реанимировать проект киберкомандования в рамках созданного администрацией Д. Трампа в 2017 г. «арабского НАТО» (Middle East Strategic Alliance, MESA). Несмотря на то, что данная инициатива окончательно затухла под конец 2019 г., концепция противодействия резидентурам Humint оставалась для иранских контрразведчиков основной и в 2020 г.

Артур Хетагуров:
Кибермощь Ирана

Борьба на дальних рубежах

Концепция «активной обороны», которой преимущественно придерживались бойцы Корпуса в 2020 г., не ограничивается границами страны. Первая и самая яркая акция вовне — операция «Мученик Сулеймани» (январь 2020 г.), в ходе которой Иран нанес ракетный удар по авиабазе «Айн аль-Асад» (Ирак), на которой были размещены американские военные. Однако данный акт имел скорее символический характер — Вашингтон удовлетворился отсутствием потерь среди своих военных, а также посчитал, что на этом вопрос К. Сулеймани можно снять с повестки. Тем не менее флаг имама Хусейна так и не был приспущен, что намекало на готовность Ирана продолжать акт мщения. Вскоре это официально подтвердили и представители КСИР, пообещав продолжать борьбу до тех пор, пока не удастся изгнать США из региона.

Не допуская консолидации сил США и его союзников для нанесения удара, Иран на протяжении всего 2020 года стремился максимально поддерживать активность своих прокси в других странах. Приоритетными направлениями деятельности стали Йемен, Ирак и Афганистан. Поддерживая деятельность движения «Ансар Аллах» (хуситы) в Йемене, подогревая антиамериканские и антиизраильские настроения в Ираке, а также тренируя бойцов шиитских группировок Афганистана (как правило, в лагерях Лива Абу аль-Фадль аль-Аббас), КСИР создали в зоне присутствия США опасную напряженность, которая впоследствии негативно сказалась на рейтингах Д. Трампа, а также не дала в полной мере реализовать ни одну американскую инициативу по ближневосточному урегулированию.

Кроме того, попытка Вашингтона примирить Израиль и арабские страны (в ущерб интересам Палестины) сделала последнюю удобным инструментом манипулирования. «Решительная поддержка», которую Иран пообещал палестинцам, вызвала переполох в арабских масс-медиа, а также повлекла за собой рост разногласий и взаимных претензий. Замедлившийся «парад нормализаций», в свою очередь, вынудил США на какое-то время сконцентрироваться на «челночной дипломатии», что позволило Ирану выиграть время и в относительно стабильном состоянии «дождаться» снятия оружейного эмбарго 18 октября 2020 г.

Отдельно следует упомянуть деятельность иранских хакерских группировок (которые, с некоторой оговоркой, тоже можно назвать внешним инструментом). За 2020 г. хакеры нанесли по США и его союзникам более тысячи ударов в киберпространстве, большинство из них увенчались успехом. Несмотря на то, что эти акции не проводились под знаменем мести за гибель К. Сулеймани, многие из них были превращены в таковые постфактум.

Однако имели место и другие, краткосрочные, но более жесткие физические акции. Например, после гибели Мохсена Фахризаде в Тель-Авиве был застрелен Фахми Хинави, который, по сообщениям СМИ, являлся крупной фигурой МОССАД и участвовал в разработке операции по ликвидации М. Фахризаде. Несмотря на то, что КСИР не «записали» данную акцию на свой счет, многие посчитали случившееся зеркальным ответом Тегерана. Кроме того, некоторые СМИ отметили, что Иран снова послал своим оппонентам недвусмысленный сигнал, что снова спустить ситуацию «на тормозах» не получится.

В целом же, можно сказать, что после гибели К. Сулеймани интенсивность операций КСИР за рубежом осталась на прежнем уровне, а стратегия поведения не претерпела значительных изменений.

Александр Козинцев:
Политические преобразования в Иране: как не отстать от современности?

***

2020 год стал испытанием на прочность для иранских силовиков. Несмотря на то, что Тегеран по-прежнему остается на осадном положении, определенная надежда на улучшение ситуации есть. «Финальной точкой» истории может стать окончательная смена власти в Белом доме (инаугурация Джо Байдена, намеченная на 20 января 2021 г.) — более мягкий сценарий выхода из кризиса, который предлагает демократическая администрация, вполне может свести конфликт на нет.

С другой стороны, следует понимать, что за оставшиеся несколько недель президентства Дональд Трамп может пойти на крайние меры и повторить «январский опыт», тем самым сделав невозможными дальнейшие переговоры между Тегераном и Вашингтоном. На возможность реализации такого сценария косвенно намекает возросшая активность американской авиации в непосредственной близости от иранских границ, а также неожиданное минирование иракского танкера неизвестными лицами. Высказываются опасения, что Вашингтон может пойти ва-банк, нанеся «хирургический удар» по иранским ядерным объектам, однако не все эксперты разделяют это мнение.

Кроме того, по-прежнему высоким остается риск провокаций, аналогичных прошлогодним. Однако в данном случае выбрать фигуру, сопоставимую по значимости с К. Сулеймани, довольно проблематично. Весьма вероятно, что ни Аль-Кудс, ни командиры Басидж не подвергнутся повторному удару. В числе приоритетных целей может оказаться, например, глава Министерства информации и национальной безопасности Махмуда Алави, курирующего деятельность национальных киберсил, или кто-то из его приближенных, поскольку до сих пор акций по физической ликвидации иранских хакеров не проводилось.