Брекзит об источниках суверенитета и роли личности в истории

Нет сомнений в том, что выборы в Великобритании неизбежны, и тогда все недоверие оппозиции к премьеру потеряет смысл, так как новый Парламент сможет изменить любой закон и отказаться от любой договоренности с Брюсселем. В этом смысл парламентского суверенитета, который, однако, является производным от суверенитета народа, к которому апеллирует Джонсон, и в этом заключается его главное преимущество, не говоря уже о статусе самого популярного в стране политика. Тори пока с огромным преимуществом лидируют в опросах, а Партия Брекзита Н. Фараджа готова помочь «отобрать» у лейбористов евроскептическую часть их электората. Поэтому оппозиция делает ставку на унижение Джонсона в надежде, что у него могут сдать нервы и он уйдет в отставку, если не сможет провести выборы в октябре.

В целом, ситуация остается открытой для бодрийяровской «иронии объекта», когда в роли объекта поочередно оказываются то Джонсон, то оппозиция. Проиграет тот, у кого не хватит воображения в этой игре. Очевидно одно — со времен У. Черчилля и М. Тэтчер Англия не являла миру захватывающего зрелища, где столь многое — и даже само «спасение» —зависело бы от личных качеств главного действующего лица, силы его характера и интуиции по части настроений соотечественников.

Пока не свалюсь под забором

И ветер меня не добьет…

Анна Ахматова

Дальше у Ахматовой: «Мечта о спасении скором /Меня, как проклятие, жжёт». Она откликалась на ужасы Революции и Гражданской войны, судьбу Николая Гумилева. Но мы живем в банальное время, когда все ужасы безличны и прокручиваются по тогдашним меркам мирно, хотя и весьма по-разному, но в сложившихся системах политических координат, причем даже в критических условиях, когда кажется, что система дышит на ладан. Боязнь остаться без электричества (а значит, без воды и канализации) исключает, по крайней мере в Евроатлантике, войны и революции, как мы знаем их по истории.

Ярким примером служит нынешняя «негражданская (uncivil) война» в Америке. Её начало восходит к Администрации Б. Клинтона, сотрудники которого в туалетах Белого дома на зеркалах оставили написанные г…ном проклятия своим республиканским преемникам. Спустя 20 лет Америка получила Д.Трампа — уже подлинный символ глубокого и пока безысходного гражданского конфликта в США. Замаячил призрак демократической «Опричнины», когда Трамп заговорил о бюрократическом государстве в государстве (deep state), которое саботирует его политику и потому должно быть отключено от процесса принятия решений. На совещании послов 27 августа 2019 г. ему вторил президент Э. Макрон, явно отсылая к антироссийским предрассудкам аппарата, выпестованного американцами в духе вечности их глобальной гегемонии.

Александр Крамаренко:
Борис Джонсон и Брекзит: быка за рога!

Через эту призму надо рассматривать и ситуацию с Брекзитом в Великобритании, где премьер-министр Борис Джонсон решил пойти ва-банк, дабы разрубить то, что все более напоминает Гордиев узел непримиримых противоречий в британском обществе и элитах. 5 сентября он заявил, что «скорее умрет под забором (I’d rather be dead in a ditch)», чем будет «вымаливать» у Брюсселя новое продление срока выхода страны из ЕС. Он не раз внятно заявлял, что страна выйдет из ЕС 31 октября, чего бы это ни стоило, и демократический мандат референдума 2016 года, заматывавшийся кабинетом Т. Мэй и нынешним составом Парламента, будет наконец реализован.

28 августа он получил согласие королевы на завершение текущей сессии Парламента в один из дней с 9 по 12 сентября с открытием новой сессии 14 октября. 4 сентября вернувшиеся с летних каникул члены Палаты общин силами оппозиции и при поддержке 21 перебежчика из Консервативной партии приняли закон, обязующий правительство до 19 октября либо представить Палате на утверждение достигнутое с Брюсселем соглашение о выходе, либо провести голосование о выходе без соглашения и при его отрицательном исходе просить ЕС продлить срок выхода до 31 января 2020 г., то есть на три месяца. Фактически парламентарии совершили политический переворот, узурпировав законотворческий процесс, который обычно направлялся правительством. Такого рода эпизоды были и при Мэй, но та не реагировала, так как тоже была против выхода без соглашения.

Совершенно иная ситуация с Джонсоном (а 5 сентября из правительства вышел его младший брат Джо, который решил оставить политику, дабы «не разрываться между семейными привязанностями и национальными интересами»). Как пишет политобозреватель BBC Лаура Кюнсберг, вся политическая система страны оказалась «поставленной с ног на голову», а Джонсон — «взят Парламентом в заложники в своем бункере на Даунинг-стрит». Его заставляют нарушить свое главное политическое обещание, и значит, хотят его политически уничтожить/сломать. Ведь как-никак он возглавлял кампанию за выход из ЕС и был готов стать премьером еще три года назад, если бы не интриги в рядах тори. Три года были бездарно потеряны на проталкивание соглашения, заключенного Мэй, которое было трижды заветировано этим же Парламентом, так как не все хотели отвечать за обман избирателей, поскольку при формальном выходе из ЕС Великобритания тогда фактически оставалась бы в его Таможенном союзе, то есть без права заключать торговые соглашения с третьими странам, прежде всего с США (в этом, кстати, было значение выдвинутого самой Мэй лозунга «Глобальной Британии»). Это лишало бы Брекзит всякого смысла, но на иное ЕС, борющийся за свое выживание, понятно, пойти не может: не поощрять же «бегство с корабля»! О том, что соглашение вскрытию не подлежит, в ЕС заявляли не раз.

Компромисс, нужный Лондону, может означать соглашение о зоне свободной торговли (как у Канады), переходный период и режим сухопутной границы Северной Ирландии на усмотрение сторон Белфастских соглашений 1998 г. (региональные партии, Дублин и Лондон), но никак не ЕС, который и должен проявить гибкость в данном вопросе, раз его заботит ситуация в Ольстере. Если прежде Мэй была в фактическом сговоре с Брюсселем, то теперь эту неблаговидную роль на себя взяла парламентская оппозиция, добивающаяся исключения варианта выхода без соглашения при любых обстоятельствах. Другими словами, судьба мандата британского референдума оказывается в таком случае в руках ЕС, который своей неуступчивостью может его заматывать бесконечно долго. Только перспектива выхода без соглашения может послужить стимулом для партнеров по ЕС пойти на взаимоприемлемый компромисс — ведь тогда пострадают обе стороны. Именно это в свое время советовал Трамп Мэй.

Сергей Шеин:
Премьерство Бориса Джонсона: на пути к «Разделенному Королевству»?

В этих условиях 4 же сентября Джонсон предложил парламентариям пойти на досрочные выборы 15 октября, то есть до саммита ЕС, назначенного на 17 октября, чтобы кто-то другой ехал на него договариваться о продлении срока. Оппозиция не поддержала эту идею, заявив, что надо сначала получить гарантии невыхода без соглашения, то есть не только завершить прохождение законопроекта в Палате лордов (тут тори не стали чинить препятствий — процесс завершится 6 сентября к концу дня), но и согласовать новые сроки с ЕС. Такой подход к выборам, а они бы стали фактическим вторым референдумом по Брекзиту, всегда чреват серьезными последствиями для любой политической партии, тем более официальной оппозиции, которой являются лейбористы, как правило, всегда готовой победить и возглавить правительство (об этом не раз заявлял и Дж. Корбин). Пока переговоры между оппозиционными партиями продолжаются, но главным пострадавшим в таком случае может быть ЛП и сам Корбин, которого новолейбористское крыло партии (сторонники Т. Блэйра) не прочь убрать даже ценой поражения на выборах.

9 сентября правительство планирует вновь поставить вопрос о досрочных выборах. Исход абсолютно непредсказуем. Не исключают, что раз «все пошло вверх ногами», премьер может предложить текст решения, не требующий квалифицированного большинства. Другой вариант — правительство само поставит вопрос о доверии себе и проголосует против, дабы спровоцировать всеобщие выборы в условиях все равно распущенного Парламента (конкретная дата пока не определена). Не идти же оппозиции на абсурд и выражать правительству доверие! Находящийся в Шотландии Джонсон будет иметь встречу с королевой в её имении Балморал. В любом случае она действует по его рекомендации, и беспрецедентная ситуация может оправдывать беспрецедентные, креативные решения. Пока есть решение суда (подана апелляция) о том, что вопрос о прекращении нынешней сессии парламента — исключительно политический, а не правовой. Переворот на переворот? Джонсон как бы дает понять: получите свой закон, а мне дайте выборы!

Александр Крамаренко:
Борис Джонсон как зеркало кризиса/ренессанса политической культуры

Нет сомнений в том, что выборы неизбежны, и тогда все недоверие оппозиции к премьеру потеряет смысл, так как новый Парламент сможет изменить любой закон и отказаться от любой договоренности с Брюсселем, и верить или не верить Джонсону — уже будет не важно. В этом смысл парламентского суверенитета, который, однако, является производным от суверенитета народа, к которому апеллирует Джонсон, и в этом заключается его главное преимущество, не говоря уже о статусе самого популярного в стране политика. Тори пока с огромным преимуществом лидируют в опросах, а Партия Брекзита Н. Фараджа готова помочь «отобрать» у лейбористов евроскептическую часть их электората. Поэтому оппозиция делает ставку на унижение Джонсона в надежде, что у него могут сдать нервы и он уйдет в отставку, если не сможет провести выборы в октябре.

В целом, ситуация остается открытой для бодрийяровской «иронии объекта», когда в роли объекта поочередно оказываются то Джонсон, то оппозиция. Проиграет тот, у кого не хватит воображения в этой игре. Очевидно одно — со времен У. Черчилля и М. Тэтчер Англия не являла миру захватывающего зрелища, где столь многое — и даже само «спасение» —зависело бы от личных качеств главного действующего лица, силы его характера и интуиции по части настроений соотечественников.