Каковы цели индо-тихоокеанской стратегии Индонезии?

Анализу стратегии Индонезии в Индо-Тихоокеанском регионе (ИТР) посвящен аналитический материал «Whither Indonesia’s Indo-Pacific Strategy?» Французского института международных отношений (IFRI), автором которого выступил индонезийский специалист Йоханес Сулейман (Yohanes Sulaiman). Большое внимание в документе уделено внутриполитическим факторам, влияющим на политику Джакарты в регионе, а также эволюции индонезийских подходов со сменой руководства страны.

Й. Сулейман полагает, что индонезийской стратегии в ИТР не хватает глубины, нет у нее и конкретных целей за пределами экономики и гуманитарного сотрудничества. По существу, она сводится к стремлению сохранить статус-кво в регионе и избежать вовлечения в конфликт, не теряя свои сильные и самостоятельные позиции в ИТР. Опорой при этом выступают многосторонние организации (АСЕАН) и политико-дипломатические средства. Эти позиции не базируются на четкой стратегии национальной безопасности, а скорее обусловлены отсутствием альтернативных опций.

Юго-Восточная Азия рассматривается Индонезией как сфера своего влияния, и более активное вовлечение внешних игроков — США и Китая — в дела региона и ИТР в целом воспринимается как угроза. Индонезия делает акцент на предупреждении любого конфронтационного сценария с помощью переговоров, упирая на ключевую роль АСЕАН. Выход на передний план какого-либо иного межгосударственного объединения, в частности Quad, представляется недопустимым для нее.

Подобная неконфронтационная стратегия, предполагающая мирное и взаимовыгодное сотрудничество со всеми игроками, исходящая из недопустимости вмешательства внерегиональных акторов в дела региона и опирающаяся на широкое использование политико-дипломатических инструментов для урегулирования противоречий, кажется достаточно конструктивной. В ней прослеживаются и явные параллели с подходами России к принципам взаимодействия в Азиатско-Тихоокеанском или — более широко – Индо-Тихоокеанском регионе.

Анализу стратегии Индонезии в Индо-Тихоокеанском регионе (ИТР) посвящен аналитический материал «Whither Indonesia’s Indo-Pacific Strategy?» Французского института международных отношений (IFRI), автором которого выступил индонезийский специалист Йоханес Сулейман (Yohanes Sulaiman). Большое внимание в документе уделено внутриполитическим факторам, влияющим на политику Джакарты в регионе, а также эволюции индонезийских подходов со сменой руководства страны.

Йоханес Сулейман:
Whither Indonesia’s Indo-Pacific Strategy?

В своей стратегии в ИТР Индонезия исходит из необходимости обеспечения мирного развития региона с помощью диалога и укрепления доверия. За счет формирования более плотной сети экономических и гуманитарных связей в регионе Джакарта надеется достичь снижения напряженности. Ключевым элементом ее региональной политики выступает признание центральной роли Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) как открытой, прозрачной, мирной и инклюзивной платформы, в основе которой лежит уважение международных правил. Приоритетами в ИТР выступают позитивная кооперация и экономический рост.

С вхождением концепции Индо-Тихоокеанского региона в геополитический дискурс она была воспринята и руководством Индонезии. При этом администрация Юдойоно в формулировании своей стратегии в регионе исходила из принципиально иных позиций, чем, к примеру, США или Япония. Хотя изменение стратегического баланса в связи с растущей мощью Китая не подвергалось сомнению, оно воспринималось как продолжение естественного и непрерывного процесса изменения равновесия (dynamic equilibrium), которое само по себе не несет угрозы и может создать новые возможности для развития взаимодействия. Существующий конфронтационный потенциал региона связывался с недостатком взаимного доверия и неверными представлениями о стратегических намерениях других игроков. В этом контексте необходимо не сдерживать Китай, а вовлекать его в существующую систему международного взаимодействия, базирующуюся на АСЕАН. Согласно политике Юдойоно, сама Индонезия, в том числе благодаря географической позиции, должна была сыграть ключевую роль в решении данных задач, выступая как государство-стабилизатор и справедливый арбитр. При этом во взаимодействии с различными акторами Индонезия стремится сохранять «равноудаленные» позиции с тем, чтобы максимизировать свои экономические и иные выгоды, и избежать попадания в чью-либо сферу влияния. Такие подходы, по мнению автора, не новы и продолжают политику 1990-х гг.

Интересен анализ влияния смены руководства Индонезии на региональную политику. Эксперт подчеркивает некоторые различия во внешнеполитических подходах администраций. При администрации Юдойоно приоритетом, в том числе личным для президента, была внешняя политика с акцентом на сотрудничество со всеми игроками, мультилатерализм и повышение международного престижа страны. Джоко Видодо, напротив, уделяет гораздо большее внимание внутриполитическим вопросам, во внешней политике избирая более унилатералистский подход и ориентируясь на наиболее выгодные для Индонезии связи. Тем не менее ни фокус на национальных интересах, ни провозглашенная концепция Индонезии как «глобальной морской точки опоры» (Global Maritime Fulcrum) не привели к коренной трансформации стратегии государства в ИТР.

Ксения Кузьмина:
Что Индо-Тихоокеанская концепция значит для Китая: оценка экспертов из Китая и Шри-Ланки

Й. Сулейман полагает, что индонезийской стратегии в ИТР не хватает глубины, нет у нее и конкретных целей за пределами экономики и гуманитарного сотрудничества. По существу, она сводится к стремлению сохранить статус-кво в регионе и избежать вовлечения в конфликт, не теряя свои сильные и самостоятельные позиции в ИТР. Опорой при этом выступают многосторонние организации (АСЕАН) и политико-дипломатические средства. Эти позиции не базируются на четкой стратегии национальной безопасности, а скорее обусловлены отсутствием альтернативных опций.

По мнению автора, такое положение связано с рядом факторов преимущественно внутреннего характера. Во-первых, для Индонезии свойственна некоторая фрагментация администрации и даже конкуренция между отдельными ведомствами. Во-вторых, индонезийская стратегическая культура и политика безопасности в большей степени ориентированы на внутренние угрозы, а потенциальным внешним конфликтам уделяется гораздо меньше внимания и, как следствие, ресурсов. В результате страна не обладает достаточным потенциалом для соперничества на военно-стратегическом направлении. Как указывает автор материала, вступление Индонезии в военный альянс представляется невозможным: Джакарта не хочет оказаться втянутой в конфликт или оказаться под возрастающим влиянием какого-либо игрока, в том числе США. Для Индонезии в целом характерно крайне осторожное отношение к сотрудничеству в сфере безопасности, даже если оно касается совместных усилий по защите общих интересов с ближайшими соседями, например антипиратских операций в Малаккском проливе. В этих условиях выработка четкой стратегии национальной безопасности потребует переориентации как административной системы, так и оборонной политики, и будет сопряжена с огромными политическими издержками. Наконец, акцент на экономический рост обусловливает большой интерес к китайским инвестициям и взаимодействию с Китаем, что также ограничивает свободу стратегического маневра Индонезии.

Юго-Восточная Азия рассматривается Индонезией как сфера своего влияния, и более активное вовлечение внешних игроков — США и Китая — в дела региона и ИТР в целом воспринимается как угроза. Индонезия делает акцент на предупреждении любого конфронтационного сценария с помощью переговоров, упирая на ключевую роль АСЕАН. Выход на передний план какого-либо иного межгосударственного объединения, в частности Quad, представляется недопустимым для нее.

Ксения Кузьмина:
Порядок, основанный на правилах, в ИТР: мнение экспертов из трех стран Quad

Подобная неконфронтационная стратегия, предполагающая мирное и взаимовыгодное сотрудничество со всеми игроками, исходящая из недопустимости вмешательства внерегиональных акторов в дела региона и опирающаяся на широкое использование политико-дипломатических инструментов для урегулирования противоречий, кажется достаточно конструктивной. В ней прослеживаются и явные параллели с подходами России к принципам взаимодействия в Азиатско-Тихоокеанском или — более широко – Индо-Тихоокеанском регионе. Й. Сулейман, однако, уверен, что если эта стратегия и работает в краткосрочной перспективе, в долгосрочной перспективе она может только отложить кризис, провоцируя еще большие сложности. Упор на многосторонние организации и диалоговые форматы не принесет результатов, если один из акторов — автор предполагает, что это будет Китай — не присоединится к международным договоренностям. С таким подходом, исходящим из «китайской угрозы», можно поспорить, но сомнения в возможности масштабного снижения напряженности в регионе с помощью диалоговых средств с учетом продолжающегося нарастания противоречий, особенно по линии США — Китай, представляются обоснованными.

В аналитическом материале IFRI дан глубокий и детальный критический анализ индо-тихоокеанской стратегии Индонезии. Он особенно интересен тем, что акцент сделан не на стратегической динамике региональных процессов, а на внутриполитических условиях ее формирования. Вместе с тем обращает на себя внимание отсутствие рекомендаций по совершенствованию стратегии Индонезии в ИТР. Впрочем, возможно, это связано со специфическим жанром подготовки аналитического материала для иностранного аналитического центра. А возможно, даже сознавая все недостатки текущего подхода, автор – как и руководство страны – пока не видит для него конкретных альтернатив.