За нашу и вашу несвободу!

Давайте признаемся друг другу: мы сегодня намного менее свободны в своих поступках, чем были еще месяц назад. Есть нехорошее подозрение, переходящее в мрачную уверенность, что сужение пространства свободы для многих из нас будет продолжаться, по крайней мере — в ближайшие недели и месяцы.

Понятно, что в чрезвычайных ситуациях, к числу которых относится и нынешняя пандемия, общественный договор между властью и отдельно взятым индивидуумом неизбежно должен быть переписан обеими договаривающимися сторонами. Или, во всяком случае, серьезно отредактирован. Власть вправе ожидать от общества демонстрации гражданской ответственности, солидарности и самодисциплины. Чтобы не было шашлыков в городских парках, набегов на аптеки и торговые центры, домашних запоев и прочих эксцессов бессмысленного и беспощадного свободолюбия. Эти ожидания власти естественны и, стало быть, оправданны в той же мере, что и стремление отдельной личности в максимальной степени сохранить свою свободу.

Но человек по своей природе не только свободолюбив, но также недоверчив и подозрителен. Ему постоянно кажется, что власть хочет получить от него гораздо больше, чем готова дать ему взамен.

Так как же заставить человека — пусть нехотя, пусть скрипя зубами — принять непривычную и обременительную несвободу? Позволим себе сформулировать несколько принципов «ответственного применения несвободы», о которых стоит задуматься властям в любом государстве, где ограничение свободы оказывается неизбежным. Эти принципы, на наш взгляд, должны стать основой любого нового «коронавирусного» общественного договора.

Во-первых, человек хочет, чтобы все было по правилам. Соответственно, любые ограничения свободы должны вводиться в непременном соответствии с установленными законодательным процедурами. Пандемия — совсем не основание и, тем более, — не повод даже на время отказываться от верховенства закона и от соответствующих закону процедур.

Во-вторых, человек хочет, чтобы все было понятно. Даже незначительные ограничения личной свободы должны быть максимально прозрачными, четкими и недвусмысленными.

В-третьих, человек ищет справедливости. Чтобы общество воспринимало ограничения как справедливые, в их применении нельзя оставлять лазеек для двойных стандартов. Никаких «исключений» по режиму самоизоляции для политиков, олигархов и артистов, для их жен, детей и друзей!

В-четвертых, человек и в самой трудной ситуации должен видеть перед собой не только кнут, но и пряник. Важно, чтобы всевозможные ограничения и перспектива строгих наказаний за их нарушение были не единственным, а по возможности — и вообще не основным инструментом работы власти с обществом.

В-пятых, нужно с самого начала четко обозначить временные пределы всех ограничений личной свободы. Даже если меняющаяся ситуация с пандемией заставит впоследствии эти пределы сдвигать.

Сказано: свобода лучше, чем несвобода. Человеческая природа упорно противится внешним ограничениям, от кого бы они ни исходили и чем бы ни оправдывались. Да, когда приходят смутные и опасные времена войн, природных катастроф и эпидемий, слабый и уязвимый индивидуум уповает на защиту и поддержку со стороны сильного государства. Но даже и в эти времена большинству из нас крайне дискомфортны и неприятны чрезмерные посягательства государства-защитника на нашу личную свободу. Свободу во всех ее многообразных проявлениях — будь то свобода слова, печати, уличных шествий и демонстраций, свобода отправления религиозных культов или свобода просто посидеть с друзьями в своем любимой траттории на римской площади Навона.

Все мы такие — в Китае, в Америке, в России и в Европе. В либерально-демократических обществах личная свобода ценится чуть выше, а авторитарно-патерналистских — чуть ниже, но само по себе нежелание подчиняться навязанных правилам универсально. Как в хорошие времена, так и в моменты тяжелых испытаний мы инстинктивно отторгаем любые попытки избыточно контролировать нашу частную жизнь сверху или со стороны. Это отторжение естественно и, стало быть, оправданно.

Беседа с Аркадием Неделем
Как COVID-19 повлияет на отношения власти и общества?

Вот и сегодня, в сезон неудержимого и всепобеждающего коронавируса, никакие призывы, увещевания и угрозы не могут подавить присущего каждому из нас стремления быть свободным, максимально независимым и самостоятельным с своих решениях. Мы — не рабы, рабы — не мы! Тем не менее, реальность диктует свои законы. Под воздействием вируса пространство личной свободы неуклонно сужается буквально на глазах. И не только в авторитарных, но и в самых демократических государствах.

Давайте признаемся друг другу: мы сегодня намного менее свободны в своих поступках, чем были еще месяц назад. Есть нехорошее подозрение, переходящее в мрачную уверенность, что сужение пространства свободы для многих из нас будет продолжаться, по крайней мере — в ближайшие недели и месяцы.

Понятно, что в чрезвычайных ситуациях, к числу которых относится и нынешняя пандемия, общественный договор между властью и отдельно взятым индивидуумом неизбежно должен быть переписан обеими договаривающимися сторонами. Или, во всяком случае, серьезно отредактирован. Власть вправе ожидать от общества демонстрации гражданской ответственности, солидарности и самодисциплины. Чтобы не было шашлыков в городских парках, набегов на аптеки и торговые центры, домашних запоев и прочих эксцессов бессмысленного и беспощадного свободолюбия. Эти ожидания власти естественны и, стало быть, оправданны в той же мере, что и стремление отдельной личности в максимальной степени сохранить свою свободу.

Но человек по своей природе не только свободолюбив, но также недоверчив и подозрителен. Ему постоянно кажется, что власть хочет получить от него гораздо больше, чем готова дать ему взамен. И ведь нельзя сказать, что у него нет для этих подозрений совсем никаких оснований! Так как же заставить человека — пусть нехотя, пусть скрипя зубами — принять непривычную и обременительную несвободу? Позволим себе сформулировать несколько принципов «ответственного применения несвободы», о которых стоит задуматься властям в любом государстве, где ограничение свободы оказывается неизбежным. Эти принципы, на наш взгляд, должны стать основой любого нового «коронавирусного» общественного договора.

Мария Гурова:
Мир после COVID-19: прозрачный — значит здоровый?

Во-первых, человек хочет, чтобы все было по правилам. Соответственно, любые ограничения свободы должны вводиться в непременном соответствии с установленными законодательным процедурами. Пандемия — совсем не основание и, тем более, — не повод даже на время отказываться от верховенства закона и от соответствующих закону процедур. Если итальянский мэр, российский губернатор или президент США ставит целесообразность выше законности, и «ради пользы дела» намеревается выйти за рамки правового поля, общество должно сохранить за собой право и обязанность привлечь начальника любого ранга к ответу. Несмотря ни на какую самую что ни на есть чрезвычайную эпидемиологическую обстановку.

Во-вторых, человек хочет, чтобы все было понятно. Даже незначительные ограничения личной свободы должны быть максимально прозрачными, четкими и недвусмысленными. Любая неопределенность или двусмысленность неизбежно создают благодатную почву для субъективных интерпретаций, злоупотреблений и, разумеется, оказываются источником коррупции. Ни у испанского муниципального служащего, ни у российского инспектора ГИБДД, ни у французского полицейского не должно быть широкой «серой зоны» для произвольного толкования нормативных актов.

В-третьих, человек ищет справедливости. Чтобы общество воспринимало ограничения как справедливые, в их применении нельзя оставлять лазеек для двойных стандартов. Никаких «исключений» по режиму самоизоляции для политиков, олигархов и артистов, для их жен, детей и друзей! Минимальное количество неизбежных спецпропусков и разрешений с внятным разъяснением, кому и на каком основании эти пропуска выдаются. Никаких, пусть даже самых обоснованных практик дискриминации одних групп населения по отношению к другим. Вспомним, что ничто так не провоцирует наплевательское отношение к правилам уличного движения, как зрелище бесконечных верениц роскошных лимузинов со спецсигналом, для которых этих правил как бы вообще не существует. Перед вирусом все равны, и ограничения личной свободы должны в равной степени распространяться на всех.

В-четвертых, человек и в самой трудной ситуации должен видеть перед собой не только кнут, но и пряник. Важно, чтобы всевозможные ограничения и перспектива строгих наказаний за их нарушение были не единственным, а по возможности — и вообще не основным инструментом работы власти с обществом. Ограничив свободу человека в одном, надо компенсировать возникающий дефицит свободы ее расширением в чем-то другом. Хотите ограничить свободу передвижения — будьте любезны облегчить доступ к Интернету, снять административные ограничения и бюрократические рогатки, мешающие ведению бизнеса из дома, дайте больше возможностей для образования, работы и социализации в онлайн-режиме.

В-пятых, нужно с самого начала четко обозначить временные пределы всех ограничений личной свободы. Даже если меняющаяся ситуация с пандемией заставит впоследствии эти пределы сдвигать. Ведь человек по своей природе не только свободолюбив и подозрителен, но еще и злопамятен. Он хорошо помнит по своему опыту, что те, кто берет у него взаймы часть его личной свободы, обычно не очень-то торопятся возвращать свои долги.