За что главного реформатора Вьетнама отправили на покой?
Голосование на выборах нового состава
ЦК КПВ, 26 января 2016
Вход
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
(Нет голосов) |
(0 голосов) |
Эксперт ЦСР, эксперт РСМД
Завершившийся во Вьетнаме съезд правящей Компартии четко показал: радикальных реформ в стране не случится. Надежда среднего класса премьер Нгуен Тан Зунг был смещен с поста, а ключевые должности поделили консерваторы и «крепкие хозяйственники». Это не добавит прочности системе, в которой масштаб накопленных противоречий все больше напоминает соседний Китай.
Завершившийся во Вьетнаме съезд правящей Компартии четко показал: радикальных реформ в стране не случится. Надежда среднего класса премьер Нгуен Тан Зунг был смещен с поста, а ключевые должности поделили консерваторы и «крепкие хозяйственники». Это не добавит прочности системе, в которой масштаб накопленных противоречий все больше напоминает соседний Китай.
Почти 30 лет назад, в декабре 1986 года, VI съезд Коммунистической партии Вьетнама провозгласил начало «политики обновления». Во Вьетнам пришла рыночная экономика, а с ней иностранные инвестиции, быстрое развитие промышленности и резкий рост уровня жизни. 20–28 января 2016 года полторы тысячи делегатов партии, как и положено каждые пять лет, снова собрались в Ханое, чтобы выбрать новое руководство страны и определить курс Вьетнама на следующую пятилетку. Некоторые наблюдатели ожидали, что вьетнамская Компартия выйдет из XII съезда с качественно новым планом развития страны. Чуда не случилось, но на лакированной поверхности вьетнамской политической системы уже появляются трещины.
Реформаторское крещендо
Политическая жизнь Вьетнама по идее не должна быть увлекательной – власть находится в руках Компартии. Среди атрибутов демократического правления наиболее значительный – Национальное собрание (парламент). На самом верху пирамиды власти находятся так называемые «четыре опоры» – генеральный секретарь Компартии, премьер-министр, президент и председатель Национального собрания.
Эти четыре фигуры делят между собой власть в неравных пропорциях, которые, однако, постоянно меняются. Последние несколько лет влияние уверенно смещалось в пользу премьерского поста, который занимал Нгуен Тан Зунг. Он возглавил правительство в 2006 году, когда иностранные инвесторы жадно смотрели на Вьетнам как на новую мастерскую мира, и их внимание подстегивало экономический рост в стране. По примеру Сингапура Зунг и его команда решили поставить в авангард вьетнамской экономики госкорпорации. Правда, сделали они это на китайский манер – заливая госсектор деньгами и не очень беспокоясь об эффективности.
Медленный рост производительности и инноваций, структурные проблемы в экономике и мировой кризис быстро положили конец надеждам о новом поколении «национальных чемпионов». В госкомпаниях обнаружились огромные долги и самые банальные хищения – вьетнамские коммунисты, яростно сопротивлявшиеся французскому колониализму и американскому империализму, оказались не в состоянии бороться с искушениями капитализма. Компании разваливались одна за другой, и политические конкуренты Нгуен Тан Зунга не упустили возможность использовать такой провал против него. Они запустили в Национальном собрании голосование о доверии высшим чиновникам страны, и 32% высказали Зунгу «низкое доверие», поставив его третьим с конца в списке почти из 50 официальных лиц.
Но премьер не потерял свой пост – партия не стала менять коней на переправе. Нгуен Тан Зунг взялся за восстановление утерянных позиций, а заодно преобразился сам. Приоритетами его реформ теперь стали стабилизация экономики, приватизация госкорпораций, новый виток либерализации и интеграции Вьетнама в мировое сообщество. Модернизаторский дух Зунга пришелся по вкусу растущей прослойке частных предпринимателей и городскому среднему классу.
В мае 2014 года премьер смог удачно оседлать волну традиционной для Вьетнама эмоции – страха перед агрессией со стороны Китая. Из всех официальных лиц Зунг наиболее жестко отреагировал на размещение китайской буровой платформы во вьетнамской исключительной экономической зоне, заявив, что Вьетнам не станет разменивать суверенитет и территориальную целостность на «зависимую дружбу». Такая смелость в риторической схватке с Китаем добавила Зунгу очков, и с этого момента его влияние в обществе и в партии только росло.
В 2015 году стало казаться, что реформаторское крыло под руководством Нгуен Тан Зунга одерживает верх над консерваторами. Последние традиционно опасались чрезмерного сближения Вьетнама с США. Считалось, что Вашингтон будет пытаться способствовать «мирной эволюции» вьетнамского режима, читай – размыванию монополии Компартии на власть. И вот в США с визитом едет министр общественной безопасности Чан Дай Куанг – человек, который в глазах правозащитного сообщества несет ответственность за избиения вьетнамских активистов и блогеров, незаконные задержания и пытки. Затем и вовсе происходит эпохальное событие: президент США Барак Обама принимает генсека вьетнамской Компартии, лидера консерваторов Нгуен Фу Чонга. Причем делает это в Белом доме, как бы признавая лидерский статус Чонга во Вьетнаме и демонстрируя приятие «особенностей» вьетнамской политической системы.
Череда соглашений о свободной торговле, заключенных в прошлом году с Евразийским экономическим союзом, Южной Кореей и Европейским союзом, стала еще одним символом успеха для реформаторов. Самым громким аккордом в этой фритрейдерской симфонии было участие Вьетнама в Транстихоокеанском партнерстве (ТТП). Поездка генсека в Вашингтон и поддержка соглашения о ТТП консерваторами были восприняты как свидетельство того, что сближение с США и ускорение реформ стали не просто либеральными идеями, а предметом внутрипартийного консенсуса.
Весь 2015 год наблюдатели только и говорили что о феномене премьера-реформатора Нгуен Тан Зунга. Ему прочили место генерального секретаря Компартии по итогам съезда. Ходили даже слухи, что он сможет занять одновременно посты генсека и президента страны, сконцентрировав в своих руках небывалую власть. Зунгу стали льстить эффектными сравнениями c Владимиром Путиным и Си Цзиньпином. Оптимисты, особенно на Западе, говорили, что вот он, исторический момент, когда реформатор сможет сосредоточить в своих руках власть, достаточную для того, чтобы качественно изменить структуру вьетнамской экономики. А там, кто знает, могут последовать и политические реформы, так называемое «обновление 2.0».
Назад к консенсусу
Большим надеждам не суждено было оправдаться. На закрытии последнего перед съездом пленума ЦК КПВ генсек Нгуен Фу Чонг заявил, что пленум прошел успешно. Вьетнамские блогеры якобы заметили на видеозаписи, что после этих слов начали аплодировать все, кроме Нгуен Тан Зунга, который нехотя подключился к общей радости, только заметив, что его снимает камера. Стало понятно, что Зунг, скорее всего, проиграл.
Наиболее правдоподобная версия гласит, что консерваторы не смогли выдвинуть достойной альтернативы популярному премьер-министру и заняли позу «кто угодно, только не Зунг». Их предложение выглядело так: генсек Чонг остается и продолжает искать себе подходящую замену. Президентом становится министр общественной безопасности Чан Дай Куанг, премьер-министром – вице-премьер Нгуен Суан Фук, а Национальное собрание возглавит зампред парламента Нгуен Тхи Ким Нган, ранее занимавшая пост министра труда. В ходе голосования на самом съезде стало понятно, что именно так все и произойдет.
Несмотря на то что этот расклад выдвинули консерваторы – реформатор Зунг ушел, и генсеком остался их предводитель, – его трудно назвать чисто консервативным. Скорее он подразумевает сохранение консенсуса, географического и фракционного баланса между различными силами внутри вьетнамских элит. Чонг и Куанг – с «политического» севера страны. Первый – теоретик коммунизма; второй всю карьеру посвятил работе в силовом министерстве. На контрасте с ними Фук и Ким Нган – с «экономического» юга Вьетнама, оба с богатым опытом работы в министерствах экономического блока и бывшие руководители провинций, своего рода крепкие хозяйственники.
Изменения коснулись и Политбюро, которое расширилось с 16 до 19 членов, из старого состава сохранили свои места только семь человек. Это помогло снизить средний возраст коллективного руководства партии с 65 до 59,7 года; самому молодому члену Политбюро всего 46 лет. Самым старым оказался сам генсек Чонг, который, возможно, через пару лет будет заменен.
Что означают съезды для будущего политического и экономического курса Вьетнама? Проще всего было бы сказать, что мало что поменяется. Политические решения будут приниматься в русле внутрипартийного консенсуса – рыночные реформы продолжатся, упор будет делаться на привлечение иностранных инвестиций и поддержание социального мира. Во внешней политике ключевой задачей будет диверсификация связей, ослабление зависимости от Китая за счет укрепления отношений с США и региональными державами среднего уровня – Японией, Южной Кореей, странами АСЕАН.
Однако гораздо интереснее взглянуть на то, чего не произойдет при таком раскладе. Все вышеперечисленные шаги будут очень осторожными, приоритет будет отдаваться сохранению статус-кво внутри вьетнамских элит. Степенность – это вьетнамский политический стиль. И именно обещание новой динамики было той чертой, которая отличала Нгуен Тан Зунга от других политиков его когорты, делало его привлекательным в глазах среднего класса.
Новое руководство Вьетнама вряд ли примется за решение фундаментальных проблем вьетнамской экономики. Сейчас это молодая нация, где 60% населения моложе 45 лет. Но уже в 2035 году доля старшего поколения удвоится, а пенсионная система может не выдержать. Налоговая система по-прежнему очень запутанна, в стране процветает коррупция, а частный и иностранный бизнес не чувствует себя защищенным от вмешательства государства.
Перемены под поверхностью
Компартию Вьетнама можно похвалить за чуткость к веениям времени. В 1986 году она начала рыночные реформы, поняв, что плановая экономика не позволит побороть бедность и повысить уровень жизни. По схожим причинам Вьетнам восстановил отношения с США, вступил в ВТО, а затем и в ТТП. Экономический рост стал главным аргументом в пользу легитимности власти партии, когда само существование Вьетнама как независимого государства перестало быть под угрозой.
Развивающиеся страны знают, что, попав в «ловушку среднего дохода», выбраться оттуда очень непросто. И когда экстенсивный рост перестает давать свои результаты, приходит время структурных реформ. Причем изменить структуру экономики становится очень сложно, когда она формировалась при политической монополии, ведь нужно разрушать сложившиеся цепочки и схемы перетока политических дивидендов в экономические и наоборот. Одновременно с этим развивается активный средний класс, интегрированный в глобальное информационное пространство и требующий своего места в системе.
Положение Вьетнама в этом смысле уникально по сравнению с другими азиатскими соцстранами. Китай может позволить себе полагаться на собственные ресурсы и противостоять импорту «враждебной» идеологии. КНДР вовремя закрылась от внешнего мира – Трудовая партия Кореи, похоже, полностью контролирует население. Вьетнамская же Компартия строила и продолжает строить свои экономические реформы на открытости. Из-за небольшого размера страны и плотного расселения зарубежный образ жизни и ценности быстро проникают в общество. Закрыться от информационных потоков уже не получится – в стране 30 млн пользователей Facebook и 22 млн смартфонов на 93 млн человек населения.
Экономический рост во Вьетнаме влечет за собой изменения в социальной структуре. Новое влияние приобретают чиновники-технократы в противовес партийным идеологам и силовикам. Именно они помогали приводить в страну иностранный капитал, они администрировали рыночные реформы. Причем зачастую карьерный успех ждал тех, кто нарушал партийную дисциплину в пользу экономической выгоды для провинций. Частный капитал, в том числе мелкий и средний, сегодня обеспечивает 60% всех рабочих мест. Городской средний класс, выросший на благах глобализации, активно вступает в коалиции с другими группами, от рабочих до защитников окружающей среды, и дает им голос в блогах и социальных сетях для выражения протеста против несправедливых решений.
При этом политическая система по большей части остается все такой же – 4,5 млн членов партии, 1500 делегатов съезда, 180 членов ЦК, 18 членов Политбюро, «четыре опоры». В этой ситуации растет роль Национального собрания – единственного всенародно избираемого центрального органа власти, хотя и для него все кандидаты ветируются Отечественным фронтом Вьетнама. Национальное собрание становится одной из немногих площадок для публичной политики – особенно во время транслируемых по телеканалам «правительственных часов». В ходе этих сессий депутаты парламента задают жесткие вопросы и критикуют членов правительства, причем наиболее активны те, кто с наименьшим зазором выиграл выборы. Казалось бы, зачем так стараться, если итог выборов предопределен?
Появляются и политики несвойственного для Вьетнама типа. Например, в 2013 году в состав Политбюро вошел первый партиец с западным образованием – глава Отечественного фронта Нгуен Тхиен Нян. Его сын – не менее интересная личность. Работая в быстро развивающемся центральном городе Дананг, он прославился тем, что предлагал легализовать в городе проституцию для туристов. В 2015 году «принц» возглавил город и в первый же день опубликовал адрес своей электронной почты и мобильный телефон, чтобы собирать предложения и жалобы с горожан.
Впрочем, яркие публичные политики пока явление редкое для вьетнамской общественной жизни, что и показала история Нгуен Тан Зунга. Слишком влиятельного премьер-министра такая система не смогла переварить. Предпочтение было отдано сбалансированной команде. Она сможет сохранить преемственность и стабильность внутри элит. В идеальной ситуации новое поколение вьетнамских лидеров воспримет взлет Зунга как сигнал, что существует запрос на ускорение реформ. Остается вопрос: можно ли провести глубинные реформы при размытой ответственности и не разрушая единства правящего класса?
Впервые статья опубликована на сайте Московского центра Карнеги
«Ждали, что верх возьмут либералы». Антон Цветов об итогах съезда Компартии Вьетнама. Lenta.ru
(Нет голосов) |
(0 голосов) |
