Растущая напряженность вокруг северокорейской ядерной программы имеет особое значение для Японии. Для нее очередная ракета КНДР несет реальную опасность населению и инфраструктуре страны.
Как в 2006 г., так и в 2017 г. реакция кабинета С. Абэ включала в себя комплекс разноплановых мер, между которыми можно провести определенные параллели. Эти действия включают в себя как внешнее балансирование — укрепление союзов и партнерств с другими государствами, так и внутреннее балансирование — укрепление собственного оборонительного потенциала, а возможно — на уровне гипотез и долгосрочных планов, — и наступательного. Кроме того, и в 2006 г., и в 2017 г. Токио ужесточал санкционный режим в отношении Пхеньяна.
В дипломатическом плане действия японского правительства включали в себя задействование механизмов Совета Безопасности ООН, координацию позиций и подтверждение союзнических обязательств с США, взаимодействие с Южной Кореей и особенно Китаем, а в 2016–2017 гг. — и с Россией. Еще одним важным посредником для взаимодействия Японии с КНДР выступает Монголия.
С. Абэ в одном из интервью обмолвился о готовности к политическому приключению. Эти слова в СМИ были интерпретированы как возможность визита премьера в КНДР или его прямых переговоров с северокорейским руководством.
Растущая напряженность вокруг северокорейской ядерной программы имеет особое значение для Японии. Если для многих стран мира очередная ракета КНДР — это средство, которым далёкий Пхеньян угрожает Вашингтону, то для японцев это еще и то, что регулярно падает в близлежащую акваторию страны и несет реальную опасность для населения и инфраструктуры. Августовские заявления Пхеньяна о возможности нанести ракетный удар по Гуаму — через японское воздушное пространство — вывели на новый уровень серьезность северокорейской угрозы, и без того являющейся одной из ключевых для Японии в последние два десятилетия. В результате Токио принялся задействовать самые различные меры — от дипломатических до оборонительных.
В некотором смысле проблемы, связанные с КНДР, стали еще и личным вызовом для премьер-министра Синдзо Абэ. Можно вспомнить, что одним из факторов, способствовавших популярности С. Абэ перед первым премьерским сроком 2006 г., была его твердая позиция по проблеме японских граждан, похищенных разведкой КНДР в период холодной войны. В сентябре 2006 г. С. Абэ впервые вступил в должность главы правительства, а уже через две недели, 9 октября 2006 г., его первым серьезным испытанием на этом посту стало первое ядерное испытание Пхеньяна, прошедшее через три месяца после тестового запуска баллистических ракет «Тэпходон».
Как в 2006 г., так и в 2017 г. реакция кабинета С. Абэ, считающегося правоконсервативным политиком, включала в себя комплекс разноплановых мер, между которыми можно провести определенные параллели. Эти действия включают в себя как так называемое внешнее балансирование — укрепление союзов и партнерств с другими государствами, так и внутреннее балансирование — укрепление собственного оборонительного потенциала, а возможно — на уровне гипотез и долгосрочных планов, — и наступательного. Кроме того, и в 2006 г., и в 2017 г. Токио ужесточал санкционный режим в отношении Пхеньяна, недавно расширив его за счет включения и китайских компаний, работающих с КНДР.
В дипломатическом плане действия японского правительства включали в себя задействование механизмов Совета Безопасности ООН, координацию позиций и подтверждение союзнических обязательств с США, взаимодействие с Южной Кореей и особенно Китаем, а в 2016–2017 гг. — и с Россией. В частности, в последние два года Токио неоднократно просил Москву и Пекин активизировать свои рычаги влияния на Пхеньян, особенно экономические.
Еще одним важным посредником для взаимодействия Японии с КНДР выступает Монголия, в частности, ее предыдущий президент Цахиагийн Элбэгдорж. Благодаря Ц. Элбэгдоржу, имевшему тесные отношения с С. Абэ, в свое время был достигнут прогресс в решении проблемы похищенных агентами КНДР японцев. Имеются ли свои подходы к Северной Корее у его преемника Халтмаагийна Баттулга — пока неясно. Однако известно, что новоизбранный президент Монголии тоже поддерживает хорошие отношения с Токио и планирует развивать связи с другими странами региона, чтобы уравновесить растущее китайское влияние.
Учитывая высокую внешнеполитическую активность С. Абэ, от него можно ожидать и прямых дипломатических маневров в отношении КНДР. Так, после недавних перестановок в кабинете министров, вызванных снижением рейтингов правительства из-за внутриполитических скандалов, С. Абэ в одном из интервью обмолвился о готовности к политическому приключению. Эти слова в СМИ были интерпретированы как возможность визита премьера в КНДР или его прямых переговоров с северокорейским руководством. В случае такого развития событий С. Абэ стал бы первым японским премьером, посетившим Северную Корею после визита Дзюнъитиро Коидзуми в 2002 г.
Возможность двустороннего дипломатического диалога между Токио и Пхеньяном подтверждается и сообщениями японской правоцентристской газеты «Йомиури». Согласно газете, на августовской встрече АСЕАН глава МИД КНДР Ли Ён Хо зондировал почву в разговоре с японским коллегой Таро Коно на предмет проведения диалога между странами, где С. Абэ мог бы выполнять роль посредника в разговорах с Д. Трампом ввиду сложившихся у них доверительных отношений.
Что означает текущая напряженность вокруг Северной Кореи для японской внутренней политики? Традиционно японская общественность склонна придавать большее значение проблемам внутриполитическим и экономическим, чем внешнеполитическим, что, в свою очередь, влияет на расстановку приоритетов японских политиков в своей деятельности. Гуам, к слову, для японского обывателя — одно из популярных пляжно-курортных туристических направлений, вроде Хайнаня или Пхукета. Стоит помнить и о традиционно пацифистском настрое японского общества, тем более что по времени последний виток северокорейского кризиса совпал с церемониями памятных дат бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, а также капитуляции Японии во Второй мировой войне.
Однако ядерная проблема КНДР — особый случай. Майский опрос, проведенный Japan News Network, показал, что 90% респондентов были обеспокоены КНДР, а 54% выразили серьезную озабоченность. Согласно апрельскому исследованию
правоконсервативной газеты «Санкэй» и телекомпании «Фудзи», 75,7% опрошенных согласились, что Японии «допустимо» иметь потенциал для удара по северокорейским базам: из них 30,7% высказались за нанесение потенциального удара на этапе подготовки к запуску ракеты КНДР, а 45% — в случае, если запущена баллистическая ракета, нацеленная на Японию. Японским блогерам нынешнее «ракетное лето» напомнило постапокалиптический сюжет аниме-сериала «Евангелион», где в каждой серии футуристическому городу Токио-3 угрожает нашествие очередного гигантского чудовища. Кроме того, повышенная активность С. Абэ в попытках урегулирования северокорейской проблемы может упрочить позиции кабинета, значительно пошатнувшиеся летом из-за внутриполитических проблем.
В 2006 г. вскоре после первых испытаний северокорейских баллистических ракет статус японского Управления национальной обороны был повышен до министерства. В 2017 г. выводы были сделаны не столько организационные, сколько программные, благо глава Минобороны сменился в ходе перетасовки кабинета министров в начале августа. На этот пост вернулся Ицунори Онодэра, ранее заявлявший, что Японии стоит рассмотреть возможность приобретения технологий, позволяющих поражать зарубежные базы противника. Статус критичности угрозы, присваиваемый ядерной и ракетной программе КНДР в Японии, был повышен, а И. Онодэра по возвращении к рулю Минобороны сказал, что его задачей будет редактирование и актуализация японской пятилетней оборонной доктрины, известной как «Основные направления программы национальной обороны».
В случае запуска ракет КНДР в сторону Гуама траектория их полета может пройти над четырьмя западными японскими регионами — префектурами Коти, Симанэ, Хиросима и Эхимэ. Местные власти обратились к центральному правительству с запросом о принятии соответствующих полномасштабных мер, а японское министерство обороны развернуло в этих префектурах противоракетные комплексы PAC-3 Patriot — на случай падения фрагментов ракет. Морской компонент ПРО Японии и США — американская корабельная система «Иджис» — развернута в Японском море. Еще одним шагом Токио в этой области может стать закупка и размещение наземного варианта «Иджис» — Aegis Ashore, с которыми предыдущий японский министр обороны Томоми Инада недавно ознакомилась в ходе визита на Гуам.
Во вторник 15 августа лидеры Японии и США провели телефонный разговор, договорившись сотрудничать по высокотехнологичным системам мониторинга и противоракетной обороны в рамках двустороннего оборонного союза. Важным этапом для определения дальнейших действий японско-американского альянса станет встреча глав внешнеполитических и оборонных ведомств двух стран в формате «2+2», которая должна пройти в Вашингтоне 17 августа. Ожидается, что американская сторона в очередной раз подтвердит свои оборонные обязательства перед Японией, включая использование средств ядерного сдерживания путем устрашения.