Выборы в Европейский парламент 2019: перемены в Старом Свете

Исследователям партийно-политического пространства современной Европы выборы в Европейский парламент (ЕП) дают уникальную возможность для обобщенных оценок и выводов. Поскольку они проходят раз в пять лет в течении нескольких дней во всех странах, входящих в Европейский союз, то их итоги являются наиболее объективным свидетельством перемен, происходящих в Старом Свете. Тем более, что избиратель, пришедший к урнам для голосования, руководствуется в своем решении не только сугубо национальной ситуацией, но, в той или иной мере, учитывает и общеевропейский контекст, не забывая о происходившем в минувшее пятилетие вне границ нашего континента.

Первое, что бросается в глаза при оценке результатов майских выборов 2019 г. — это нетипичная для данного события высокая электоральная активность европейцев. Если в 2014 г. на избирательные участки пришли лишь 43,1% имевших право голоса, а на голосовании 2004 и 2009 гг. явка была на этом же уровне, то по итогам нынешних выборов обозначилась цифра в 50,94%.

Объяснение резкому повышению электоральной активности в общем-то лежит на поверхности. Помимо общеевропейского и мирового контекста, всегда волновавшего политически активную часть населения этих государств, свою роль сыграл определенный накал внутриполитической борьбы. Бурные избирательные кампании последнего времени стимулировали значительную часть населения к более активному участию не только в национальной, но и в общеевропейской политической жизни.

На этих выборах наибольшую активность проявляет избиратель партий, находящихся в своих странах в оппозиции. Тенденции ослабления партий национального истеблишмента особенно ярко прослеживаются при анализе расклада сил в новом составе ЕП. Процентные показатели, трансформировавшиеся в депутатские мандаты, свидетельствуют о зримых потерях в рядах Европейской народной партии (ЕНП). Вместо прежнего 221 депутата сегодня «народники» могут рассчитывать на 180.

В целом на сегодняшний день три фракции евроскептиков насчитывают в своих рядах 171 депутата. В качестве их небольшого резерва можно назвать тех, кто не входит ни в какие фракции (37 депутатов). Несложный арифметический подсчет показывает, что мнение, альтернативное просистемным фракциям ЕП, могут поддержать немногим более 200 депутатов. Это, безусловно, создаст некоторые проблемы при формировании рабочих органов нового созыва Европарламента. Однако какие-либо судьбоносные конфликты в его деятельности малоожидаемы. Статистика итогов выборов в ЕП 2019 г. вряд ли существенно повлияет на характер работы высшего органа законодательной власти Евросоюза. Во всяком случае, арифметическое большинство сторонников корректировки, а не изменения позиции ЕП по основным вопросам внешней и внутренней политики ЕС, сможет и в обозримом будущем определять характер деятельности Евросоюза.

Исследователям партийно-политического пространства современной Европы выборы в Европейский парламент (ЕП) дают уникальную возможность для обобщенных оценок и выводов. Поскольку они проходят раз в пять лет в течении нескольких дней во всех странах, входящих в Европейский союз, то их итоги являются наиболее объективным свидетельством перемен, происходящих в Старом Свете. Тем более, что избиратель, пришедший к урнам для голосования, руководствуется в своем решении не только сугубо национальной ситуацией, но, в той или иной мере, учитывает и общеевропейский контекст, не забывая о происходившем в минувшее пятилетие вне границ нашего континента.

Рекордная явка

Сергей Шеин:
Выборы в Европарламент 2019: возможен ли правопопулистский альянс?

Первое, что бросается в глаза при оценке результатов майских выборов 2019 г. — это нетипичная для данного события высокая электоральная активность европейцев. Если в 2014 г. на избирательные участки пришли лишь 43,1% [1] имевших право голоса, а на голосовании 2004 и 2009 гг. явка была на этом же уровне, то по итогам нынешних выборов обозначилась цифра в 50,94% [2].

Оценить этот малопредсказуемый европейскими политологами всплеск электоральной активности, различавшейся, как мы увидим, и по странам, и по отдельным европейским регионам, можно лишь учитывая то, что за последние пять лет Европа и мир испытали на себе череду не имевших места ранее разнообразных событий. Здесь и масштабный исход на европейский континент потоков беженцев из стран Ближнего Востока и Северной Африки, и резкая смена курса американской администрации, когда Д. Трамп перешел к конфронтационным методам диалога с европейцами. Граждане ЕС не были безразличны и к событиям на Украине, которые изменили диспозицию Евросоюза в отношении России, обвиненной в действиях, не соответствующих нормам международного права. Далекой от идеала была в последнее время ситуация в самом Евросоюзе, оказавшемся явно не готовым ни к Brexit, ни к внутреннему бунту восточноевропейских членов Союза, не согласившихся с иммиграционными квотами, выработанными для них брюссельской бюрократией. Последняя, в свою очередь, резко отреагировала на некоторые особенности внутренней жизни Польши и Венгрии. Европейцев, безусловно, волновали и проблемы безработицы, прежде всего в южноевропейских регионах, и нестыковки ранее определенного ЕС бюджетного дефицита с реалиями ряда стран — членов ЕС, и энергетические проблемы, и вопросы изменения климата. Вполне естественно, не могла остаться без внимания и возросшая террористическая угроза, и рост преступности, повсеместные коррупционные скандалы. Все это требовало незамедлительных решений как на национальном, так и на общеевропейском уровне. Здесь свое слово должен был сказать Европейский парламент, который должен был давать сигнал национальным политическим элитам.

Вполне естественно, что цифры избирательной активности по отдельным странам не совпадали с результатом в 50,94% как температурой по «европейской больнице». Если в Бельгии и Люксембурге, где участие в выборах является не правом, а обязанностью граждан, она выражалась в показателях 88,4% и 84,1%, то в большинстве стран Восточной Европы она была традиционно низкой: Словакия — 22,7%, Словения — 28,3%, Чехия — 28,7%, Хорватия 29,6%. С трудом преодолели тридцатипроцентный барьер Болгария — 30,8%, Литва — 33,6%, Эстония — 37,6%. Из западноевропейских государств в числе отстающих оказалась Португалия — 31,4%. Следующий, сорокапроцентный барьер, преодолели Финляндия — 40,7%, Нидерланды — 41,9%, Кипр — 44,9%, Польша — 45,68%, Ирландия — 49,3%. Отметим, что на выборах в ЕП 2004–2014 гг. все вышеуказанные страны также не блистали высокой явкой.

Общеевропейский условный средний результат превысила группа из некоторых малонаселенных стран Евросоюза. Рекордсменом стала Мальта — 72,7%. Из восточноевропейцев первое место по явке заняла Литва — 53%, несколько отстали Румыны — 51%. Однако основной электоральный вклад в указанную среднюю цифру внесли крупные европейские государства: Испания — 64,3%, Германия — 61,4%, Италия — 54,5%, Франция — 50,1%. Заметна и североевропейская доля в электоральной «копилке» ЕС: Дания — 66%, Швеция — 53,3%, не подкачали австрийцы — 59,3%. Явно выпала из западноевропейского тренда Великобритания — 37%, что вполне объяснимо абсолютной неясностью ее дальнейшего пребывания в ЕС. Высокие показатели перечисленных государств особенно впечатляют на фоне результатов пятилетней давности. Тогда к урнам для голосования пришло на 19% меньше испанцев, на 16% датчан, на 13% немцев, на 14% австрийцев, на 6,5% французов, на 4,5% шведов.

Объяснение резкому повышению электоральной активности в общем-то лежит на поверхности. Помимо общеевропейского и мирового контекста, всегда волновавшего политически активную часть населения этих государств, свою роль сыграл определенный накал внутриполитической борьбы. Бурные избирательные кампании последнего времени стимулировали значительную часть населения к более активному участию не только в национальной, но и в общеевропейской политической жизни.

Победители и побежденные

Елена Алексеенкова:
Итальянские популисты в Европейском парламенте: победа, поражение или новый вызов?

Предваряя анализ партийно-политических страновых результатов, отметим одну присущую всем выборам в ЕП особенность. На этих выборах наибольшую активность проявляет избиратель партий, находящихся в своих странах в оппозиции. Сторонники партий, временно (или постоянно) отстраненных от властных рычагов в своих государствах, на евровыборах получают дополнительную возможность выразить свою поддержку тем, кто не несет прямой ответственности за события и явления негативного плана межвыборного (в ЕП) пятилетия. Поэтому, как правило, представительство национальной оппозиции в Европарламенте гораздо шире и разнообразнее, чем в собственных государствах. Тем более что во многих странах выборы в ЕП проводятся по более демократичной процедуре, понижающей процентный барьер для избрания в высший орган законодательной власти Европейского союза.

Подтверждением того, что оппозиционные партии выступают на выборах в ЕП сильнее, чем на национальных голосованиях, явились их нынешние результаты. При этом не прослеживалась тенденция резкого усиления партий какого-либо одного идейно-политического направления. Если на националистическом фланге Европы победу в своих странах праздновали занявшие первые места в национальном зачете «Национальное объединение» М. Ле Пен (Франция) и НФА (Бельгия), то в соседних Нидерландах лидерами стали временно отстраненные от власти социал-демократы из Партии труда. В Греции электорально обошли всех входящие в Европейскую народную партию «Новые демократы». Особенно впечатлил успех британской партии «Брекзит», которая в условиях острой борьбы вокруг грядущего выхода страны из ЕС смогла резко опередить своих основных конкурентов из стана консерваторов и лейбористов. Отметим, что «Брекзит» стал абсолютным чемпионом выборов в ЕП по числу поданных за партию Н. Фараджа голосов.

Тем не менее, в большинстве стран — членов ЕС первыми к финишу пришли партии, находящиеся у власти. Хотя их электоральный ресурс в ряде случаев значительно ослаб, именно власть имущие возглавили список победителей в Германии, Испании, Португалии, Венгрии, Польше, Финляндии, Италии, Австрии, Швеции, Ирландии, Болгарии, Румынии, Хорватии, Чехии, Кипре и Мальте. В абсолютном большинстве этих стран победили партии премьер-министров. Лишь в Италии уверенно вышла на первое место «Лига», оттеснив на третью позицию движение «Пять звезд», возглавляющее коалицию с партией М. Сальвини. «Лигисты» набрали почти в два раза больше голосов, чем «пятизвездочники».

И все же правящие партии, если проанализировать окончательные итоги выборов, недосчитались многих своих бывших избирателей. Так, блок ХДС/ХСС по сравнению с евровыборами 2014 г. утратил более 6% своего электората. Их партнеры по коалиции социал-демократы понесли еще большие потери — 11,5%. Настоящий разгром потерпели на выборах 2019 г., по сравнению с предыдущими, британские консерваторы, потерявшие за минувшее пятилетие 15,2% голосов. Утраты понесли и правящие партии левого толка. Так, греческая СИРИЗА потеряла за нынешний электоральный цикл около 3% голосов. Несколько ослабли позиции шведских социал-демократов и социалистов Португалии.

Алексей Чихачев:
Выборы в Европарламент: французский расклад

Тенденции ослабления партий национального истеблишмента особенно ярко прослеживаются при анализе расклада сил в новом составе ЕП. Процентные показатели, трансформировавшиеся в депутатские мандаты, свидетельствуют о зримых потерях в рядах Европейской народной партии (ЕНП). Вместо прежнего 221 депутата сегодня «народники» могут рассчитывать на 180. До сих пор неясна принадлежность к этой фракции депутатов от ФИДЕС (13 человек). В процентном отношении партия В. Орбана установила европейский рекорд, получив поддержку 52% электората. На данный момент венгерские «народники» продолжают числиться в рядах ЕНП, хотя еще недавно их членство было приостановлено. Потери фракции «Прогрессивный альянс социал-демократов и социалистов» не менее внушительны. Вместо прежних 191 члена фракции они могут располагать лишь 146 местами. И эта цифра не окончательная, ибо по итогам Brexit Страсбург, где расположен ЕП, покинут 10 представителей британских лейбористов. Потери двух основных фракций ЕП могут компенсировать тесно сотрудничавшие с ними в последние годы европейские либералы (АЛДЕ). Их представительство в ЕП резко возросло — с 67 до 109 депутатов. Однако половина новичков принадлежат к макроновской «Вперед, Франция», у которой уже наметились разногласия с ЕНП относительно распределения мест в руководящих органах Евросоюза. Неясна и судьба до окончательного решения проблемы Brexit 16 депутатов от британских либералов. В какой-то мере ослабление позиций второй фракции в ЕП — социал-демократов — компенсируется значительным (+19 мест) приростом депутатского корпуса «Зеленых». Последние, скорее всего, укрепили свои позиции за счет утраты определенного количества мест в ЕП у идейно-политически близкой им группы «Объединенных левых» (минус 11 мест). Какую-то часть «Зеленые» смогли получить от ухода к ним небольшой части социал-демократов. Однако практика голосований в ЕП последней легислатуры показывает, что «Зеленые» категорически не приемлют чисто экономический подход ко многим проблемам, характерный для ЕНП.

Что касается депутатов, избранных в ЕП по категории «евроскептиков», то численность их рядов также неясна. Во-первых, реальный Brexit сделает нереальным присутствие в ЕП 29 депутатов — сторонников Н. Фараджа. Во-вторых, организационно в ЕП прошедшей легислатуры евроскептики были разбросаны по трем группам. НФА Бельгии, Альтернатива для Германии, Право и справедливость (Польша) и датская Народная партия обретались во фракции «Европейские консерваторы и реформисты». ЮКИП, наследником которой стал «Брекзит», равно как и «Шведские демократы», входили в «Европа за свободу и демократию». В 2016 г. в ЕП усилиями М. Ле Пен была создана «Европа наций и свобод». По итогам нынешних выборов в ней числятся 56 депутатов, причем от «Лиги» М. Сальвини 28 человек, а от партии М. Ле Пен — 22. Для создания парламентской группы им необходимо иметь представителей не менее чем из 7 стран, входящих в ЕС. Задача вполне выполнимая, в отличие от персональных противоречий наиболее ярких персон в стане евроскептиков.

Итоги и перспективы

В целом на сегодняшний день три фракции евроскептиков насчитывают в своих рядах 171 депутата. В качестве их небольшого резерва можно назвать тех, кто не входит ни в какие фракции (37 депутатов). Несложный арифметический подсчет показывает, что мнение, альтернативное просистемным фракциям ЕП, могут поддержать немногим более 200 депутатов. Это, безусловно, создаст некоторые проблемы при формировании рабочих органов нового созыва Европарламента. Однако какие-либо судьбоносные конфликты в его деятельности малоожидаемы. Статистика итогов выборов в ЕП 2019 г. вряд ли существенно повлияет на характер работы высшего органа законодательной власти Евросоюза. Во всяком случае, арифметическое большинство сторонников корректировки, а не изменения позиции ЕП по основным вопросам внешней и внутренней политики ЕС, сможет и в обозримом будущем определять характер деятельности Евросоюза.

1. Выборы в Европейский парламент 2014: итоги и перспективы. М. 2014

2. Статистические данные по итогам выборов 2019г. даются по источнику: Europaisches Parlament 2019-2024. Europaisches Parlament 2019 in Zusammen arbeit mit Kantaz. 27.05.2019