Турция — Германия: вдоль дороги все не так, а в конце подавно...

Сегодня как никогда важно, как проголосует внушительная турецкая община на парламентских выборах в Германии 24 сентября. События, разворачивающиеся на внутреннем поле Германии с непосредственным участием турецкого политического истеблишмента, — явление в современном понимании беспрецедентное. Это не что иное, как очередной четкий сигнал о том, что в краткосрочной и среднесрочной перспективах во взаимоотношениях по линии Турция — ЕС в целом и в турецко-германских отношениях в частности будет неспокойно.

Напряженность между Анкарой и Берлином принимает структурный долгосрочный характер и не стихнет после парламентских выборов. Важно то, что она негативно влияет на взаимоотношения между Турцией и ЕС, а также по линии Турция — НАТО. С другой стороны, Берлин как фактическая столица ЕС имеет возможность при политической и экономической заинтересованности переломить ситуацию с максимальной для себя выгодой.

Ухудшение отношений между Анкарой и ЕС ведет к повышению в Турции роли России, что, естественно, не отвечает интересам Берлина. Стучаться «в закрытые двери» Европы Анкара вряд ли станет, если не получит убедительный сигнал о готовности ЕС налаживать отношения. Насколько открыты двери Москвы после недавнего кризиса в турецко-российских отношениях — большой вопрос.

Широко известная в России фраза «не важно, как проголосуют, а важно то, как посчитают» отражает реалии внутриполитических процессов во многих государствах мира. 24 сентября 2017 г. в Германии состоятся парламентские выборы. Наблюдая развитие турецко-германских отношений и учитывая то, что, «турецкая» тема — одна из наиболее горячих в предвыборной гонке, можно с уверенностью сказать: сегодня как никогда важно, как проголосует внушительная турецкая община.

Особый интерес представляет вопрос, прислушается ли диаспора к словам президента Турции Р.Т. Эрдогана, который, обращаясь к соотечественникам, заявил, что им не следует отдавать свой голос трем партиям: Христианскому демократическому союзу Германии (ХДС), Социал-демократической партии Германии и Партии зелёных. По мнению президента, эти партии выражают антитурецкие настроения. Стоит напомнить, что традиционно турецкая община, в основном ассоциирующая себя с консервативными ценностями, отдавала свои голоса как раз социал-демократическим партиям в Германии.

В Германии, по официальным данным, проживают около 3 млн этнических турок, 900 тыс. из которых участвуют в выборах. Несмотря на то что эта цифра по сравнению с общим числом немецких избирателей кажется не столь внушительной и не может оказать существенное влияние на результаты выборов, настроения турецкой диаспоры внутри Германии представляют особую важность.

События, разворачивающиеся на внутреннем поле Германии с непосредственным участием турецкого политического истеблишмента, — явление в современном понимании беспрецедентное. Это не что иное, как очередной четкий сигнал о том, что в краткосрочной и среднесрочной перспективах во взаимоотношениях по линии Турция — ЕС в целом и в турецко-германских отношениях в частности будет неспокойно.

Выжать все соки, или миграционное соглашение по-немецки

Петр Стегний:
Российско-турецкий интерфейс для Европы

Процесс ухудшения отношений между Анкарой и Берлином имеет глубокие корни и ряд структурных причин, которые стали давать о себе знать несколько лет назад. Одним из поворотных моментов стал миграционный кризис 2015 г., разгоревшийся после обострения ситуации на Ближнем Востоке.

Сегодня можно с уверенностью сказать, что ни Турция, ни Германия не смогли использовать миграционный кризис в стратегических целях. Основная задача, которую германское правительство ставило перед собой, — прекращение потока беженцев в короткие сроки. Не секрет, что именно миграционный кризис 2015 г. стал своего рода экзистенциональной угрозой для Европейского союза, когда с территории Турции в Европу переместились более 800 тыс. беженцев. Анкара виделась и «спасителем», и «губителем» для государств — членов ЕС и прежде всего Германии. Не стоит забывать, что на протяжении длительного времени именно Германия остается негласным лидером ЕС. Проблема потока беженцев стала угрозой этому положению Берлина и отразилась на внутренней политике страны.

И Берлин, и Анкара старались извлечь из возникшего кризиса внутриполитические дивиденды. Так, например, вступая в противоречие с традициями политической культуры Германии, несмотря на призыв немецких парламентариев отказаться от поездки, канцлер А. Меркель посетила Стамбул накануне выборов в Турции 1 ноября 2015 г. Таким образом она обозначила свою поддержку действующей партии. Этот шаг также стал сигналом для внутренней аудитории Германии о том, что проблема миграционного потока будет решена, так как с Анкарой в скором времени будут достигнуты выгодные для ЕС договоренности.

Руководство Турции в то же время осознало, что государства Европы зависимы от позиции и действий Анкары. Это во многом позволило не обращать пристальное внимание на существующую в то время критику со стороны ЕС об ухудшении демократических норм, проблем с правами человека, верховенством права и т. д. Более того, Турция стала активнее ставить вопрос о предоставлении безвизового режима для своих граждан и ускорении процесса вступления в Евросоюз.

С конца 2004 г. Анкара имеет статус кандидата в члены ЕС, для вступления в который регламентом определено переговорное досье для каждого государства-участника, состоящее из 35 глав. В 2005 г. был начат активный переговорный процесс. В период с 2005 по 2017 гг. Евросоюз «открыл» для Турции 16 глав из 35 возможных. На сегодняшний день Анкара смогла выполнить предписания регламента ЕС из открытых 16 глав лишь 1 из них. Одним из условий Анкары по подписанию миграционного соглашения в марте 2016 г. между Турцией и ЕС, помимо введения безвизового режима, стало «открытие» для Турции еще пяти глав из регламента ЕС. Однако к 2017 г. и это положение не было реализовано. ЕС согласился на «открытие» лишь одной дополнительной главы.

Евросоюз также требовал от Турции исполнения 72 пунктов-предписаний для либерализации визового режима, касающихся вопросов внутренней политики государства. Из числа необходимых изменений почти все были выполнены, кроме нескольких, касающихся в основном терроризма. Анкара не согласилась вносить какие-либо изменения в эту часть внутриполитической жизни государства, вследствие чего ЕС отказал Турции в предоставлении безвизового режима.

Керим Хас:
Новая. Жаркая. Своя. Внешняя политика Анкары после референдума

Стоит также отметить, что Анкара несла значительные финансовые затраты для обеспечения пребывания более 3 млн беженцев на своей территории. Турецкое руководство поставило вопрос о помощи со стороны ЕС, которая должна была равняться 6 млрд евро, однако сумма, предоставленная государствами — членами, была в разы меньше необходимой.

Если до подписания миграционного соглашения ежедневный поток беженцев из Турции в Европу составлял 6 тыс. чел., то после марта 2016 г. это число упало до 200 чел. Таким образом, если 2015 год стал своего рода экзистенциальной угрозой для Евросоюза, то в 2016 г. эта угроза стала постепенно сходить на нет. К осени 2017 г. тема миграционного потока в переговорном процессе между Турцией и ЕС фактически перестала существовать.

Следующим шагом, послужившим дальнейшей эскалации напряженности, стало принятие парламентом Германии в июне 2016 г. резолюции по признанию событий 1915 г. геноцидом армян. Интересно то, что инициатива о принятии этого документа исходила от Партии зелёных, главой которой является этнический турок. Документ был принят подавляющим количеством голосов как со стороны правящей, так и оппозиционных партий. Стоит ли говорить, что подобный шаг важнейшего союзника Анкары в Европе был расценен не иначе как открытый удар, который вызвал шквал негативной реакции по отношению к Берлину.

Очевидно, что действия со стороны ЕС в отношении Турции до и после миграционного кризиса привели к тому, что Анкара стала отдаляться от некогда приоритетного партнера. В итоге кратковременные тактические цели не принесли результатов, а наоборот, стали толчком к неизбежному отдалению Анкары от Евросоюза и вынужденному разворачиванию Турции в сторону России.

Небо, самолет... Инджирлик

Военная база — стратегический объект для любого государства. База, на которой присутствуют иностранные военные — стратегический объект вдвойне.

Инджирлик всегда была одним из главных элементов союзнических отношений между Турцией и государствами-партнерами, прежде всего США и ЕС. Стоит отдельно отметить, что Инджирлик не является военной базой НАТО. Она принадлежит Турции и по условиям различных договоренностей может быть использована тем или иным иностранным государством, что регламентировано специальным государственным распоряжением. В основном Инджирлик выступал в качестве базы для ВВС США, что представляло чрезвычайную важность для Вашингтона с точки зрения территориального расположения и логистики.

В 2014 г. западная коалиция начала военно-воздушную операцию против ИГ в Сирии, для чего потребовалось использование иностранных военных баз в регионе. Турция разрешила базирование западной коалиции в Инджирлике лишь в июле 2015 г., согласовав присутствие ВВС США и Великобритании. Уже в декабре 2015 г. (время обсуждения «миграционного соглашения») немецкий парламент также принял решение о возможности использования этой базы и отправлении туда своих военно-воздушных сил.

Стоит напомнить, что в 2012 г. произошло резкое ухудшение турецко-сирийских отношений. Это вынудило Анкару обратиться к партнерам по НАТО за помощью, которая выражалась в предоставлении систем ПВО. Тогда США, Германия и Нидерланды разместили на Юге Турции системы комплекса Patriot. Это вызвало негативную реакцию в Москве, а президент России В. Путин назвал Patriot ружьем, которое обязательно должно выстрелить.

Кирилл Семенов:
Москва–Анкара–Дамаск: взаимодействие и перспективы сотрудничества

С постепенным охлаждением и дальнейшим ухудшением отношений по линии Анкара — Запад Берлин, Вашингтон и Амстердам заявили, что отзывают из Турции свои системы ПВО, заменяя их итальянскими и испанскими противоракетными комплексами. Фактически это стало сигналом для политического истеблишмента Турции, который в то время активизировал свои действия в курдском направлении — противостоянии различным курдским группировкам, которые Анкара считает террористическим. Это вызвало серьезное недовольство со стороны главных акторов ЕС и блока НАТО.

Таким образом, турецкое руководство оказалось в ситуации, когда, с одной стороны, Германия активно использовала не принадлежащую НАТО турецкую военную базу для проведения операций, тем самым активно включаясь в борьбу с ИГ, что для Берлина чрезвычайно важно. А с другой — Берлин отозвал комплекс ПВО, который представляет серьезное подспорье для Анкары в обеспечении собственной безопасности.

В связи с тем, что обострение турецко-германских отношений стало переходить на новый уровень, а официальная Анкара фактически не имела весомых рычагов влияния на Германию, было принято решение о запрете посещения немецкими парламентариями военной базы Инджирлик. Руководство Турции объяснило этот шаг тем, что некоторые из парламентариев поддерживают «Рабочую партию Курдистана», которая и в ЕС, и в Турции считается террористической. В этой связи стоит отметить, что по законам Германии именно парламент несет ответственность за армию. Таким образом, руководство Турции не могло не понимать, что идет на обострение конфликта, который закончился отзывом 300 немецких военных и самолетов «Торнадо» с базы Инджирлик. Однако военная база в турецком г. Конья, которая принадлежит не Турции, а НАТО, все же разместила 25 немецких военнослужащих и несколько боевых самолетов «Авакс».

Перейти на личности

События, последовавшие за попыткой государственного переворота 15 июля 2016 г., объявлением режима чрезвычайного положения и референдумом в апреле 2017 г. о переходе Турции с парламентской на президентскую форму правления стали точкой кипения как для Анкары, так и для Берлина.

Президент Турции неоднократно выказывал недовольство относительно того, что власти Германии предоставляют политическое убежище тем, кто, по мнению Анкары, принимал участие в попытке госпереворота. Берлин, в свою очередь, не выдает запрашиваемых Турцией лиц, ссылаясь на то, что нынешняя судебная и правовая системы Турции нарушают права человека. Более того, он приводит слова главы разведывательного управления Германии Бруно Каля о том, что руководство Турции не предоставило доказательств, что Ф. Гюлен стоит за попыткой государственного переворота.

Кризис в межгосударственных отношениях разгорелся с еще большей силой, когда Германия запретила турецким чиновникам проводить митинги в поддержку референдума в Турции после того, как усилилась напряженность между Анкарой и Амстердамом. Тогда Нидерланды не разрешили въезд в страну министру по делам семьи и социальной политики Турции.

Кроме того, на протяжении нескольких лет Берлин на официальном уровне делает заявления относительно разведывательного управления Турции (MIT), которое, по мнению немецкой стороны, сильно активизировалось на территории Германии и ведет деятельность через религиозные фонды, мечети, имамов и прихожан. В скором времени выступила и канцлер А. Меркель, которая заявила, что количество имамов, приезжающих в Германию из Турции, в последнее время сильно выросло, поэтому возникла необходимость в мониторинге мечетей и различных религиозных организаций, в которых заняты выходцы из Турции. К тому же Берлин существенно обеспокоен возросшим числом задержанных и арестованных граждан Германии в Турции, в первую очередь различных активистов и представителей медиасообщества, которых Анкара обвиняет в терроризме.

Кризис в турецко-германских отношениях сказался и на «ближнем зарубежье» — так называемом hinterland, в первую очередь Австрии и Нидерландах.

Вниз по экономической наклонной

Керим Хас:
Турецко-российский диалог: внешняя политика по внутреннему паспорту

Столь сильное ухудшение отношений между Турцией и Германией имеет не только политические, военные, но и существенные экономические потери, которые ощутимы как для Анкары, так и для Берлина.

На протяжении долгого времени Турция пытается обновить таможенное соглашение с ЕС и изменить существующие условия. Невозможность достижения консенсуса по этому вопросу также отражается на экспортно-импортной составляющей торгового баланса страны. С момента вступления Турции в таможенный союз ЕС прошло более 20 лет. За это время мировая экономика претерпела существенные изменения, возникла необходимость адаптации к новым реалиям, в том числе после Brexit и ситуации вокруг соглашения TTIP между США и ЕС.

Сегодня активно обсуждаются санкции со стороны Берлина в отношении Турции. Среди возможных ограничительных мер не только приостановление финансовой помощи через банковские кредиты турецким компаниям, предупреждение туристов об опасности поездок в Турцию, но и отмена переговоров об обновлении таможенного соглашения с ЕС.

Однако стоит отметить, что от экономических санкций пострадает не только Турция, но и Германия, которая продолжает оставаться главным торговым партнером страны. В экспорте Турции ЕС занимает лидирующие позиции и имеет общую долю, равную 48%. А Германия по экспорту в Турцию находится на первом месте с суммой в 14 млрд долл. Что касается импорта, ЕС также лидирует с общей долей в 39%. Показатели Германии составляют 21 млрд долл., которые уступают лишь Китаю с объемом в 25 млрд долл. Кроме этого, в Турции действуют около 6 тыс. немецких компаний, которые предоставляют более 60 тыс. рабочих мест.

Очевидно, что кризис в отношениях Турции и Германии открывает возможности для других стран проявлять более глубокий интерес и рассчитывать на то, что Анкара может пойти на сотрудничество. В случае замораживания переговоров по обновлению таможенного союза с ЕС Анкара может планомерно развернуться на Восток и в первую очередь в направлении евразийского пространства. В настоящее время турецкое руководство ведет переговоры с Россией о создании зоны свободной торговли, а также о перспективе вступления в Таможенный союз и углубления отношений с Евразийским экономическим союзом.

Более того, с ноября 2016 г. по март 2017 г. Германия 11 раз принимала документы, не позволяющие экспортировать в Турцию некоторые виды оружия, тогда как ранее активно велись переговоры о совместном производстве танков Altay и проекте военных кораблей MILGEM. Это, безусловно, сильный сигнал для Анкары.

В сухом остатке

Напряженность между Анкарой и Берлином, очевидно, принимает структурный долгосрочный характер и не стихнет после парламентских выборов в Германии 24 сентября. Важно то, что она негативно влияет на взаимоотношения между Турцией и ЕС, а также по линии Турция — НАТО. С другой стороны, Берлин как фактическая столица ЕС имеет возможность при политической и экономической заинтересованности переломить ситуацию с максимальной для себя выгодой.

Ухудшение отношений между Анкарой и ЕС ведет к повышению в Турции роли России, что, естественно, не отвечает интересам Берлина. Так, например, недавние новости о договоренностях поставок российских С-400 Анкаре ставят еще больше вопросов относительно того, в каком направлении будет двигаться руководство Турции. Стучаться «в закрытые двери» Европы Анкара вряд ли станет, если не получит убедительный сигнал о готовности ЕС налаживать отношения. Однако насколько открыты двери Москвы после недавнего кризиса в турецко-российских отношениях — большой вопрос.